Альфредо Конде - Тайна апостола Иакова
«Только вряд ли нам подвернется такая удача», — мысленно посетовал комиссар и, поздоровавшись с врачами, вновь приблизился к группе, состоявшей из жениха покойной Софии Эстейро, Клары Айан и досточтимого декана соборного капитула.
— …после обеда! — услышал он слова дона Салустиано, смягчившего улыбкой сухость, с какой был произнесен конец фразы, начало которой комиссару так и не суждено было узнать.
— Как дела? Как вы? — спросил он молодых людей, прежде чем обратиться к священнослужителю, еще совсем недавно носившему тонзуру, а ныне, ввиду высокого чина, уже не обязанному демонстрировать всем выбритую макушку. — Как поживаете, господин декан?
— К вашим услугам, господин главный комиссар, — ответил тот с обаятельнейшей улыбкой и таким благожелательным выражением лица, что наш слуга закона даже засомневался, идет ли речь о простом изъявлении вежливости или ему действительно хотят в чем-то помочь.
Он присоединился к этой группке, и все медленно направились к площади Обрадойро. За ними шли три последние еще не распавшиеся группы, которые разойдутся уже за площадью, после чего часть из них отправится к Руа-до-Франко, другая — к Руа-до-Вилар, а самые молодые, готовые карабкаться по крутым склонам, — к перекрестку пяти улиц.
Группа декана простилась с Кларой у входа в «Осталь». Комиссар спустился к ресторану «Карретас» с намерением пообедать там в одиночестве, ибо дома его никто не ждал. Адриан направился к дворцу Фонсеки, а клирик — к северному фасаду собора, расположенному напротив громады Сан-Мартин-Пинарио, бывшей семинарии, а во времена карлистских войн пристанища многих знатных сеньоров, любителей красных беретов.[37]
4
Компостела, понедельник 3 марта 2008 г., 16:00
Распрощавшись со своими спутниками у дверей отеля «Осталь де лос Рейес Католикос», Клара Айан поднялась к себе в номер. Аппетита у нее совсем не было, поэтому она не стала терять времени, заказывая доставку обеда в номер.
По этой же причине у нее ни на минуту не возникло мысли спуститься перекусить в ресторан «Эншебре».
Разразившийся экономический кризис затронул все слои общества, какие-то больше, какие-то меньше. Немало из тех, кто даже мог себе позволить провести одну или две ночи в номере «Осталя», перестали посещать рестораны.
Для служащих гостиницы стало привычным, если не совершенно нормальным, наблюдать, как состоятельные клиенты входят в «Осталь» с пакетами из супермаркетов с едой, которую они собирались поглощать в одиночестве гостиничного номера. Каждый день персонал, занятый уборкой огромного здания в ренессансном стиле с четырьмя внутренними двориками, извлекал из мусорных корзин пустые стаканчики из-под йогурта, кожуру от бананов и апельсинов, банки из-под прохладительных напитков и консервов, упаковки из-под хлеба и оболочку от колбас.
Клара подумала, что, по всей видимости, именно так они подумают и о ней, но ее это не слишком волновало. Вполне возможно, что в другие дни она решит пообедать за пределами гостиницы, и вряд ли кто-то будет особенно задумываться о том, где именно она ела. Ну а кроме того, она так устала после всей суеты сегодняшнего утра, что ей просто необходимо отдохнуть.
Когда сегодня на выходе из церкви Святого Франциска, уже на улице, она сообщила декану, что хотела бы поговорить с ним, не уточняя, о чем именно, каноник проявил немедленную готовность ее выслушать.
Кларе показалось, что он прекрасно понимал, о чем могла идти речь: ну разумеется, о Софии. Это подтвердило и выражение полного понимания и участия, которое продемонстрировал на своем лице слуга Господа, предлагая ей поговорить обо всем в соборе и вкратце объясняя, как с ним там связаться:
— Тут и говорить нечего, никаких сложностей: придешь и спросишь обо мне в ризнице, а я заранее предупрежу, чтобы меня нашли или тебя отвели туда, где я буду находиться. Так что тут и говорить нечего, никаких сложностей, так и договорились, после обеда.
Господин декан, бывший преподаватель семинарии, который и теперь еще вел занятия по теологии, тяготел к высокопарным речам в подчеркнуто торжественном тоне, с постоянными повторениями, которые давали ему возможность сделать упор на важных, с его точки зрения, моментах речи. Он буквально купался в своих разглагольствованиях даже на самые обыденные темы, словно постоянно проповедовал in patribus infidelium; сказанное на латыни, сие выражение для многих звучит непонятно, но в переводе означает «в стране неверных», в каковой, по всей видимости, наш верный слуга Господа и ощущал себя в окружении святош и семинаристов.
Изучая выражение красивого лица своей собеседницы, служитель церкви в очередной раз вынужден был мысленно признаться самому себе, что юбки его привлекают ничуть не меньше, чем сутана; однако на этот раз его больше беспокоил нежелательный оборот, который могла принять беседа с этой красоткой. Почти наверняка так оно и будет. Однако нет сомнения, что при любом раскладе он сможет извлечь из предстоящего разговора пользу для себя, поскольку Клара — совсем другое дело, не то что… — заключил он мысленный монолог, не переставая улыбаться своей обаятельной улыбкой.
Клара Айан заметила изучающий взгляд каноника, но это ее не слишком взволновало. Потом она перевела глаза на лицо его племянника, и его выражение обеспокоило ее гораздо в большей степени. Оно со всей очевидностью выдавало мысль, которую можно было выразить словами «все ясно, эти двое спелись», и ей это не понравилось. Адриан был глупее, чем она думала. Более инфантилен. В тот момент ей показалось: она поняла, что София в нем разглядела и зачем он был ей нужен.
Но тут ей пришло в голову, что она обвиняет непонятно в чем человека, который только что потерял самое любимое существо на свете. Он наверняка пребывает в полном смятении и отчаянии и не способен верить никому и ничему. Поэтому естественно или, по крайней мере, понятно, что Адриану повсюду чудятся призраки. Да еще если принять во внимание славу дамского угодника, которой пользуется его дядя священник. И она тут же простила ему всё и постаралась отвлечься, чтобы спокойно обдумать предстоявший ей в скором времени разговор с деканом компостельского собора.
«Это будет беседа на высшем уровне», — подумала она, смеясь над показавшейся ей удачной остротой.
Она не догадывалась, в каком именно месте собора она состоится.
В этот момент она вспомнила то, о чем неоднократно вспоминала с тех пор, как вернулась из «Гиперкора» с пятью приобретенными там флэшками. Шестая, а лучше сказать, первая по-прежнему висела у нее меж грудей, подобных, если вспомнить Библию, двойням юной серны, пасущимся на нежных лугах Галаадской горы.
Итак, она снова вспомнила о флэшках и вскоре после возвращения в свой номер в «Остале» занялась тем, что скопировала на них все архивы с компьютера Софии Эстейро, которые, заботливо спрятанные у нее на груди, терпеливо дожидались сего момента. Когда содержимое жесткого диска оказалось продублированным на шести разных носителях, она разместила их в различных укромных местах своего номера.
Одну флэшку она подвесила за изголовьем кровати, как в свое время поступил с сигаретными пачками Антонио Росон, которому категорически было запрещено курить.
Антонио Росон, первый председатель парламента Галисии, мужчина весьма зрелого возраста, закоренелый холостяк, посвятивший свою жизнь воспитанию младших братьев, оставшихся сиротами в раннем возрасте, был человеком достойным и правильным, но подверженным ряду маний. Одной из них было поистине набожное пристрастие к курению; другой — упоительные комментарии по поводу повышенного уровня мочевой кислоты в его крови; и наконец, еще одной — стремление всегда и во что бы то ни стало сохранять присущие ему непоколебимое спокойствие, хорошее настроение и сарказм. Вот таким человеком был Антонио Росон, занимавший когда-то сюит, которым теперь пользовалась Клара Айан.
Однажды, исполняя обязанности председателя парламента, он попросил одного из парламентариев сократить свое выступление, поскольку тот уже заметно превысил регламент. Депутат ответил ему в запальчивости:
— Да я и так сокращаю, господин председатель, сокращаю.
На что тот невозмутимо заявил:
— Ну так сокращайте, господин депутат, сокращайте на сколько хотите.
Вот и сейчас Клара Айан постаралась, насколько это было возможно, сократить процедуру копирования и, завершив ее, вздохнула уже гораздо спокойнее. Теперь она могла хладнокровно, не опасаясь потерять что-то важное в лабиринтах информативной памяти, приступить к выяснению того, что скрывается за ключевым словом «мудрость».
5
Компостела, понедельник, 3 марта 2008 г., 16:45
