Найди меня - Фрейзер Энн

Глубоко вздохнув, он кивнул.

— Знаю, но не могу перестать искать ответы. Я совершенно не ожидал такого результата. Я все думаю о платье. Неужели Бенджамин Фишер хранил его, чтобы положить в могилу следующей жертвы?

— Насколько известно, отец не собирал трофеи.

Дэниел знал это. Но, возможно, у него был тайник, который так и не нашли. И все это предполагало, что мама Дэниела, возможно, в самом деле повстречала Бенджамина Фишера. Рени все же решила рассказать ему воспоминания о своей матери в платье.

— Возможно, это тоже ложная память, — предупредила она, закончив рассказ.

— На самом деле это, возможно, кое-что объясняет. Он сохранил платье моей мамы, ваша его надела, он раскапризничался, а затем похоронил его со следующей жертвой.

— Может быть. Мне очень жаль.

Ей все еще хотелось провести собственное расследование. И она это сделает. Когда они разберутся с убийством Кармел Кортес.

— Предположим, это ложная память, — сказал он. — Как еще платье моей матери могло оказаться в могиле другой жертвы Фишера?

— Может, ваша мама знала эту жертву. Может, они дружили.

— Я проверю это. Поищу связь. Поговорю с ее родственниками, если получится. Теперь, когда подключилось ФБР, они свяжутся с ними первыми.

— А сейчас, хотя это может показаться невозможным, вам нужно поспать, — сказала она. — Я вызову такси.

Он достал из кармана связку ключей. Звякнув, та легла перед ней на стол.

— Возьмите мою машину.

— Вы уверены?

— Я завтра поймаю такси до управления и встречу вас там, — сказал он.

— Я сама за вами заеду.

Она уехала.

День оказался богат на приятные и неприятные сюрпризы.

Вот он уже отдал ей ключи, и она садится в его внедорожник, собираясь заехать за ним утром. Это уже начинало походить на партнерство, а этого ей вряд ли хотелось. Еще немного, и он обернется Беном Фишером, а она попытается его пристрелить.

ГЛАВА 33

Ее разбудил телефонный звонок.

Вчера Рени добралась до своего домика в пустыне, приняла душ и рухнула в постель. Сейчас, еще не до конца проснувшись и не открывая глаз, она пробормотала в телефон: «Алло».

— Я видела сон, — сказала звонившая.

Рени не сразу узнала голос Габби Саттон, а узнав, села в постели и включила лампу.

— Возможно, это ничего не значит, но ваш визит взбудоражил мой мозг.

Она шептала, и Рени представила, что она прячется в ванной или на патио, чтобы не разбудить мужа.

— Мне приснился тот вечер, — сказала Габби. — Когда он напал. Там были вы. Вы были взрослая, но все остальное было так же. Я еще подумала, что это не по-настоящему, раз вы взрослая, а не ребенок. Знаете, как бывает во сне — наполовину реальность, наполовину чушь. Но все равно, там кто-то был. Еще один человек. Кто-то кричал и велел вам вернуться в машину.

Сны — не воспоминания. Во сне человек часто подсознательно пытается разобраться в чем-то, а Габби много в чем пришлось разбираться. Рени пыталась придумать, как повежливее посоветовать ей снова лечь и попытаться уснуть, когда та вдруг сказала нечто такое, от чего у Рени заколотилось сердце.

— Мужчина плакал. Говорил что-то о разбитом сердце. И еще он назвал вас «малютка Рен». Именно так. Во сне я еще не сразу поняла почему.

Рени была логически мыслящей девочкой, и ее саму это прозвище всегда раздражало.

— Не знаю, есть ли тут какой-то смысл… — сказала Габби, не подозревая, какое впечатление произвели ее слова.

Рени вылезла из постели и натянула толстовку поверх футболки, в которой спала, неуклюже перекладывая телефон из одной руки в другую.

— А еще, когда вы ушли, я задумалась, не грозит ли мне опасность, — продолжала Габби. — Как вы думаете, может, я зря беспокоюсь? Или есть риск для моей семьи? Мужу я не говорила, что вы приходили, но, может быть, стоит рассказать.

Это многое говорило об отношениях Габби с мужем, и Рени мысленно посочувствовала, что той не с кем было поделиться своими переживаниями.

— Пожалуй, имеет смысл рассказать ему. — Она также понимала эту потребность отгородиться.

— Я старалась изо всех сил, чтобы прошлое не вторглось в мою жизнь. — Габби пыталась представить все в благоприятном свете. Есть разные формы жестокости, и равнодушие к чужим страданиям — одна из них.

— Вторжение уже произошло, в тот вечер, — мягко ответила Рени. — Думаю, что всем в вашей семье стоит быть бдительными. Ничего особенного, просто иметь это в виду. Опасность может грозить вам только в том случае, если кто-то решит, что вы что-то знаете. Все эти годы никто вам не угрожал. Мы сохраним все в секрете, и ваше имя не попадет в прессу, — пообещала она. — Конечно, принимайте обычные меры предосторожности. Включайте сигнализацию. Не паркуйтесь в неосвещенных местах. Не ходите одна после наступления темноты.

— Я и так ничего этого не делаю, с тех самых пор.

Габби приоткрыла ей дверь в свой полный страхов мир. Рени не знала, как сама бы справилась в такой ситуации, но с недавних пор решила не поддаваться страху и не поворачиваться к нему спиной.

— Извините, что разбудила вас.

— Ничего страшного, не стесняйтесь звонить в любое время.

Закончив разговор, Рени босиком прошла по дому, по леденящему ноги бетонному полу, который тоже по-своему успокаивал ее. Холодный бетон. Она миновала свои полки с керамикой, чашами и кружками, высохшими и готовыми для обжига. Казалось, прошли месяцы с тех пор, как она их вылепила, хотя это было совсем недавно. В кухне она приготовила себе чай и выпила его в саду, сидя в железном кресле-качалке, которое нашла на блошином рынке. При желании в нем можно было раскачиваться, нажав на рычаг.

Раздумывая, могла ли Габби где-нибудь услышать это прозвище, она подобрала под себя ноги, натянув толстовку на голые колени и, обхватив ладонями кружку собственного изготовления, попыталась припомнить подробности того вечера, на этот раз с учетом того, что сообщила Габби. Бесполезно. Но над головой поблескивал Млечный Путь, вдалеке завывала стая койотов. И это тоже ободряло.

Чувствуя себя спокойнее просто оттого, что она дома, Рени глотнула чая и подумала было позвонить Дэниелу, но вместо этого послала ему эсэмеску, которую можно проигнорировать или проспать, — с просьбой позвонить, когда проснется.

Он позвонил немедля.

— Это что, какое-то приложение для засыпания, вой койотов вместо белого шума? — спросил он. — Я больше люблю звук дождя, койоты слегка отвлекают.

— Вам надо подольше побыть в пустыне. Это настоящие койоты.

— Уверен, что мне понравится, когда вокруг словно воют бесы из ада.

Она засмеялась и рассказала ему о звонке Габби.

— Не хочется говорить такое, — ответил он, — но сны ничего не значат. Вы обе цепляетесь за соломинки.

На его месте она подумала бы то же самое.

— Невозможно сказать, откуда взялась информация, являющаяся в состоянии сна, — продолжал он. — Могла увидеть что-то по телевизору перед сном, или нашего визита оказалось достаточно, чтобы сложилась новая история. Я склоняюсь к тому, что сны в основном наше подсознание, старающееся придать смысл пережитому за день. У меня никогда не было снов, воссоздающих реальность.

В общем, Рени и сама так думала.

— В другой ситуации я бы полностью согласилась. Но есть только один-единственный человек, который называет меня «Малютка Рен».

Морис, который всегда был рядом с ними. Дни рождения, праздники, всегда. Может, он был и рядом с Беном Фишером.

ГЛАВА 34

На следующее утро, когда Рени и Дэниел приехали к Морису, по улице все еще шатались зеваки. Тут были и местные жители, и журналисты, но в целом создавалось впечатление, что цирк уехал. Теперь репортеры уже не задерживаются надолго, как раньше, особенно если понимают, что эксклюзив не светит. Безумная гонка, чтобы выдать очередную сенсацию людям, возящим пальцами по экранам телефонов.