Билл Видал - Смертельное наследство
Стало быть, ему оставалось одно: залезть в транзитные фонды — нелегальные деньги, принадлежавшие его клиентам и находившиеся в процессе отмывания. Тут ему консультироваться с компьютером не требовалось. Он знал все цифры наизусть, вплоть до самых последних, вчерашних. В настоящий момент он мог получить до ста миллионов долларов, для чего ему надо только протянуть руку к банкам Каймановых островов, каковое обстоятельство и позволило Джо быстро принять решение.
Итак, он возьмет шесть миллионов долларов из денег, сделанных на нью-йоркских проститутках, и десять миллионов из доходов от контрабанды на Восточном побережье. Четыре миллиона — разница между счетом Клейтона и балансом Моралеса — уже находились в его распоряжении. Оставалось, таким образом, набрать еще двадцать семь миллионов, и он решил взять их из доходов трех членов Калийского картеля. По девять миллионов с каждого. Салазар знал, что если эти наркодельцы когда-нибудь узнают о том, что он из их денег спонсировал их же конкурента, то прихлопнут его как муху, но в ближайшее время ничего подобного опасаться не приходится. Итак, когда посетители уйдут, он позвонит в банк «Гранд-Кайман» и попросит тамошних служащих как можно быстрее собрать требующиеся ему сорок семь миллионов.
Приняв решение, он первым делом повернулся к Суини:
— О’кей. Вот что мы сделаем. Я одолжу вам сорок семь миллионов. Прямо сейчас.
Суини собирался запротестовать. Он и пятидесяти долларов никогда не брал взаймы, не то что пятьдесят миллионов. Кроме того, это была вовсе не его проблема. Однако он предпочел промолчать и выслушать вторую часть предложения.
Тони Салазар молча глазел на отца, стараясь скрыть овладевшее им удивление. Он и представить себе не мог, что папаша в состоянии раздобыть такую значительную сумму в столь короткий промежуток времени.
— И дам вам семь дней на возврат этого долга, — продолжал банкир. — Так что я на вашем месте не рассиживался бы здесь, а оторвал свою задницу от стула, первым же самолетом вылетел в Европу и взял нашего знакомого банкира за горло. И держал бы так до тех пор, — тут он возвысил голос до крика и грохнул кулаком по столу, — пока он не вернул бы вам эти деньги! Я ясно выразил свою мысль?
— Я так именно и собирался поступить, — ответил Суини, пытаясь сохранить хотя бы частицу профессионального достоинства, — и даже зарезервировал билеты на ближайший авиарейс до Лондона. Более того, я уже предупредил Клейтона, что ему придется вернуть деньги. Однако, Джо, речь у нас шла о сорока трех миллионах.
— С этого момента вы отвечаете за сорок семь. Когда вернете сорок три, поговорим об оставшихся. А теперь слушайте меня очень внимательно. — Салазар понизил голос, но продолжал говорить угрожающим тоном. — Завтра в это же время мои деньги будут переведены на ваш счет в Женеве, после чего вы, в свою очередь, переведете их на известные вам счета в Испании и Уругвае и пришлете мне подтверждение относительно успешного завершения транзакции. Потом позвоните нашему терпеливому другу из Сан-Хосе, извинитесь за задержку и скажете, что средства там, где им и положено быть. Надеюсь, вы по-прежнему хорошо понимаете меня?
— Очень хорошо, Джо, — кивнул адвокат. — У меня нет сомнений, что Том вернет деньги, когда я дам ему соответствующие объяснения. Тем не менее должен еще раз вам заметить, — он предпринял очередную попытку отвести от себя вину и переложить ее на молодого Салазара, — что ничего этого не случилось бы, если бы вы закрыли счет несколько лет назад. Или хотя бы сразу после смерти Майкла Клейтона.
Салазар-старший еще раз одарил его испытующим взглядом, после чего сосредоточил внимание на сыне.
Тони вздрогнул, но продолжал хранить молчание.
— Оставьте мне свои лондонские телефоны и адреса, — сказал Салазар адвокату, не глядя на него, — и уезжайте. У вас много работы. — Когда ирландец удалился, Салазар обратился к сыну: — Ты тоже полетишь в Лондон. Но другим рейсом. По прилете выяснишь, где живет этот Клейтон. И если Суини к четвергу в своей миссии не преуспеет, примешься за него. Убей этого гребаного банкира, если понадобится, но деньги с него получи. Ну а коли не получишь, в Нью-Йорк можешь не возвращаться.
Джулио Карденас находился у своего босса до полуночи, после чего получил приказ ехать домой и отдыхать. Когда он на следующее утро вернулся в офис, у него сложилось впечатление, что Харпер в ту ночь так и не ложился. Как выяснилось, пока Джулио отдыхал, его босс вел переговоры по телефону — в частности разговаривал со специальным агентом Ароном Коулом из ФБР и просил об одолжении: установить за Ричардом Суини слежку — всего на день или два, пока ДЕА не договорится об этом с соответствующей британской специальной службой. Коул сказал, что дело можно считать решенным. Он сейчас же позвонит в лондонский офис ФБР и уладит проблему. В этой связи Харпер сообщил ему номер рейса, которым полетит Суини, и название отеля, где он должен остановиться. Ред также попросил специального агента уделить особое внимание людям, с которыми адвокат будет встречаться в Лондоне.
Потом он позвонил в руководство ДЕА и сообщил о своих планах. Там ему предложили вылететь в Вашингтон со всеми собранными уликами. Так что ему ничего не оставалось, как, взяв с собой Карденаса, отправиться прямиком на аэродром города Опа-Лока, где их поджидал ведомственный «лиарджет». Во время двухчасового перелета Харпер поведал Джулио о своей стратегии в намечающейся операции, после чего они вместе составили рапорт о достижениях полевого агента Карденаса в Медельине, отпечатали его на компьютере, находившемся на борту самолета, а также скопировали файл на диск, который Харпер сунул в свой портфель.
Джулио предложил сварить кофе, каковое предложение Ред с благодарностью принял.
— Знаете, босс, вчера, после того как вы меня отпустили, я полночи обо всем этом думал, — сказал Карденас, принося в салон из крохотной самолетной кухоньки дымящийся кофе.
— А я думал, что ты сразу лег спать, — ответил Харпер с ухмылкой, свидетельствовавшей о том, что он думал как раз обратное.
— В конце концов я, конечно, заснул. Но вот что мне приснилось. Если мы действительно хотим покончить с Моралесом, то мое место не здесь, а в Медельине.
— Ты что, рехнулся?! — вскричал Харпер, который в тот момент подносил чашку ко рту, и в этой позе от удивления так и застыл.
— Если разобраться, я дело говорю. Допустим, Ромуальдес отправится к Моралесу и расскажет ему обо мне, тогда, могу вам гарантировать, наркобарон вытянет из него всю эту историю. Ну а коли так, в Медельине будет мертвый мэр. И я готов прозакладывать голову, что Ромуальдес тоже это понимает, а посему держит язык за зубами.
— И что с того?
— А то, что я вернусь в Медельин как ни в чем не бывало. Вы, часом, не забыли, что по легенде я должен был навестить свою тяжелобольную сестру? Ну так вот: считайте, что я ее навестил и вернулся на свое рабочее место в «Эль-БИД». И при этом в мое распоряжение поступил весьма покладистый и послушный моей воле мэр.
— Все-таки он мог обратиться к Моралесу. И это нельзя сбрасывать со счетов.
— Нет, не мог, Ред. Мэр — настоящая крыса и лоялен только к одному человеку — самому себе. Так что я знаю, как на него воздействовать. Для начала я скажу ему, что пробуду в Медельине не более двух недель, а потом предложу пятьдесят тысяч на депозите в Майами за копии нужных мне документов. Он согласится, уверяю вас. Ибо если он предаст меня, я выдам его, и мы умрем оба. На меня ему, конечно, наплевать, но свою шкуру он, безусловно, ценит очень высоко.
Харпер с минуту хранил молчание и смотрел в окно. Казалось, его заворожило зрелище побережья Галф-Кост, открывшееся под крылом самолета. Наконец Ред принял решение.
— Подождем результатов совещания. Если твои доводы примут во внимание, вернешься в Колумбию, но перед этим необходимо удостовериться, что Ромуальдес все еще держит рот на замке.
— Ну и как мы в этом удостоверимся?
— Сделаем один телефонный звонок. Чтобы убедиться, что мэр пребывает в добром здравии.
«Лиарджет» приземлился в Вашингтонском национальном аэропорту при сильном ветре и ледяном дожде, каковые обстоятельства напомнили пассажирам, что никто из них не взял с собой зимнее пальто. Движение в этот утренний час было довольно редкое, так что не прошло и пятнадцати минут, как путешественники пересекли мост над ледяным Потомаком и оказались в центре города. Миновав Четырнадцатую улицу, они свернули направо, проехали по Конститьюшн-авеню и вошли в министерство юстиции с заднего хода. Окинув взглядом это величественное здание, Джулио подумал, что до сего момента был здесь только раз — семь лет назад после окончания курсов по подготовке агентов. Став полевым агентом, он работал в Майами, Наполи и Тампе, набираясь опыта. Потом его перевели на работу в Мексику, оттуда — на острова и, наконец, в Медельин.
