Мартин Смит - Красная площадь
Если ты твердо в этом уверен, можно вынести все.
И что может быть хуже, чем обнаружить вдруг, какой беспочвенной была твоя вера?
Так что лучше не торопить этот момент.
17
Утром к Аркадию зашел Федоров, который мельтешил по квартире, словно прислуга перед проверкой качества уборки.
— Вице-консул вчера просил присмотреть за вами, но вас не было дома. Ночью тоже. Где вы были?
Аркадий ответил:
— Смотрел достопримечательности, бродил по городу.
— Поскольку вы должным образом не представлены мюнхенской полиции, не имеете полномочий и не знаете, как проводить здесь расследование, Платонов беспокоится, что вы нарветесь на неприятности и впутаете в них других, — он заглянул в спальню. — Без одеяла?
— Забыл.
— На вашем месте я бы тоже не беспокоился. Вы же здесь ненадолго, — Федоров открыл стенной шкаф и стал выдвигать ящики. — И все еще без чемодана? В карманах, что ли, повезете покупки:
— По правде говоря, я еще не ходил по магазинам.
Федоров решительно вернулся на кухню и открыл холодильник.
— Пусто. Знаете ли, вы типичный советский урод. Вы до того отвыкли от еды, что даже не в состоянии ее купить, когда кругом всего навалом. Очнитесь, это не сон. Здесь шоколадное царство, — он одарил Аркадия улыбкой. — Боитесь, что примут за русского? Верно. Они до такой степени презирают нас, что платят нам миллионы марок на расходы, связанные с отъездом из ГДР, и строят нам в России казармы, лишь бы только мы убрались. Тем больше причин покупать, пока есть возможность, — он закрыл дверцу холодильника и вздохнул, будто заглянул в склеп. — Ренко, ведь вам же в любую минуту, возможно, придется уехать. Считайте свою поездку отпуском.
— Как прокаженный из лепрозория?
— Вроде того, — Федоров достал сигарету и, не угощая собеседника, закурил. Аркадию не так уж и хотелось курить натощак, но он мог твердо сказать, что русские у себя дома, даже следователи, так бы не поступили.
— Не будет ли вам в тягость проверить, что у меня на завтрак?
— Сегодня с утра я должен проводить в аэропорт Белорусский женский хор, встретить и разместить делегацию заслуженных артистов с Украины, присутствовать на ленче представителей Мосфильма и Баварской киностудии, а потом провести прием в честь Минского ансамбля народного танца.
— Приношу извинения за любые осложнения по моей вине, — он протянул руку. — Пожалуйста, зовите меня просто Аркадием.
— Геннадий, — вынужденно пожал руку Федоров. — Если бы вы поняли, какой вы для нас чирей на заднице.
— Хотите, чтобы я отмечался? Я могу позванивать.
— Нет, спасибо. Ведите себя, как все. Походите по магазинам. Купите сувениры. Возвращайтесь к пяти.
— К пяти.
Федоров не спеша направился к двери.
— Выпейте пивка в Хофбраухаус. Пару кружек.
Аркадий выпил кофе, стоя за столиком в вокзальном буфете. Федоров был прав: за пределами России он не знал, как вести расследование. С ним не было Яака и Полины. Без официальных полномочий он не мог привлечь местную полицию. С каждой минутой он все больше чувствовал себя чужаком. На прилавке лежали горы яблок, апельсинов, бананов, тонко нарезанной колбасы, свиных ножек — все можно было купить, а рука украдкой тянулась к пакетику с сахаром. Он остановился. «Советский урод», — подумал он.
В конце бара стоял человек, почти ничем не отличавшийся от него: та же бледность, тот же неопрятный пиджак, разве что он пытался стянуть апельсин. Воришка заговорщически подмигнул ему. Аркадий оглянулся. По обе стороны центрального зала стояло по двое солдат в серой форме с автоматами. «Отряды по борьбе с терроризмом, — дошло до него. — У Мюнхена свои заботы».
Он смешался с проходившей мимо группой турок и направился к метро. На ступенях Аркадий повернул назад и слился с толпой, спешащей к выходу. Выйдя на поверхность, он постоял на краю тротуара вместе с добропорядочными мюнхенцами, ожидая, когда переключится светофор, затем внезапно сорвался с места на красный свет и в разрыве между машинами добежал до островка посреди улицы, потом снова побежал навстречу выстроившимся на другой стороне пешеходам, с ужасом наблюдавшим за ним.
Аркадий сделал крюк, пройдя сквозь пассаж, и вышел на пешеходную аллею, где был вчера. Он долго шел, безуспешно пытаясь найти телефонную будку со справочником, пока в одном из переулков не увидел наконец одну из них. Возле будки стояла крошечная женщина в пальто до пят и подчеркнуто смотрела на часы, словно Аркадий опаздывал. Зазвонил телефон, и она, проскользнув мимо него, завладела будкой.
Табличка на двери гласила, что это один из немногих телефонов общего пользования, который отвечает на вызовы. Разговор женщины был бурным, но коротким. Закончив говорить, она решительно повесила трубку. Распахнув дверь, объявила: «Ist frei» [4], — и зашагала прочь.
Аркадий все надежды возлагал на телефон. В Москве телефоны-автоматы были либо выпотрошены, либо просто не работали. На звонки обычно не обращали внимания. В Мюнхене в телефонных будках было, как в ванных комнатах, даже чище. Если звонил телефон, немцы отвечали.
Аркадий отыскал номер телефона банка «Бауэрн-Франкония» и попросил соединить его с господином Шиллером. Он предполагал, что придется пререкаться с каким-нибудь клерком, но на другом конце ответили молчанием, означавшим, что вызов последовал на другой уровень.
Другая телефонистка спросила: «Mit wem spreche ich, bitte?»
Аркадий ответил:
— Das sowjetische Konsulat.
Снова ожидание. Одну сторону улицы занимал универмаг, витрины которого предлагали шерстяные изделия, вырезанные из рога пуговицы, грубошерстные шляпы, всевозможные баварские сувениры. По другую сторону в дверях гаража мелькали люди. По пандусам, бампер в бампер, поднимались и съезжали «БМВ» и «Мерседесы».
Солидный голос на другом конце линии на чистейшем русском языке произнес:
— Шиллер слушает. К вашим услугам.
— Благодарю. Вы бывали в советском консульстве? — спросил Аркадий.
— К сожалению, нет… — судя по тону, сожаление было неподдельным.
— Насколько вам известно, мы здесь недавно.
— Да, — послышался сдержанный ответ.
— У вас в консульстве возникло недоразумение, — сказал Аркадий.
В ответе слышались одновременно недоуменные и веселые нотки.
— Что именно?
— Возможно, это или простое недоразумение, или что-то пропустили в переводе.
— Вот как?!
— Нас посетил представитель некой фирмы, которая хочет создать в Советском Союзе совместное предприятие. Разумеется, это хорошее дело; для того здесь и консульство. Особенно перспективно то, что, как утверждает фирма, она может осуществлять финансирование в твердой валюте.
— В немецких марках?
— Речь идет о довольно значительной сумме в немецких марках. Я надеялся, что вы могли бы так или иначе подтвердить, что такие средства имеются.
Глубокий вздох на другом конце провода свидетельствовал о том, как трудно объяснять несведущим финансовые тонкости.
— У фирмы может быть достаточный собственный бюджет, у нее могут быть частные фонды, она может взять заем у банка или другого учреждения — существует много вариантов, но «Бауэрн-Франкония» может лишь дать информацию, является ли она нашим партнером. Советую вам получше изучить их статус.
— Именно к этому я и клоню. Они внушили нам, а может, мы неправильно их поняли, что их фирма связана с «Бауэрн-Франконией» и что все финансирование будет исходить от вас.
— Как называется компания? — степенно спросил Шиллер.
— «ТрансКом сервисиз». Она занимается услугами в области отдыха и развлечений, а также поставляет персонал…
— У нашего банка нет дочерних компаний, связанных с Советским Союзом.
Аркадий ответил:
— Но банк мог взять на себя обязательство в отношении такого финансирования?
— К сожалению, «Бауэрн-Франкония» не считает экономическое положение в Советском Союзе достаточно устойчивым для этого.
— Странно. В консульстве он не раз упоминал о «Бауэрн-Франконии», — заметил Аркадий.
— Именно к этому мы в «Бауэрн-Франконии» относимся со всей серьезностью. С кем я, простите, говорю?
— Я Геннадий Федоров. Мы хотели бы знать, по возможности сегодня, стоит ли банк за «ТрансКомом» или нет.
— Смогу ли я найти вас в консульстве?
Аркадий помолчал достаточно долго, чтобы, так сказать, проверить свое расписание.
— Большую часть дня меня не будет на месте. Мне нужно встретить в аэропорту Белорусский хор, потом украинских артистов, быть на ленче с Баварской киностудией, затем танцоры.
— Вижу, вы действительно заняты.
— Могли бы вы позвонить в пять? — спросил Аркадий. — Я высвобожу это время, чтобы поговорить с вами. Самое лучшее позвонить мне по 555-6020, — прочел он номер на телефонной будке.
