Альберто Марини - Консьерж
Он продолжил считать. Три минуты девятого. Пять минут девятого. Потом еще пять минут, триста секунд, от трехсот до нуля. Ничего. Он оставался единственным обитателем квартиры 8А.
В шкафу было жарко, душно, тоскливо; замкнутое пространство невыносимо давило. Он толкнул дверцу, высунулся наружу и глубоко задышал. Он помнил, что под кроватью воздуха больше.
Киллиан вытер от пота лоб и почувствовал, какой он горячий. В ящике прикроватной тумбочки Клара держала термометр. Не переставая внимательно прислушиваться, он достал градусник и сунул его под мышку.
Он ходил по комнате взад-вперед и считал собственные шаги. Потом посмотрел на градусник: красная отметка была выше тридцати восьми. От волнения у него поднялась температура.
Он не стал класть термометр на место, а спрятал его в карман: чуть позже надо будет измерить температуру еще раз.
Наступала его великая, главная ночь, а у него была сломана кисть руки и поднялась температура. Появлялись и другие симптомы: слабость, боль в глазах. Голова не болела, но была тяжелой.
— Да приди ты уже!
Он удивился сам себе, ведь это был уже второй агрессивный выкрик за вечер, после того как он наорал на Урсулу. Киллиан не узнавал себя. Нужно было немедленно прервать это выматывающее ожидание, но Клара не возвращалась.
Киллиан хорошо себя знал, и ему было страшно. Еще чуть-чуть, и он начнет видеть все в черном цвете. Он может отчаяться. Не вовремя почувствует панику, с которой не сможет совладать.
— Куда ты провалилась?
Он не мог дальше бездействовать и решил хоть немного прояснить ситуацию, достал мобильник и набрал текстовое сообщение: «Добрый вечер, мисс Кинг. Вы вернулись? Надеюсь, вам все понравилось в квартире. Киллиан». Он быстро, не перечитывая, отправил сообщение.
С мобильником в руке, в ожидании ответа он шагал по квартире, по коридору. Она не отвечала. В половине девятого Клары все еще не было дома, и она не давала о себе знать.
Он перечитал отправленное сообщение:
— Идиот!
Конечно, он совершил ошибку, даже не одну. Во-первых, надо было сначала позвонить ей. А во-вторых, конечно, она не ответит, пока не вернется и не увидит квартиру, это было бы бессмысленно.
20:35. Он снова поставил градусник и одновременно решил позвонить. Конечно, он может показаться надоедливым, но сейчас это уже не имело значения.
С термометром под мышкой, бесцельно шагая по комнатам, он набрал номер Клары. Гудок, второй, третий… После шестого включился автоответчик: «Привет, скажите что-нибудь после сигнала, я перезвоню».
Пропищал сигнал, но Киллиан помолчал и положил трубку. Он обнаружил, что сидит на краю ванны.
20:37. Нужно было освежиться. Если Клара войдет сейчас, она услышит шум льющейся воды, но он решился. Он плеснул на лицо холодной водой, а потом подставил под кран голову. В этот момент он вспомнил, что все еще держит под мышкой градусник. 38,8! Холодная вода не принесла облегчения.
Он вытер лицо и руки чистым полотенцем, которое накануне повесил на крючок в ванной. Потом сложил его и отнес во вторую спальню, а на его место повесил новое.
Ходьба взад и вперед по квартире, без определенной цели, говорила о том, что дела идут плохо, но с этим ничего нельзя было поделать. Он сел на кровать, опустил голову, ставшую еще тяжелее, и обхватил ее руками.
— Держись, Киллиан, — пробормотал он неубедительно.
20:43. Мобильник молчал. Ноги дрожали, он чувствовал боль в желудке, а перед правым глазом появились первые желтоватые точки.
Киллиан взял подушку и скользнул под кровать, оказавшись рядом с инструментами. Прижал лоб к прохладной наволочке, чтобы хоть чуть-чуть облегчить головную боль.
Он не засыпал, но замер и закрыл глаза, даже не смотрел на часы, чтобы не утомлять зрение. У него и так было примерное представление о времени, потому что он не мог перестать считать секунды.
Киллиан попробовал заняться аутотренингом, чтобы расслабиться. Прижав к подушке голову, он представлял себе, что находится в горной пещере, очень холодной и темной. Пальцы его правой ноги медленно покрывает тонкий слой льда, который потом поднимается по ступне, до лодыжки, и дальше, по голени, колену, бедру. Он повторил упражнение с левой ногой, представляя, как ее тоже покрывает лед, снимающий жар и дающий облегчение.
Когда и левая нога полностью обледенела, он сконцентрировался на ягодицах, копчике, гениталиях. Ледяная корка покрывала тело, замораживая его. Живот, спина, бока. Он поднимался по ребрам, по одному, к грудине, до правой ключицы, и спустился по правому плечу, предплечью, запястью, кисти, до кончиков пальцев.
То же самое с левой рукой.
Теперь шея; здесь сосредоточиться было труднее, и холод распространялся медленнее, но все-таки дошел до подбородка, потом до левого уха, затылка, правого уха… и вернулся к лицу. Обжег губы и нос. Разлился по щекам и векам. Наконец, поднялся по вискам ко лбу, даря приятную свежесть, и покрыл всю голову.
Все тело Киллиана было покрыто тонким слоем льда. Он ощущал жесткость, неповоротливость и одновременно такое приятное чувство, что температура тела начала снижаться.
Ему было интересно сейчас измерить температуру, но градусник лежал в кармане, а двигаться не хотелось. Он собирался покрыть все тело еще одним слоем льда, потолще. Киллиан начал с правой ноги, но, когда дошел до колена, почувствовал какое-то движение. Его бедро вибрировало, несмотря на ледяную оболочку.
Два коротких толчка каждую секунду. «Мобильник!» Он так проникся ощущением «заморозки», что пришлось приложить усилия, чтобы пошевелить рукой. Он открыл глаза, разбив воображаемые кристаллы льда, скрепившие веки, и посмотрел на дисплей.
Сообщение от Клары: «Я в квартире. Тут полно насекомых! Что ты наделал?»
Лед исчез в одно мгновение, и, хотя ему уже удалось локализовать боль в левом виске, мигрень разыгралась заново.
В волнении он ударился головой о каркас кровати. Перечитал сообщение и не понял.
— Что это такое?
Он не мог понять. Ему снова было холодно, но не из-за медитативного льда, а из-за пота, который выступил на спине.
«Я в квартире. Тут полно насекомых! Что ты наделал?»
Он не понимал, никак не мог объяснить это. Его тошнило, голова закружилась. Он начал писать ответ, пальцы дрожали, пришлось стереть несколько букв и начать заново.
«Я не понимаю вас, мисс К.».
И вдруг он услышал, как в замочную скважину вставили ключ.
Часы показывали 22:13.
Итак, опоздав больше чем на два часа, Клара наконец-то вернулась домой. Как ни странно, после многих часов подготовки и ожидания Киллиану ее приход показался внезапным.
Лежа под кроватью, он приготовил первый инструмент — кинжал мясника. Крепко зажал его в руке. Он хотел еще быстренько подготовить скотч, отрезать кусочек, чтобы заклеить ей рот, но впопыхах не нашел его. Взгляд Киллиана был прикован к двери.
Послышался стук каблуков Клары по паркету, и даже в этом звуке слышались бодрость и хорошее настроение.
— Вот это да!
Из гостиной раздался веселый возглас. Стук каблуков приближался, девушка вбежала в спальню; Киллиан успел увидеть только ее ноги, стремительно приближающиеся к нему. Еще один крик:
— Он даже постель застелил!
Клара прыгнула на кровать, и матрас распластался над лицом Киллиана. Консьерж от неожиданности выронил нож, и тот покатился по полу, он не сразу поймал его. Клара, прыгая по кровати, радостно восклицала:
— Даже простыни как-то приятно пахнут!
Внезапно зажегся свет. Киллиан слышал еще одни шаги, более спокойные и тяжелые. Консьерж увидел темные мокасины под бледно-голубыми джинсами. Клара вернулась не одна.
— Кажется, я такой чистоты никогда не видел, — сказал низкий, глубокий голос.
— Красоту навел, да? — Голос девушки звенел от восторга. — Нехорошо получилось, что я ему такое сообщение отправила… Надо написать, что я пошутила.
— Потом напишешь, после.
— После чего?
Киллиан лежал неподвижно, не в силах пошевелить даже пальцем, и в этот раз не из-за воображаемого слоя льда. Стилет уже не катился по полу, он остановился за пределами матраса, возможно, он был в поле зрения Клары и мужчины, который пришел вместе с ней.
— Сейчас узнаешь!
— Я тебя обожаю, Марк.
Ее жених. Ее жених неожиданно приехал из Сан-Франциско. Киллиан вспомнил фотографию, стоявшую на тумбочке, и у мокасин, чуть прикрытых голубыми джинсами, появилось лицо.
Мужчина быстро разделся. Скинул обувь, бросил на пол джинсы и носки. С другой стороны кровати приземлилась одежда Клары: туфли на высоких каблуках, юбка, блузка.
— Жаль, что ты это видишь, — тихо сказала девушка. — Такое раздражение! — На пол упала черная футболка. — И это еще получше стало! Если бы ты приехал на несколько дней раньше…
Мужчина лег на кровать.
