Роберт Ричардсон - Призраки зла
Вернувшись во вторник вечером на Копперсмит Стрит, Малтрэверс нашел у себя на автоответчике еще одно сообщение от Элана Бедфорда.
— Я хотел бы еще раз поговорить с вами по делу Дженни Хилтон, — сказал он, представившись. — Я не могу объяснить по телефону, но ситуация мне не нравится. До вечера меня не будет, но завтра утром я свободен. Если можно, давайте встретимся у меня в конторе. Если вы не предупредите мою секретаршу, что не сможете прийти, я буду вас ждать. До свидания.
— Интересно, что он разузнал, — пробормотал Малтрэверс. Ничто не указывало на то, что Бедфорд собрался назвать имя клиента, но он не стал бы тратить время на пустую болтовню. Ситуация была несколько тревожной, но, поскольку Дженни Хилтон еще не вернулась из Эксетера, не было оснований считать, что она в опасности. Малтрэверс позвонил своему адвокату, чтобы решить другую проблему.
— Дэвид, это Гус У меня несколько нестандартная просьба. Я думаю, адвокаты разговаривают между собой достаточно свободно, мне бы хотелось узнать, как велико чье-то наследство.
— Думаешь, тебя надули бри разделе клада?
— Ничего подобного, к сожалению. Я забыл заказать Богу богатых родственников, когда родился. Меня интересует некто Констанс Элизабет Джилли, умершая в… — Он рассказал предысторию, опустив несущественные детали. — Если ты позвонишь в Маклзфилд этим Гуду и Вилсону, могут они сказать, какая сумма была завещана?
— Возможно, — согласился Ширли, — а если не захотят или не смогут, это всегда можно узнать через Финансовое управление.
— Мне это сказали в Сомерсет Хаус, но я пытаюсь сразу закоротить систему.
— А почему такая спешка?
— Слишком долго объяснять. Ты можешь этим заняться?
— Ты меня заинтриговал. Я перезвоню.
— Хорошо, и не Дери за это слишком много. Я на мели.
— Меня устроит приличный ланч и история со всеми подробностями. Ты говоришь из дома? О’кей, я сейчас с ними переговорю, это недолго.
— Вешая трубку, Малтрэверс услышал, что Тэсс отпирает входную дверь, напевая «Я все равно здесь» — хит «Фоллиз».
— Я так понимаю, что работа у тебя идет успешно. Утвердили?
— Да, такая пьеса пойдет, — она радостно улыбнулась. Хочу пойти на Хайгейтское кладбище и положить цветы на могилу миссис Хенри Вуд — на счастье.
— Зачем тебе просить счастья, — возразил Малтрэверс, — иди ко мне, моя девочка. — Они обнялись, и он поцеловал ее в лоб. — Когда начинаются репетиции?
— Через пару недель. Премьера в Олдуич второго сентября. Я, может быть, проработаю до Рождества.
— А может быть, и до Нового года. Думаю, нам надо устроить торжественный ужин в каком-нибудь приятном месте. Может быть, в «Бибендум»?
— Согласна, но ланч — дешевле.
— Об этом не волнуйся. Я всегда готов потратить твои деньги.
— Я это заметила, — улыбнулась она. — Ты почти так же ловко их тратишь, как я твои… Так как у тебя все прошло?
— Мне тоже повезло. Мы оказались совершенно правы, — сказал Малтрэверс.
— Дафне действительно причитаются деньги? Сколько?
— Я как раз пытаюсь это выяснить, но, безусловно, немало. Давай выпьем по чашке чая, и я тебе все расскажу.
Тэсс с замиранием сердца слушала Малтрэверса, цитирующего основные параграфы завещаний.
— Боже мой! — воскликнула она. — Я думала, что все неожиданности на этот день закончились для меня в Пэддингтон. Почему же Констанс поставила такое странное условие?
— Не знаю, но, может быть, Дэвид сумеет выяснить и это, а не только размер наследства.
В соседней комнате зазвонил телефон. — Может быть, это он?
Тэсс ожидала Малтрэверса в течение добрых десяти минут.
— Глава в прозе и стихотворение. — Он помахал в воздухе листком бумаги. — Дэвид разговаривал с адвокатом, которого, оказалось, он встречал на каком-то обеде в своей коллегии. Тот самолично составлял завещание Констанс и все отлично помнит. Ее жениха убили на первой мировой войне, и она так и не вышла замуж. Все ее чувства нашли выход в зарабатывании денег, а она знала толк в бизнесе. Перед смертью у нее было не менее двухсот тысяч фунтов.
— И она все оставила Дафне? Почему?
— Должно быть, та была ловкой интриганкой с юных лет, — ответил Малтрэверс. — Всегда была ласкова с тетушкой Констанс, посылала к дню рождения поздравительные открытки, смазывала сливочным маслом с обеих сторон. И тетушка клюнула.
— Но почему она поставила условие о браке? — спросила Тэсс.
— Если хочешь, можем поиграть в психологов. Может быть, главным огорчением в ее жизни было то, что ей не пришлось завести семью, и она захотела обеспечить это счастье Дафне.
— Но она бы, наверное, и без завещания вышла бы замуж. Зачем этой Констанс понадобилось так ее связывать?
Малтрэверс пожал плечами. — Поскольку я лишен возможности пообщаться с ней с помощью медиума, остается только строить догадки. Факт тот, что она поставила такое условие, и с ним ничего не поделаешь, оно — абсолютное. Странно, дети, но это так.
— Почему она поставила такое условие, в общем-то неважно, не так ли? — заметила Тэсс. — Но очевидно, что Дафна имела мотив, чтобы убить Кэролин. Сколько же она получит?
— Мне известна только приблизительная сумма, по оценке адвоката. Держись за стул. — Малтрэверс выдержал театральную паузу. — Оставшуюся после Констанс сумму очень разумно разместили во время бума восьмидесятых годов, а потом распродали акции, когда начался подъем на рынке ценных бумаг, когда это было? — в октябре восемьдесят седьмого года. Теперь наследство превышает миллион. За такую сумму убивают даже такие богатые люди, как Тед.
Тэсс тихо присвистнула. — Вот это да. Но осталась нерешенная проблема. Я заезжала на ланч к Люэлле, и мы коснулись с ней этого вопроса. Как ты думаешь, полиции удастся доказать их вину?
— Я тоже спрашивал себя об этом, — ответил Малтрэверс. — Вся история вызывает серьезные подозрения, но хороший адвокат пробьет в них брешь. У Дафны Джилли была возможность убить и был мотив, который она скрыла. Но это косвенные улики.
— Ты можешь на этой стадии передать информацию полиции, а дальше они сами возьмутся за работу.
— Конечно, но когда я вернулся, на автоответчике было сообщение от Элана Бедфорда, этого детектива из сыскного бюро, — сказал Малтрэверс. — Очевидно, возникло что-то связанное с Дженни Хилтон.
— Но мы же пришли к выводу, что она не имеет никакого отношения к Кэролин.
— Я знаю. Но я мог бы предложить ему… — он колебался, — сделку. Я дам ему информацию, чтобы он отнес ее в полицию и набрал там дополнительные очки, а он за это расскажет мне, кто. ищет Дженни Хилтон. Если он хочет встретиться со мной, то, должно быть, у него возникли новые мысли относительно его клиента и сохранения его анонимности. Стоит попробовать.
— И что ты сделаешь, если он согласится?
— Это зависит от того, кто его клиент. Может быть, история абсолютно невинная, и я стану спать спокойно.
Значит, ее нет в телефонном справочнике. Этого следовало ожидать, она до сих пор старается спрятаться. Хорошо бы позвонить, убедиться, что она дома. А так придется просто пойти и действовать наудачу. Если ее не будет, придется идти во второй раз. В газете сказано, что у нее есть сын, конечно, никакого мужа нет и в помине, должно быть, ублюдок, но он где-то далеко. До Эксетера же далеко? Так что сына дома не будет. Может быть, у нее живет какой-нибудь мужчина. Говорят, у таких всегда есть мальчики на содержании. Какая пакость в ее возрасте. Но такие женщины — как мартовские кошки. Никак не нагуляются. Будет ли там ее любовник? Надо последить за домом, подождать, пока он выйдет. Не приходить слишком рано, он может еще быть в доме. Прийти, например, сразу после обеда, Тэрри его теперь называет ланчем. Скотина этот Тэрри, теперь с ним все ясно. Барри таких десять стоил. Барри… Барри… все хорошо, моя лапушка, мамуля нашла штык, который ты оставил. Мамуля никогда тебя не забудет… Мамуля помнит, как ты ее любил, она знает, что сделала с тобой эта гадина. Я потом найду, где ее похоронили, и плюну ей на могилу. Помнишь, миссис Томкинс из двадцать седьмого дома? Она всегда так делала, когда проходила мимо кладбища, где похоронили ее мужа. Помнишь, как мы над ней смеялись? Каждый раз, когда ты ко мне приезжал, ты ее спрашивал, не перестала ли она плевать на могилу. Она тебя обожала, всегда меня спрашивала, что ты делаешь, с кем встречаешься… Она теперь тоже умерла. И ее похоронили рядом с мужем. Господи, лапушка моя, вот бы ты посмеялся, если б узнал. Помнишь, как мы с тобой все время смеялись? Ни у кого не было такого сына, как ты, Барри. Мне это все говорили на Этрурия Стрит. — Маурин, ты должна им гордиться, — все говорили. Такая большая машина, богатые друзья, а он все приезжает тебя навещать. Они и не знали, как я гордилась. Вот у меня штык. Все хорошо, лапушка. Ты же слышал, как я клялась, стоя на коленях перед тобой в ту ночь. Ты знаешь, мамуля тебя никогда не предаст. Теперь скоро. Завтра.
