Тибор Роде - Вирус «Мона Лиза»
Ральф открыл заднюю дверцу и усадил ее в машину. Затем устроился на месте водителя.
– Что все это значит? Я хочу остаться. Сюда рано или поздно придет моя дочь. И где мистер Вейш? – возмутилась она, но в тот же миг дверь распахнулась и на сиденье рядом с ней плюхнулся Патрик.
– Ваша сумка, – тяжело дыша, произнес он, осторожно помещая ее в пространство между задними и передними сиденьями.
Глаза ее слезились, дышать было по-прежнему тяжело, но Хелен пыталась привести в порядок хаос, царивший у нее в голове, разложить все по полочкам, понять, что произошло.
– Мэйделин… – закашлявшись, произнесла Хелен, но, прежде чем она успела что-то добавить, машина тронулась с места и помчалась прочь.
52. Лондон
Средства массовой информации переживали кризис. Судя по всему, большинство ежедневных газет и журналов были вынуждены отказаться от размещения фотографий на своих страницах, поскольку их компьютеры поразил новый вирус.
Миллнер стоял в магазине печатных изданий в Хитроу и с недоверием смотрел на стойки с газетами, выставленные прямо перед ним. Заголовки о компьютерном вирусе вытеснили с первых полос сообщения о похищенных королевах красоты. Он пробежал взглядом передовицы некоторых газет. Похоже, пока никто не уловил взаимосвязи.
«Скоро мы все станем цифровыми зомби?» – вопрошала «Таймс». Ниже красовалось одно из причудливо искаженных лиц. «Зомбированы!» – заявлял заголовок «ЮЭсЭй тудей». Здесь тоже напечатали одну из ужасных фотографий. В «Гардиан» поступили иначе. «Наше истинное Я?» – было набрано черным шрифтом. Какая-то региональная газетка поместила изображение белого флага, а под ним одно слово: «Капитуляция!» Другие газеты интересовались: «Кто за этим стоит?» Заголовок «Чем занимается правительство?» заставил Миллнера усмехнуться.
Да, кстати, чем занимается правительство? В главном штабе ФБР царил настоящий хаос. А он, единственный, кто хоть что-то начал понимать, отправлен в отпуск и носится по всему миру в качестве «тайного оружия» директора ФБР Келлера. И все из-за того инцидента в Бразилии, во время которого он едва не лишился жизни на службе у нации. Вместо того чтобы дать ему орден, его отправили на скамью запасных.
За последний час Келлер оставил ему два сообщения на голосовой почте, но Миллнер пока не испытывал желания перезванивать. Агенту казалось, что он постепенно начинает разбираться в этом деле, но, чтобы поймать преступника, одного мотива мало. И ему не хотелось помогать другим сесть на коня, чтобы потом наблюдать, как они ускачут прочь без него. Речь шла не только о награде за раскрытие дела. Речь шла об автобусе с американскими девушками, которых снова и снова самым жестоким образом уродовали в неком неизвестном месте в Мексике. Речь также шла о пчелах, которых кто-то пытался уничтожить. Миллнер стал сначала полицейским, а затем и агентом ФБР, чтобы защищать мир от подобных безумцев. А еще речь шла о его реабилитации. Молодой Вейш солгал о том, где он находится. Его отец исчез несколько недель назад. Оба сделали состояние на антивирусном программном обеспечении. Инстинкт подсказывал Миллнеру, что это не случайность.
Обложки модных журналов выглядели непривычно. Например, «Вог» выставил платье без модели. Другой журнал поступил иначе: они просто отрезали голову девушке с обложки, оставив только тело. Но пропорции ее фигуры тоже казались нарушенными. То ли дело было в модели, то ли поработал вирус, – этого Миллнер сказать не мог.
«Посадка» – появилась надпись на табло рядом с его рейсом. Запихнув себе в рот остатки сэндвича с сыром, агент подхватил чемодан и стаканчик кофе и направился к выходу. Зазвонил мобильный телефон. Бросив взгляд на экран, он невольно вздрогнул. На экране виднелась перекошенная мужская физиономия.
– Почему вы не отвечаете? – услышал он голос Келлера.
Значит, это искаженное лицо принадлежит ему. Все контакты ФБР Миллнер снабдил фотографиями. Это могло означать только одно: его собственный смартфон тоже поразил вирус. В душе он рассмеялся, вспомнив заголовок «Гардиан»: «Наше истинное Я?» В случае с Келлером, похоже, так оно и есть.
– Вы что, никогда не спите? – поинтересовался Миллнер.
– В ФБР сейчас никто не спит, – резко отозвался Келлер.
– Я был в дороге. А сейчас в аэропорту.
– Что касается Павла Вейша, польская полиция вчера обыскала его особняк в Варшаве, – продолжал Келлер. – Вероятно, теперь они подозревают здесь некий криминал. У Вейша есть странная слабость к… искусству. Под его домом обнаружен подвал, в котором хранится огромная коллекция стоимостью несколько миллионов долларов.
– А его сын?
– Судя по всему, Патрик Вейш уехал оттуда незадолго до прибытия полиции. А с ним – женщина, личность которой нами пока не установлена. На допросе один из слуг сообщил, что она появилась в тот же день, а затем бесследно исчезла вместе с Патриком Вейшем. Если верить одному из слуг, наша незнакомка – американка, ей за тридцать. Скорее высокого роста, волосы каштановые. Красивая. Сейчас мы занимаемся тем, что проверяем списки пассажиров, летевших в Варшаву, и просматриваем записи с камер наблюдения, чтобы установить ее личность. Как только у нас будет имя, я вам его сообщу.
Что-то в словах Келлера заинтересовало Миллнера.
– А какие произведения искусства коллекционировал Вейш? У вас есть снимки его коллекции?
– Я спрошу у поляков.
– Если его коллекцию фотографировали, то мне нужны все фото. Все детали.
– Я позабочусь об этом. И сейчас же перенаправлю вам всю информацию, которую мы нашли в наших базах по Вейшу. И еще одно… – Казалось, Келлеру хотелось избавиться от чего-то неприятного. – Разумеется, вы уже не один занимаетесь этим делом. Можете себе представить, что здесь творится. Сначала эта история в Мексике, теперь компьютерный вирус… Там, наверху, все как с цепи сорвались, всем нужны результаты. Я дал сотрудникам наводку на Вейша. Его загадочное исчезновение, его тяга к компьютерным вирусам… Подключили всех. Одна команда уже направляется в Варшаву, еще одна – к «Вейш Вирус» в Лондон.
– Да ясное дело, – с нарочитым спокойствием ответил Миллнер. – Мы ведь все в одной лодке.
– Совершенно верно!
Миллнер услышал, как кто-то обратился к Келлеру.
– Мне пора!
Разговор был окончен.
Значит, Патрик Вейш путешествует не один. По всей видимости, он бежал от полиции в Мадрид. Миллнер перерыл свою память в поисках чего-то, что вызывало бы ассоциации с Мадридом, но ничего не обнаружил. Агент был вынужден признать, что вообще ничего не знает об этом городе.
Завибрировал смартфон. Пришли электронные письма от Келлера. Будет что почитать во время перелета, а там, глядишь, и поспать удастся.
53. Флоренция, около 1500 г.
Рисунок должен впитать в себя душу человека, изображенного на холсте, чтобы отразить ее, – это новейшая точка зрения Леонардо. Они с незнакомцем по-прежнему заняты созданием чего-то великого. Мастерская все так же напоминает голубятню: приходят молодые – порой весьма молодые – девушки. Некоторые приезжают даже из Пизы или Венеции. Когда я спросил, что делают с ними Леонардо и lo straniero, Леонардо развеселился.
– Что делаем? Мы рисуем! – ответил он и добавил: – А lo straniero еще заботится об их душевном здоровье.
Однако мне по-прежнему не по себе. Впрочем, пока я не имею к этому никакого отношения, мне не придется отвечать перед Господом.
Работа вызывает у Леонардо ощущение эйфории, но идеи, которые он рождает, удивляют меня.
– Если лицо супруги заказчика не симметрично и я устраняю этот недостаток на холсте, чтобы исправить явные огрехи творения Господа, почему бы не сделать это и в действительности?
На мой удивленный вопрос, что он имеет в виду, Леонардо не ответил и молча ушел прочь. Чуть позже он вернулся со своими исследованиями по анатомии. Он показал мне страницы, где были изображены череп и лицо.
– Лицу можно придать форму. Сломать кость, потом срастить заново. То же самое касается кожи. Она растягивается, как свиные кишки. Представь, что ты заполняешь ее чем-то. Это осуществимо.
– Вмешиваться в творение Господа? – удивился я. – Никто не имеет права становиться на Его место!
И Леонардо снова расхохотался и сказал, что об этом он уже беседовал с lo straniero.
– Ученик наносит на картину краску, – сказал он, – неужели он таким образом становится на место своего учителя? Если мы возводим здание в соответствии с Божественными пропорциями, разве мы спорим с Господом при этом?
– Подумай о Вавилонской башне, – предупредил я его. – Господь не любит, когда к нему приближаются вплотную. Помнишь, что тогда произошло? Раздор и путаница.
– Господь? – отозвался он со странным блеском в глазах. – У нас есть lo straniero!
