Ричард Матесон - Посылка
— Вы знаете какие-нибудь неприличные анекдоты, сэр? — спросил он, держа наготове ручку.
Сосед уставился на него. Тальберт ойкнул.
— Прошу прощения,— сказал он,— святой отец.
Когда они дошли до номера, Тальберт дал коридорному хрустящую пятидолларовую бумажку и попросил рассказать анекдот.
Шулер рассказал ему анекдот о человеке, который ел луковицу на стриптизе. Тальберт выслушал, раздумчиво шевеля пальцами ног в ботинках. Когда анекдот подошел к концу, он спросил Шулера, откуда он мог слышать этот и похожие анекдоты. Шулер сказал, что в верфях имеется заведение под названием «Сундук мертвеца».
Ранним вечером, пропустив стаканчик с одним из представителей «Бин-энтерпрайзис» на Западном побережье, Тальберт взял такси и поехал в «Сундук мертвеца». Войдя в сумрачное, заполненное клубами табачного дыма помещение, он сел у стойки бара, заказал себе «отвертку» и принялся слушать.
Примерно через час он записал анекдот о старой деве, которая сунула нос в водопроводный кран, анекдот о трех моряках и двуличной дочери фермера, о няньке, которая решила, что это испанские оливки, и еще один о карлике, одетом в кишку от сосиски. Тальберт записал последний анекдот под первоначальным вариантом, подчеркнув расхождения с первым текстом, вызванные особенностями местного колорита.
В двадцать два часа шестнадцать минут человек, который только что рассказал Тальберту о неграмотных близнецах и их двухголовой сестре, сообщил, что Тони, бармен, просто кладезь непристойных шуточек, стишков, анекдотов и присказок.
Тальберт придвинулся к стойке бара и спросил Тони об основном источнике его познаний. Рассказав анекдот о сексе у клопов с астероида, бармен направил Тальберта к мистеру Фрэнку Брюну, торговцу из Окленда, которого этим вечером не было в баре.
Тальберт сейчас же направился к телефонной будке, и нашел в справочнике пять Фрэнков Брюнов, проживавших к Окленде. Вернувшись к будке с полным карманом наменянной мелочи, Тальберт принялся обзванивать их всех.
Двое из пяти Фрэнков Брюнов оказались торговцами. Но один из них в данный момент находился в «Алькатрасе»[16]. Тальберт проследил путь второго Фрэнка Брюна до переулка Хогана в Окленде, где, по словам его жены, торговец, как обычно по четвергам, играл в кегли в команде матрасной компании «Лунный свет».
Выйдя из бара, Тальберт нанял такси и направился вдоль побережья в Окленд, пальцы его ног шевелились все быстрее.
Veni, vidi, vici?[17]
Брюн не был похож на иголку в стоге сена.
Стоило Тальберту войти в «Переулок Хогана», как его внимание сейчас же привлекла похожая на команду футболистов толпа, окружившая тучного человека с розовой лысиной, который что-то рассказывал. Тальберт подошел как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, за которой последовал взрыв многоголосого смеха. Однако его внимание привлекла сама последняя фраза.
— «Боже мой,— закричала актриса,— так рассказывал мистер Брюн,— а я-то подумала, что вы сказали “банановый сплит”»!
Этот вариант сильно разволновал Тальберта, который счел его подтверждением недавней догадки о существовании некоего легко заменяемого элемента.
Когда группа распалась и народ разошелся, Тальберт подошел к мистеру Брюну и, представившись, спросил, где мистер Брюн услышал этот анекдот.
— А в чем дело, приятель? — спросил мистер Брюн.
— Да ничего особенного,— заверил его осторожный Тальберт.
— Я не помню, где слышал его, парень,— сказал наконец мистер Брюн.— Ты уж извини.
Тальберт проследил за ним, но совершенно безрезультатно, если не считать того, что он сделал окончательный вывод: этот Брюн что-то скрывает.
Позже, возвращаясь обратно в «Миллард Филлмор», Тальберт решил поручить какому-нибудь детективному агентству в Окленде разузнать все, что можно разузнать.
Когда Тальберт приехал в гостиницу, его дожидалась телеграмма.
МИСТЕР ДЖЕК БЛЭК ГОВОРИЛ МЕЖГОРОДУ МИСТЕРОМ ДЖОРДЖЕМ БУЛЛОКОМ ГОСТИНИЦА КАРФАГЕН ЧИКАГО ПОСЛЕДНИЙ РАССКАЗАЛ АНЕКДОТ КАРЛИКЕ КИШКЕ САЛЯМИ ВАЖНО ЛИ ЭТО АКС
Глаза Тальберта загорелись.
— Сходится,— пробормотал он,— ага!
Спустя час он выписался из гостиницы, взял такси до аэропорта и сел на самолет до Чикаго.
Через двадцать минут после его отбытия к стойке администратора подошел человек в темном костюме в тонкую полоску и спросил, в каком номере остановился Тальберт Бин Третий. Когда ему сообщили, что Тальберт уехал, глаза человека сделались свинцовыми и он немедленно кинулся к телефонной будке. Откуда вышел, совершенно спав с лица.
— Сожалею,— произнес дежурный портье,— но мистер Буллок уехал этим утром.
— О.
Плечи Тальберта опустились. Всю ночь в самолете он пересматривал свои записи, надеясь отыскать в анекдотах некую закономерность, стараясь классифицировать их по типам, по источнику происхождения и периодичности появления. Он устал от тщетных усилий. А теперь еще это.
— И он, конечно, не оставил нового адреса? — спросил Тальберт.
— Только сказал, что будет в Чикаго, сэр,— ответил портье.
— Ясно.
После ванны и обеда в номере несколько приободрившийся Тальберт устроился у телефона вместе со справочником. В Чикаго имелось сорок семь Джорджей Буллоков. Тальберт звонил и вычеркивал Буллоков одного за другим.
В три часа дня он в оцепенении уронил трубку на рычаг. В шестнадцать двадцать одну он снова пришел в себя и совершил оставшиеся одиннадцать звонков. Мистера Буллока нет дома, так сообщила об одном из них домоправительница, однако его возвращения ожидают сегодня вечером.
— Большое вам спасибо,— произнес Тальберт с затуманившимся взглядом, после чего повесил трубку и рухнул на кровать, но только для того, чтобы в пять минут восьмого вскочить и спешно одеться. Спускаясь вниз, он проглотил сэндвич и стакан молока, потом кликнул такси и целый час добирался до дома Джорджа Буллока.
На звонок открыл сам хозяин.
— Чем могу? — произнес он.
Тальберт представился и сообщил, что приходил сегодня днем в гостиницу «Карфаген», чтобы поговорить с ним.
— Но о чем? — воскликнул мистер Буллок.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, где слышали анекдот о карлике в кишке от салями,— сказал Тальберт.
— Сэр?..
— Я сказал...
— Я слышал, что′ вы сказали, сэр,— заверил мистер Буллок,— хотя и не могу сказать, что ваш вопрос кажется мне хоть сколько-нибудь осмысленным.
— А я уверен, сэр,— с вызовом заявил Тальберт,— что вы просто прикрываетесь напыщенными словами.
— Я прикрываюсь? — возмутился Буллок.— Боюсь, я...
— Игра окончена, сударь! — возвестил Тальберт звенящим голосом.— Почему бы вам не признаться и не рассказать мне, где вы слышали этот анекдот?
— Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы толкуете, сэр! — отрезал Буллок, но то, как он побледнел, утверждало об обратном.
Тальберт улыбнулся улыбкой Моны Лизы.
— Неужели? — произнес он.
И, легко развернувшись на каблуках, он оставил дрожащего Буллока стоять на пороге. Когда он усаживался обратно в ждущее рядом такси, он увидел, что Буллок все еще стоит и смотрит на него. Постояв, Буллок вновь исчез за закрытой дверью.
— Гостиница «Карфаген»,— сказал Тальберт, довольный своим блефом.
По дороге назад он вспоминал, как разволновался Буллок, и тонкая улыбка играла на его губах. Никаких сомнений. Он выследил свою добычу. Теперь, если его догадка верна, скорее всего, будет...
Когда Тальберт вошел в свой номер, у него на кровати сидел худой человек в дождевике и котелке. Усы незнакомца, похожие на мазок кистью, подергивались.
— Тальберт Бин? — спросил он.
— Он самый,— кивнул Тальберт.
Человек, полковник Пископ, посмотрел на Тальберта стальным взглядом.
— Какую игру вы ведете, сэр? — спросил он колко.
— Не понимаю вас,— солгал Тальберт.
— Прекрасно понимаете,— возразил полковник,— и сейчас вы отправитесь со мной.
— Неужели? — произнес Тальберт.
Он обнаружил, что на него смотрит дуло «Уэбли-Фосбери»[18] сорок пятого калибра.
— Так как? — поинтересовался полковник.
— Ну разумеется,— холодно ответил Тальберт.— Я не для того проделал такой путь, чтобы сейчас отказаться.
Перелет на частном самолете занял много времени. Иллюминаторы были закрашены, и Тальберт не имел ни малейшего понятия, в каком направлении они летят. Ни пилот, ни полковник не произносили ни слова, и все попытки Тальберта завязать беседу наталкивались на ледяное молчание. Револьвер полковника, все еще нацеленный в грудь Тальберта, ни разу не дрогнул, что, впрочем, его нисколько не беспокоило. Тальберт был в восторге. Все, о чем он мог думать,— это что его поиски подошли к концу и он наконец-то приближается к источнику непристойных анекдотов. Спустя какое-то время его голова упала на грудь, он задремал, и ему снились карлики, одетые в кишку от сосиски, актрисы, одержимые сарсапарелью, или банановым сплитом, или и тем и другим. Сколько он проспал и сколько границ они пересекли, Тальберт так и не узнал. Его разбудило ощущение быстрой потери высоты и стальной голос полковника Пископа.
