Кейт О'Мара - Негодяйка
Прошло полчаса, и девушка появилась вновь. Она вылетела на дорогу на своей "веспе" с такой бешеной скоростью, что Тони едва не упустил ее из виду. Поднажав на газ, он не отставал от нее, но, к его досаде, на Виа Венето потерял ее след в растущем потоке транспорта. Около часа кружил он неподалеку, ругая себя за оплошность. Он устал и становился все более раздраженным. Вполне возможно, что погоня его в конце концов была совершенно напрасной, утешал он себя.
Тони решил оставить свою затею и позавтракать. Но, проезжая мимо Палаццо Барберини, он заметил знакомую рыжую гриву – девушка выходила из дверей дома на противоположной стороне улицы. Она вновь оседлала свой мопед. "Попытаюсь в последний раз", – подумал Тони и помчался за ней. К его удивлению, она притормозила у здания редакции "Джорно", популярной ежедневной газеты. Он на мгновение задумался и решил, что девушка, должно быть, одна из фотомоделей, хотя его все еще очень волновал ее уход с вечеринки на рассвете. В любом случае она могла бы многое рассказать о том, что произошло на съемках, так что Тони приготовился ждать, пока она выйдет. Наконец девушка появилась, и он поспешил к ней.
– Scusi, signorina, – произнес он с жутким акцентом. Аманда обернулась и с отвращением взглянула на него.
– Пошел к черту, – сказала она.
– Вы англичанка? – удивился Тони. – И я тоже… Я не мог вас видеть вчера на вечеринке у Энди Берена? Я работаю на "Кроникл", – солгал он, используя хорошо отработанный прием. – Могу я быть вам полезен?
Аманда недоверчиво смотрела на него, пока он лазал в карман пиджака за членской карточкой союза журналистов. Она перевела взгляд с фотографии на Тони.
– Прошу прощения за внешний вид, – продолжил Снеллер. – С вечеринки мне нужно было бежать на политический митинг, а он длился всю ночь. – Аманда вновь с подозрением уставилась на него.
– Вы что, политический обозреватель? – спросила она.
– Я пишу обо всем, что подпадает под категорию новостей, – ответил он, на этот раз не солгав.
Аманда улыбнулась.
– В таком случае вы-то мне и нужны, – заявила она.
Тони тоже улыбнулся.
– Может быть, мы поговорим за завтраком? – предложил он. – Я страшно хочу выпить кофе и что-нибудь съесть.
– О'кей, – сказала Аманда. – Я согласна. Но в вашем распоряжении только полчаса, – добавила она, взглянув на часы.
– Этого будет вполне достаточно, – счастливо произнес Тони Снеллер.
На завтрак Аманда заказала кофе и рогалики с сыром и ветчиной. Во рту у Снеллера было погано, как на дне клетки с попугаем. Он бы с удовольствием взял себе ветчины, яиц, тостов, колбасы и запил бы все это несколькими чашками кофе. Но сегодня ему не везло, и он решил ограничиться тем же, что и Аманда. Он извлек из глубин своего бездонного кармана потрепанный блокнот и массивную золотую ручку.
– Итак, мисс, э-э…
– Уиллоуби, – сказала Аманда. – Аманда Уиллоуби.
– Итак, Аманда, как вам понравилась вчерашняя вечеринка?
– Я не хочу говорить об этом, – мрачно сказала Аманда, – там было очень скучно.
– О! – Снеллер был разочарован. – Я надеялся, что вы расскажете мне о грандиозной ссоре между Леони О'Брайен и Робом Фентоном. Говорят, у них все кончено.
– Если вы там были, – с ехидцей произнесла Аманда, – в чем я сомневаюсь, вы бы знали, что Леони на вечеринке не было.
Но Снеллера редко удавалось сбить с толку подобными обвинениями. Он был слишком искушен в такого рода делах.
– Я подумал, что ее не было именно потому, что они разругались.
– Опять нахально врете. Все там знали, что она в Лос-Анджелесе, поехала добывать деньги на продолжение съемок.
Снеллер мысленно взял эту информацию на заметку и предпочел развивать основную тему.
– Но отношения между ними сейчас натянутые, так ведь?
Аманда увидела возможность направить беседу в нужное ей русло.
– Да, верно, у них уже не такая идиллия, как раньше.
– А вы, случаем, не новая ее соперница?
Аманда в упор посмотрела на Снеллера; ее поразило, как быстро подобрался к сути этот мерзкий человечек.
– Нет, я ее взрослая дочь, – ответила она, выжидательно следя за его реакцией.
– Вы… кто? – Снеллер был ошеломлен. – Вот это действительно новость!
– Да, – сказала Аманда, глядя на него невинными глазами. – Я ее дочь, которую девятнадцать лет назад она отдала другим родителям.
Снеллер был крайне взволнован, но старался держаться непринужденно.
– Вы говорите правду?
– Конечно, вы можете проверить, если хотите.
– Она никогда не упоминала о вашем существовании, – подозрительно сказал он.
– А как бы вы поступили на ее месте? – Аманда жалостливо смотрела на него. – Ей очень стыдно за то, что бросила меня.
– Но вы сказали, что она отдала вас на удочерение. Это ведь не означает, что бросила, не так ли?
Аманда в упор смотрела на него, слезы закипали в ее глазах.
– А вы можете хоть на минуту представить мои страдания, когда я узнала, что я ее дочь? – Нижняя губа у нее задрожала.
Снеллер сидел не шевелясь.
– Да, конечно, для вас это было страшным ударом. Но что вы почувствовали, узнав, что вы дочь Леони О'Брайен? Каково ощущать себя дочерью такой знаменитости?
– Зачем вам это знать? – сказала Аманда; слезы так и стояли в ее глазах, не пролившись.
– Что?
– Я спросила, зачем вам это знать?
– Кто вам? – переспросил Снеллер, тут же поймав себя на том, что правильнее было бы спросить "кому вам".
– Вашей газете, конечно же. На кого, вы сказали, работаете?
– На "Глоуб".
– Забавно. Готова поклясться, что вы упоминали "Кроникл".
"Попался", – с раздражением подумал Снеллер. Вот что бывает, когда поспишь ночь в машине.
– Знаете ли, я на самом деле свободный журналист. Работаю на обе газеты. Они ведь родственные.
Аманду, казалось, совершенно не интересовали его объяснения.
– Ну, и сколько же "Глоуб" сможет заплатить мне за сюжет?
– Мы не имеем обыкновения платить за сюжеты.
– Как же, рассказывайте. Девчонке, что спала с тем футболистом, вы отвалили кругленькую сумму.
– Это совсем другое дело. Она многое нам рассказала, и этого хватило на три воскресных выпуска.
– Так и мой рассказ не меньше.
Тони вздохнул.
– При всем уважении к вам, Аманда, рассказ, подобный вашему, едва ли потянет на первую полосу. В лучшем случае получится небольшая заметка где-нибудь в середине номера. "Личное" – так у нас называется эта рубрика. Ничего сенсационного, так – душещипательная встреча матери со своей некогда покинутой дочерью. Поклонники О'Брайен будут тронуты.
– Встреча была вовсе не душещипательной. Она вышвырнула меня из своей квартиры. Оскорбляла. Это был какой-то кошмар. – У Аманды перехватило дыхание.
Глазки Снеллера заблестели. Это, пожалуй, потянет на первую полосу.
– Очевидно, вы ожидали совсем другого? Надеялись найти в ней нежность? Раскаяние? Сожаление? – Он подсказывал ответы, пытаясь приободрить Аманду, вдохновить на подробности.
– Я мечтала встретиться со своей матерью. Я восхищалась ею всю жизнь. Мне казалось невероятным, что Леони О'Брайен, моя любимая кинозвезда, может оказаться моей матерью. – Аманда расплакалась.
– Должно быть, вы испытали шок, это явилось для вас страшным ударом, когда вы столкнулись с ее реакцией? – торопил Снеллер.
– Я была потрясена, – всхлипывала Аманда. Снеллер принялся строчить в блокноте.
– Когда теперь вы увидитесь с ней? – спросил он.
– Она не хочет больше меня видеть, никогда! Она не хочет признать меня своей дочерью. – Рыдания Аманды становились все громче.
– Было бы хорошо поместить со статьей и кое-какие фотографии. Ну, знаете, мать и дочь…
Рыдания Аманды сменились воплями, и Снеллер почувствовал себя неловко – на них уже начинали оглядываться.
– Она не увидится со мной. Она не хочет меня знать. Ей было бы лучше, если бы я умерла.
– Почему вы так думаете? – спросил он, направляя ее мысль.
– Она кричала, чтобы я убиралась вон. И это родная мать!
– И что вы испытываете в связи с этим? – спросил он. К чему спрашивать, подумала Аманда. И так видно, что она чувствует. Но достаточно ли убедительна она в своей роли отвергнутой дочери? По правде говоря, бессонная и жуткая ночь, встреча с Леони – все это сказалось невероятным нервным напряжением. Так что слезы выжимать не пришлось: они текли сами.
Снеллер даже не изображал сочувствия; чужое горе было для него делом привычным. Даже к лучшему, что девчонка так расстроена, думал он. Чем больше слез, тем больше откровений, однако доводить ее до истерики не следовало бы. Так он ничего из нее не выжмет; они только привлекут к себе ненужное внимание. К счастью, Аманда, похоже, начинала успокаиваться и лишь тихонечко всхлипывала. Тони повторил свой вопрос:
– И какие чувства испытываете вы сейчас к своей матери?
– Я разбита, сломлена. Отец, по крайней мере, обошелся со мной корректно.
