Альфредо Конде - Тайна апостола Иакова
Ей хватило времени для того, чтобы спокойно и неспешно, пользуясь временным прекращением дождя, дойти до церкви в компании Адриана и его дяди, но его оказалось недостаточно для того, чтобы поведать комиссару, с которым они столкнулись перед факультетом медицины, о том, что она обнаружила в файле под названием «Святые мощи». Впрочем, она пока не была уверена, что должна это сделать. Обнаруженные ею данные касались исключительно Церкви, и прежде всего Кларе следовало обсудить все именно с ней.
В какой-то момент она задумалась над тем, не совершает ли она преступление, занимаясь сокрытием улик или, по меньшей мере, следов, которые могут помочь в раскрытии дела; но потом решила, что первоначальное предположение о том, что преступление было совершено в порыве страсти, освобождает ее от ответственности.
Теперь, перекусив в ресторане «Карретас», она готовилась к назначенной встрече с клириком, решив наконец раскрыть то, что в последние часы составляло самую большую ее тайну.
Она верила, что тайна исповеди послужит ей надежной защитой и поможет справиться со страхом, хотя и подозревала, что клирик уже давно в курсе того, что недавно стало известно ей. Ведь недаром же он назначил ей встречу в соборе, подальше от посторонних глаз и ушей. Было очевидно, что он сделал это специально, рассчитывая на покой и уединение священного пристанища, ибо ничто не мешало ему выслушать ее откровения прямо на улице, по дороге к собору. Да, интуиция подсказывала ей, что декан вполне владеет информацией, которую она намерена ему сообщить. А это, в свою очередь, означало, что Церковь прекрасно обо все информирована. Вопреки ожиданиям, сие умозаключение необычайно ее успокоило.
Собор — это огромный лабиринт, полный тайных сумрачных мест. Первое место, которое пришло Кларе в голову, — это расположенный под центральным нефом некрополь, в котором София Эстейро делала свои первые шаги в исследовании, приведшем ее к крипте апостола.
Трудно представить себе, чтобы кто-то мог подслушать там их разговор. Впрочем, их никто не услышит и под лестницей Кинтаны, в восточной части собора. Да и в клуатре, где покоятся останки каноников и церковных бенефициантов, а в углу хранятся старые колокола с башни Беренгела, замененные в 1989 году отлитыми в Голландии, тоже безопасно. В соборе полно мест, где можно спокойно поговорить, да взять хотя бы одну из множества исповедален храма. Однако, размышляя о возможном месте проведения беседы, Клара даже представить себе не могла, куда ее в конечном счете приведут.
Когда она уже собиралась выходить из номера, зазвонил гостиничный телефон. Она механически протянула руку к трубке, даже не вспомнив, какой ужас вызвал у нее в прошлый раз голос, прозвучавший на другом конце провода. Голос был тот же. Она сразу узнала его.
— Поосторожней с тем, что собираешься рассказывать канонику, — сказал он ей, — я буду за тобой следить.
Больше он ничего не произнес, тут же повесил трубку. Клара подумала, что этот человек поступает так, словно боится, что звонок могут зафиксировать. По крайней мере, так обычно происходило в фильмах. Ей не стало спокойнее на душе. Скорее, наоборот, она только больше разнервничалась. Посмотрев на часы, увидела, что уже поздно и что придет на встречу с опозданием.
Она покинула комнату, спустилась вниз, вышла через главный вход, пересекла Обрадойро, направляясь прямо от дверей «Осталя» к главным дверям величественного барочного фасада; безумно нервничая, быстрым шагом пересекла правый боковой неф, дошла до трансепта и, вновь повернув направо, вошла в ризницу. Нервозность не покидала ее.
— Я Клара Айан, у меня назначена встреча с доном Салустиано Трасосом, — обратилась она к первому же встретившемуся ей служителю собора.
— Следуйте за мной, — ответил ей молодой человек, имевший вид скорее не священнослужителя, а гида из тех, кого иногда нанимают для проведения экскурсий по собору.
Они прошли в обратном направлении весь путь, который перед этим проделала Клара, чтобы дойти до ризницы. Когда они дошли до Врат Славы, она догнала парня, за которым до этого следовала на некотором расстоянии, и спросила:
— Куда вы меня ведете?
— На крышу. Дон Салустиано поднялся туда, чтобы что-то там посмотреть, — ответил ей, не особенно вдаваясь в детали, юноша с видом прилежного студента и несколько женственными манерами.
6
Компостела, понедельник, 3 марта 2008 г., 17:15
Юноша вновь обогнал Клару, держась все время на шаг впереди от красавицы-адвокатессы, и открыл дверь, расположенную в самом начале левого нефа собора за Вратами Славы.
— Я пойду вперед, — сказал он, не оборачиваясь.
Клара последовала за ним по лестнице, ведущей к трифорию. Юноша явно обратил внимание на нервозность, охватившую Клару, и ему, по всей видимости, не терпелось поскорее покончить с обязанностями проводника.
Оказавшись на трифории, явно недовольный своей миссией гид открыл еще одну дверь и продолжил подъем по лестнице до тех пор, пока, миновав еще две двери, они не увидели струившийся сверху свет, который сразу рассеял окутывавший их до этой минуты мрак.
Открыв последнюю дверь, они увидели прямо перед собой, на вершине крыши, фигуру каноника в развевающейся на ветру сутане, которая отчетливо вырисовывалась на фоне неба; надо сказать, картина была впечатляющей.
— Вот вам дон Салустиано, — сказал Кларе гид, поворачивая назад, быстро захлопывая за собой дверь и исчезая там, откуда они пришли, то есть на лестнице.
Клара осталась одна.
Центральный неф собора Сантьяго венчает уникальный покров. Речь идет о двускатной крыше длиной в несколько десятков метров, склоны которой представляют собой две дивной красоты громадные каменные лестницы. Адвокатесса была покинута своим проводником как раз у подножия лестницы, по которой она, увидев на вершине величавую фигуру духовного иерарха, тут же, не колеблясь, стала бесстрашно подниматься. Правда, слегка оступившись в самом начале, она поняла, что ей следует быть крайне осторожной.
Клара подумала, что если преподобный отец хотел произвести на нее впечатление, то он этого добился. Первый неверный шаг вселил было страх в ее душу, но теперь она уже уверенно поднималась по диагональной лестнице прямо по направлению к тому месту, где располагался купол собора; там ее ждал декан, застывший в сиянии предвечернего солнечного ореола, и его строгий величественный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне предзакатного неба.
Клара не отводила от него взгляда; за спиной у нее остались романские башни, созданные великим маэстро Матео и переходящие в стройные и воздушные барочные конструкции, являющие собой плод творчества другого, не менее выдающегося мастера, Касаса Новой; открывающийся с них вид на окружающий мир поистине великолепен.
Выполненная в свое время барочная надстройка оказалась в высшей степени удачной. Она никоим образом не мешает созерцать романский стиль во всей его первозданности и неповторимой красоте, но при этом позволяет любоваться вознесенным над ним, рождающимся из него, возникающим из того же камня искусством барокко со всеми присущими ему изысками и пышностью. Даже здесь, в этом святом месте, страна Галисия в очередной раз демонстрирует свою неизбывную двойственность, воцарившуюся в этих краях раз и навсегда. Бог — это добро, но и дьявол — не полное зло, уверяет народная мудрость, которая также утверждает, что нет худа без добра.
Увидев, что Клара поднимается к нему, декан приступил к спуску, направляясь к адвокатессе. Шаг за шагом он спускался по широким, пологим ступеням, покрытым буйно разросшейся этой дождливой весной зеленой растительностью. Ступени величественной лестницы покрывали в основном мох и лишайник, окрашивавшие их в цвета, характерные для крестьянских каменных домов, но и другая растительность тоже пробивалась сквозь древние камни собора, расцвечивая серую соборную крышу живописными пятнами. Были здесь и папоротник, и пуполистник, и гвоздика приморская — armeria maritima, известная в народе как приворотная трава. Непонятно, что они делали там, наверху, как необъяснимо и то, почему весной шестьдесят восьмого года студенты считали высшим проявлением свободы взобраться на крышу Кортиселы, примыкающей к собору небольшой часовни, чтобы совокупляться прямо на кровле. Неизвестно, что это было: желание демонстративно преступить закон, надругаться над святыней, эпатировать, просто досадить церковникам или же следствие мистического интереса, разбуженного в них марихуаной либо гашишем.
Спросите об этом у неверной жены, что на восточном фасаде собора, единственном фасаде в романском стиле, доступном взору паломника, ласкает каменный череп своего любовника, будучи приговорена ежедневно, до исхода дней своих покрывать его поцелуями, служа примером для одних и назиданием для других; с веками меняется мораль, но неизменным остается зов любви, не ведающий ни об изменчивой морали, ни о ходе времен.
