Роберт Липаруло - И приидет всадник…
— Никаких родственников Уильяма Белла мне не удалось найти, — продолжала Алиша, перевернув страницу блокнота. — Его начальник сказал, что несколько лет назад Белл попал в аварию. Разбил то ли вездеход, то ли аэросани, босс уже запамятовал. Белл месяц провел в больнице, но ничего после этого не рассказывал. С ним даже произошла перемена: до аварии он был общительным, а потом замкнулся. — Алиша пожала плечами. — Вот, а еще я выяснила, что МакАфи — католический священник, живет на Манхэттене.
— Священник?
— Да, я раздобыла его телефон.
— Хорошо. А у меня два облома. Бывшая супруга Дэниэла Фирза просто повесила трубку, когда я спросил у нее о его болезнях. Мать Фирза сказала, что год назад у него были «плохие переживания», когда его пришлось спасать от перитонита, — а потом тоже повесила трубку. С тремя родственниками Джозефа Джонсона повторилась та же история. Можно подумать, что я репортер «Нэшнл инкуайрер» и пытаюсь разузнать о трансвеститских наклонностях их возлюбленных. А вот муж Джессики Хэмптон рассказал, что она действительно была в состоянии клинической смерти — во время тяжелых родов остановилось сердце. Когда ее оживили, она была в шоке, кричала что-то о демонах и преисподней. Позже рассказала мужу, что демоны утащили ее в ад, а когда Джессика стала возвращаться обратно в свое тело, демоны вцепились и не хотели ее отпускать. На следующий день и в дальнейшем Джессика не желала обсуждать эту тему, хотя муж как раз старался ее разговорить, чтобы она облегчила душу. Она стала очень религиозной и посещала трижды в неделю службу в пресвитерианской церкви, а еще занятия по изучению Библии два раза в неделю.
Отчитавшись, Брейди встал с кровати, на которой сидел, и потянулся.
— Пока нам несут еду, пойду ополоснусь, а потом позвоню Заку, — сказал он и ушел, обещав вернуться через пятнадцать минут.
Алиша раскрыла сотовый телефон и набрала номер священника МакАфи.
— Алло! — ответил мужской голос после восьмого гудка. Звучал он так, словно его обладатель только что проснулся или недавно крепко выпил.
— Отец Данкен МакАфи?
— Да, а кто говорит?
— Это специальный агент Алиша Вагнер из Федерального бюро расследований.
— Из ФБР? Вы что, по поводу моих архивов?
— Э-э… каких архивов, простите?
— Так вы не насчет архивов звоните? А что вам тогда нужно?
— А что с вашими архивами?
— Их украли! — горестно вскричал МакАфи, так что Алише пришлось отодвинуть трубку подальше от уха.
— Когда это случилось?
— Три недели назад! Я написал заявление!
— Что было в этих архивах?
— Труды всей моей жизни. Я всю жизнь их собирал.
— Мне очень жаль. Может быть, я чем-то могу…
— Ах, не травите душу! Вы же все равно ничего не сделаете. Полиция ничего не делает.
— Ваши архивы имеют отношение к вашим книгам, к явлению «жизни после смерти»?
— Естественно, к чему же еще?
— Сэр, я звоню вам, потому что мы обнаружили ваши книги на местах совершения нескольких преступлений. Я хотела бы спросить…
— Так я еще и подозреваемый? За то, что во всеуслышание заявил об этом?
— Нет, я просто…
— Тогда оставьте меня в покое!
В трубке раздался щелчок.
— Алло! Отец МакАфи?
Так. Поговорили.
* * *Отец МакАфи бросил телефонную трубку и закрыл глаза.
«Что еще приготовил ты для меня, Господи?» Период мук и бессонных ночей начался для священника три недели назад с визита отца Рендалла. Нет, не страхи и не угрызения совести мучили старика; МакАфи знал, как бороться с этими психологическими демонами. Пятьдесят девять из шестидесяти восьми лет своей жизни он успешно изгонял их молитвой. Нет, совсем иной демон — возможно, даже явившийся во плоти, как неохотно готов был признать МакАфи — поселился в доме при церкви. Непонятные тени, гулкие шаги в пустом коридоре, отвратительный смешок, раздававшийся где-то в доме и длившийся ровно столько, чтобы разбудить священника и дать ему понять, что это реальный, а не приснившийся звук, — вот с чего все началось.
За последнюю неделю эти выходки переросли в настоящие бесчинства. Приходя в молельню, священник то и дело обнаруживал, что статуи святых опрокинуты, у них отбиты головы или конечности, они перепачканы чем-то похожим на кровь — потом выяснилось, что это красная краска. Все это было отвратительно и страшно. Полицейские пожимали плечами. Наверное, мальчишки шалят, говорили они. Но МакАфи знал, что это не так. Он был уверен, что преследователя — кем или чем бы он ни являлся, это был гонитель, ненавидевший его и его церковь и обитающий где-то поблизости, — оставил после себя отец Рендалл.
Священник услышал за спиной шарканье чьих-то ног по каменному полу и резко обернулся. По стене коридора за открытой дверью его кабинета проплыла непонятная тень.
— Кто там? — громко сказал старик. Он чувствовал себя глупо, как человек, который сам себе не верит.
Тень пропала, но в ответ послышался знакомый смешок — скорее, даже хихиканье. Когда он стих, раздался звон разбитого стекла.
— Изыди! — закричал священник, крестясь. — Именем Иисуса Христа заклинаю тебя: изыди!
Ответа не последовало, но через несколько секунд тень вновь показалась на стене и уже не исчезала. Тот, кто ее отбрасывал, должен был стоять совсем рядом, за дверью, хотя и за пределами видимости. Сердце МакАфи заколотилось быстрее. Он закрыл глаза и забормотал молитву. Когда старик снова открыл глаза, тень исчезла.
* * *Алиша открыла дверь Брейди, прижимая телефон к щеке плечом. Она помахала ему рукой: проходи.
— Джон, послушай, — говорила она. — Нет, вывод пока не окончательный, но почти.
Она замолчала, слушая, что говорит собеседник. Брейди подошел к столу, на котором был разложен их заказ. Он нашел свой чизбургер на тарелочке под металлической крышкой и, не садясь, начал есть.
— Мы уже нашли ниточку. Нашли взаимосвязь… — Алиша вдруг села на край койки. — Ясно. Все понятно, спасибо… — Она захлопнула телефон и добавила: — Хотя, вообще-то, не за что.
— Гилбрет? — спросил Брейди с набитым ртом.
Алиша кивнула.
— Они выявили совпадения отпечатков пальцев и шерсти животных в Огдене и Форт-Коллинзе. Те же собаки, один и тот же преступник в разных штатах… ФБР получает юрисдикцию на расследование.
Брейди кивнул и откусил еще изрядный кусок.
— Группа следователей прилетает завтра, — продолжала Алиша. — А мы улетаем.
Она встала, бросила телефон на койку, взяла свой «рубен»-сэндвич, но тут же отложила его и попробовала картошку-фри.
— Отвратительная картошка, — высказалась она, но Брейди это не испугало, и он тоже от души угостился.
Алиша снова взяла свой сэндвич и опять отложила его.
— Что ты молчишь? Ты что, не хочешь помочь расследовать это дело до конца?
Брейди отрицательно покачал головой:
— Меня вполне устраивает то, что мы уже сделали. Алиша, я не люблю длительные командировки. Мы внесли свою лепту. С меня достаточно.
— А меня бесит, что я постоянно сбоку припека, — заявила она, раздраженно застонав. — Я хочу быть в гуще событий. Хочу биться с плохими парнями.
— Те исследования, которые ты проводишь, помогут упрятать за решетку больше плохих парней, чем ты сможешь поймать за всю свою жизнь, занимаясь оперативной работой.
— Да-да, знаю…
— А если бы Эдмонд Локард поддался таким настроениям? Ты можешь себе представить расследование без опоры на отпечатки пальцев?
Алиша не ответила и надкусила наконец сэндвич.
— Я позвонила МакАфи, — сообщила она чуть погодя.
— Ну и?..
— Интересное дело. Его архив был украден три недели назад.
— Материалы по «жизни после смерти»? А, тогда это проливает свет.
— Вот видишь! Разве нельзя нам довести до конца это дело?! Нет, мы должны возвращаться домой и ковыряться в железках!
Алиша еще долго продолжала рассуждать в том же духе, жалуясь на свою горькую участь в стенах Бюро и попутно поглощая сэндвич.
Брейди смотрел на нее и улыбался. Она даже не подозревала, как была в этот момент очаровательна.
31
Боль. Мучительная боль, резкая и пульсирующая.
Это было первое, что почувствовал Пип, выплыв из темного водоворота сбивчивых грез, которые тут же улетучились из его сознания, как утренний туман. Болело лицо и ребра. На голову словно навалился огромный груз — казалось, она вот-вот расколется. Веки, раскрывшись, потрепетали и снова сомкнулись. Пип вновь погрузился в темный туман. Превозмогая себя, он опять открыл глаза. Он лежал в незнакомой спальне, украшенной кое-где бело-розовыми кружевами и обставленной белой мебелью. На одном из комодов рядком сидели куклы. Откуда-то справа лился мягкий свет.
