Лев Пучков - Террорист
Десятого, к обеду, закончили.
Помните, Федя говорил, что должны управиться за неделю плюс три-четыре дня?
Федя недооценил наших новых «соратников». Они управились за трое суток. Именно суток: трудились без отдыха, поочередно дремали едва ли не на ходу, но все сделали как надо, обошлось без единого ЧП.
Впрочем, о ЧП можно было и не упоминать, тут уже вовсю работала печальная присказка «сапер ошибается один раз»: случись что при транспортировке или, не дай бог, в зале, наш проект (вернее, Генин проект и мы в нем) на этом бы и прекратил свое существование.
Восточный и треть западного зала были заполнены. Нет, складывали не кучей – тогда, наверное, обошлись бы и одним залом, – аккуратно, в короба, в три-четыре уровня, а между коробами оставляли довольно много пространства для беспрепятственного перемещения. Но все равно, когда работы закончились, смертоносных игрушек оказалось так много, что волосья вставали дыбом буквально на всем организме, так что про голову я даже и не вспоминаю.
Разнокалиберные снаряды, всевозможные мины – просто мины и мины минометные (или, если хотите, «выстрелы» к минометам), в основном ржавые, но попадались и хорошо сохранившиеся. Был и собственно тротил в чистом виде, что-то около тонны, изъятый из закладки в гостинице «Новочебурекская».
Гостиница с новым аппетитным названием на самом деле была очень старая и раньше называлась по-другому. Во время ВОВ ее заминировали на случай сдачи Москвы, как и большинство аналогичных объектов, а когда сдача не состоялась, на радостях забыли разминировать. Кстати, у этой гостиницы в ближайшее время могли быть весьма интересные и непростые перспективы: Тит со своими вездесущими диггерами уже мечтательно морщили репу на предмет проверки работоспособности «закладки». Нет, вовсе не из злости или кровожадности, а было у них чисто академическое желание выяснить (помните ведь – «я инженер»!), не ошиблись ли в расчетах саперы военной поры и точно ли гостиница сложится как карточный домик или просто «бахнет», и все.
То есть, если бы мы с Федей не сделали им заманчивое предложение, неизвестно еще, как бы все обернулось. Не исключено, что было бы очень шумно и пыльно.
– С таким запасом годами можно рвать все подряд, и совсем необязательно, что только урны возле рынков, – озабоченно заметил я, когда мы с Федей закончили окончательную инспекцию своих «владений». – А теперь меня вот такая мысль гложет: не было ли это страшной ошибкой?
– В смысле?
– В смысле, что мы велели им все стащить в одно место. Ты только погляди, какая смертоносная мощь…
– Да нет, все нормально, – отмахнулся Федя. – Зато теперь мы можем быть уверены, что у них ничего не осталось. Думаю, стоит обрадовать Гену: два месяца его хлопцы могут дышать спокойно.
– Насчет «обрадовать» – да, наверно. А вот насчет «ничего не осталось» – очень сильно сомневаюсь.
– Думаешь, что-то заныкали?
– Думаю, обязательно. Наверняка что-то припрятали про запас. Я бы, например, при всем пиетете – непременно припрятал бы. Так, на всякий случай – вдруг пригодится. А уж как ты бы припрятал, это я даже озвучивать не буду. Это раз. И два: у нас в стране этой дряни со времен ВОВ осталось просто немерено. А эти титовские диггеры – шустрые и вездесущие, как крысы, так что с течением времени откопают еще два раза по столько.
– Ну что ж, вполне возможно. – Федя философски прищурился. – Но это уже будет не наша проблема, верно? Мы свою задачу выполнили, и, по-моему, неплохо. Сейчас осталось только разобраться со всем этим, и дело закрыто. Если удастся без проблем все вывезти, вообще будем кругом молодцы…
Совместная работа в ДЮСШ сблизила нас с Титом и его бомбистами, сдружила и, как ни странно, прибавила уважения. Вы будете смеяться, но они не ожидали, что мы засучим рукава и будем вместе с ними тягать взрывоопасные железяки. За богов нас посчитали, что ли? Да нет, мы простые смертные, если надо, можем сутками напролет вкалывать, как Папа Карло.
И вот за это они прониклись к нам дичайшей симпатией и теперь готовы носить на руках и называть нашими именами улицы в своем новом государстве (ну, это я по логике – если они старый мир разрушат до основания, то потом ведь непременно должно быть «а затем» – а иначе какой смысл?).
Дабы у бомбистов не сложилось неприятное впечатление, что их «использовали и выкинули», прощаться с ними мы не стали. Наши юнги прилежно переписали координаты «звеньевых» (это у них вроде командиров отделений) и дали им «контактный телефон» – то есть Ромин номер. Всех строго предупредили: самодеятельностью не заниматься – никаких акций без согласования с нами, быть начеку, в готовности к немедленным действиям и ждать сигнала.
С Титом вообще обошлись едва ли не по-братски. Дали ему оба наших номера для экстренной связи, показали «японский» ресурс и объяснили, как пользоваться собакопродажным разделом для рядовых случаев (все равно скоро менять и «симки», и ресурс – мы там уже давненько отсвечиваем, пора и честь знать).
А в завершение Федя, доверительно положив могучую длань на неокрепшее плечо «инженера», спросил, можем ли мы рассчитывать на его помощь при проведении наших судьбоносных акций.
О да, это было сильно. Тит от избытка чувств едва не прослезился. Мне показалось, что скажи мы ему в тот момент: а помощь простая, надо выйти со снарядом в обнимку на правительственную трассу и взорваться перед кортежем – и пошел бы и взорвался. Вот так мне показалось, настолько силен был приступ восторга у нашего «неофита». Ну и, разумеется, мы приняли горячие заверения, что помощь будет оказана любая, во всех мыслимых и не очень пропорциях и в любое время дня и ночи.
– «Любая»? Это хорошо. Для начала оставь нам на недельку свой «дырчик». Может, пригодится.
– Не вопрос! Еще что-нибудь?
– Пока ничего. Выспись как следует. И жди звонка.
– Понял. Еду отсыпаться прямо сейчас…
На том и разошлись.
* * *Спровадив бомбистов, первым делом решил обрадовать Гену. Собственно, делалось все по его инициативе, так что пусть воочию насладится результатами нашего титанического труда. Да-да, нашего – понятно, что все сделал Тит и его люди, но без нас тут ничего бы не лежало, верно?
Я набрал на коммуникаторе дежурное сообщение для собакопродажного раздела: «Русские борзые в хорошие руки. Срочно» и, не желая ломать мозг по поводу шифровки адреса, добавил: «Место расположения питомника можно узнать у главного стража продажной русской девицы».
Полагаю, чекисты, которым в недалеком будущем выпадет честь исследовать нашу деятельность, получат немало приятных эмоций, читая всю эту «собачью» переписку.
Помните, Федя сказал что-то типа «если будет несложно – сам справлюсь»? Сложного тут ничего не было, внешне все выглядело очень просто, а благодаря коробам где-то даже и аккуратно. Но этой простоты было так много, что Федя решительно отказался от своего первоначального намерения:
– Да ты что! Я тут чихнуть боюсь, не то что проверять что-то, ковыряться… Поеду за Сашей Акимовым. Пусть поработает. Если надо, заплатим ему…
У Фединого друга – Игоря Акимова есть старший брат – Саша Акимов. Саша – человек глубоко пожилой, ему тридцать восемь, ветеран русско-чеченской войны и, что самое полезное в нашей ситуации, капитан запаса инженерных войск. Проще говоря, Саша – сапер с огромным практическим опытом. В отставке он уже пять лет, и мы несколько раз привлекали его для оказания помощи при обнаружении в ходе поисковой работы разного рода сюрпризов, оставшихся со времен ВОВ.
Дебатов по поводу целесообразности привлечения ветерана устраивать не стали ввиду того, что характеристики указанной персоны нам обоим хорошо известны. Как и любой ветеран войны, Саша люто ненавидит всех чиновников порознь и представляемую ими всеми совокупно вороватую Власть. На этом его фобии и заканчиваются. В остальном это милейший человек, очень толковый, отзывчивый и без всяких двусмысленностей патриотичный. К тому же он всегда очень тепло относился к нашему клубу, и вовсе не из-за того, что в нем состоял его родной брат, а потому что считал нас крайне полезным образованием для воспитания молодежи.
По убытии Феди мы с инвалидом Володей заперлись, поставили чайник и сели играть в нарды. На душе было покойно и уютно. Чайник на «буржуйке» негромко посвистывал, разгоняясь для финальной арии, короткой, но визгливой, за стенкой мирно покоились тонны ржавой смерти, а в верхнюю треть окна были видны снежинки, медленно и величаво падающие с серого неба.
Нижняя треть, в которую выходила труба, была заделана старой фанерой, и это, в совокупности с «буржуйкой», с упомянутым выше ржавым соседством, навевало вполне военные или даже фронтовые ассоциации, как то: военная зима, позиционные бои, кто-то рвется к Москве, но теперь уже точно не немцы, и подозреваю, что местами успешно прорвались. А может, и не местами. Все узловые центры и стратегические высоты сданы, наш генералитет в полном составе взят в плен, эшелонов не будет – резерв продан и разворован, огромные потери, паника и коллапс, где-то под Бобруйском, говорят, уже строят концлагеря для офицерского состава (с инновационными газовыми камерами и нанокрематориями – и там и там есть прямой выход на «твиттер»), а мужики и не знают, пока не кончится водка, это будет для всех страшной военной тайной ввиду полного информационного вакуума… Брр… Какие нездоровые ассоциации…
