Нельсон Демилль - Собор
– Выпейте. Телефонная связь восстановится попозже. Сейчас несколько миллионов людей пытаются дозвониться домой одновременно – вот и все. И еще… мы намерены устроить в этом здании командный пункт.
Епископ Доунс не взял бокал вина и прошептал недоуменно:
– Командный пункт?
– Да. Пожалуйста, освободите здание и выведите отсюда весь персонал и священников. Оставьте только оператора-телефониста, пока не подойдет полицейский-связист. – Посмотрев на часы, он на несколько секунд задумался, а затем спросил: – Как попасть отсюда в коридор, ведущий в ризницу?
Епископ Доунс выдал ему целый набор запутанных и невнятных пояснений.
Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и ворвался высокий человек в черном пальто. Быстро предъявив жетон полицейского, он представился:
– Лейтенант Янг. Управление специальных служб. – Он посмотрел на епископа, затем на Бурка и спросил: – А вы кто?
– Лейтенант Бурк. Из оперативно-розыскного отдела.
Янг направился прямо к столику и налил бокал вина.
– О Боже… извините, святой отец, чтоб их черти побрали. Мы охраняли очень важных персон сегодня на ступеньках этого чертова собора и в итоге не досчитались троих.
Бурк неотрывно смотрел на свой бокал с вином.
– Позвольте угадать кого. Парни из розыска неплохо отгадывают разные загадки. Вы потеряли кардинала, Бакстера и женщину по имени Мелон.
Лейтенант Янг взглянул на Бурка:
– Где они? Они ведь не в соборе?
– Боюсь, что именно там.
– О Господи, простите, черт возьми!.. Это… Это… я виноват. Я же обязан… Простите.
– Да не расстраивайтесь, всего трое из сотни высокопоставленных лиц – это довольно неплохо.
– Оставьте ваши шуточки. Это не просто плохо. Это ужасно…
– Насколько мне известно, они в целости и сохранности, – добавил Бурк. – С ними также приходской священник отец Мёрфи. Он не относится к особо важным персонам, так что за него не стоит беспокоиться.
– Черт побери! Я потерял троих важных персон! – Янг рассеянно огляделся по сторонам, а затем вновь наполнил бокал. – Черт возьми, надо было привлечь секретную службу. Когда приезжал Папа, президент присылал нам в помощь секретную службу. – Он посмотрел на Бурка и на епископа Доунса и продолжил: – Почти все люди из секретной службы находились на гостевых трибунах. Бирд забрал себе самых лучших. А мне подсунули горстку неумех.
– Так всегда бывает, – бросил Бурк. И направился к двери. – Вызовите несколько опытных сотрудников, и пусть они будут с епископом Доунсом. Он тоже очень важная персона. А я попытаюсь переговорить с преступниками. Они тоже «очень важные персоны».
Лейтенант Янг бросил на Бурка свирепый взгляд и нервно спросил:
– Почему вы не договариваете, Бурк, не объясняете, что творится?
– А вы не спрашивали об этом.
Бурк вышел из кабинета, спустился по лестнице, а потом на лифте и оказался в подвале. Там сидел встревоженный смотритель здания из латиноамериканцев.
– Как попасть в ризницу? – спросил Бурк, ничего не объясняя.
Смотритель подвел его к проходу и показал дорогу. Бурк увидел шестерых человек из оперативной патрульной службы, стоящих вдоль стен с оружием наготове. Он молча предъявил свой жетон полицейского и жестом велел им следовать за собой к ризнице. Вытащив из кобуры револьвер, Бурк переложил его в карман пальто и спустился по короткой лестнице к отверстию в проходе. Не спеша, он внимательно оглядел коридорчик и мраморный свод ризницы.
– Парень наверху на лестнице хочет схлопотать очередь из «томпсона», – прошептал позади Бурка один из людей Тезика.
Бурк осторожно вошел в ризницу, минуя длинный ряд столов для церковной одежды вдоль правой стены. В конце ряда оказался другой арочный проход. Через него он разглядел тускло освещенную многоугольную комнату, стены которой были сложены из серого камня и кирпича.
Бурк медленно и осторожно подошел к дверцам, стараясь не попасть в освещенную полосу, пересекавшую ступеньки лестницы. Ему стали слышны приглушенные голоса, эхом отражавшиеся от лестницы, но ничего разобрать он не смог.
Он понимал, что должен переговорить с Финном Мак-Камейлом во что бы то ни стало. Прижимаясь к мраморной стенке лестницы, он прислушивался, как у него в груди бешено колотится сердце. Голос пропал. Тогда он глубоко вздохнул несколько раз, но без толку. Крепко сжимая в одной руке лежащий в кармане револьвер, другой рукой он оперся о стену и посмотрел на часы. Осталась минута. Через минуту он должен окликнуть Мак-Камейла.
* * *Морин сидела на церковной скамье, прикрыв лицо руками, а отец Мёрфи и кардинал, разместившиеся по бокам, утешали ее, словно ребенка, подбирая всевозможные ласковые слова; Бакстер подошел к ним со стаканом воды, налитой из фляги, стоящей на жертвеннике.
– Выпейте, – обратился он к Морин. Но она покачала головой и резко встала.
– Отцепитесь от меня! Все проваливайте! Что вам известно? Вы не понимаете и половины того, что происходит. Но вы еще поймете.
Кардинал жестом подозвал к себе Бакстера и отца Мёрфи, и они втроем неторопливо пошли через алтарь и остановились у престола кардинала. Кардинал тихо проговорил:
– Она сама успокоится. Она напугана. Если мы ей понадобимся, она подойдет сама. – Он окинул взглядом алтарь, возвышающийся перед ними. – Бог свел нас всех вместе в свой дом, и сейчас мы все в Божьих руках. И мы, и они. Как он решит, так и будет. Нам не следует провоцировать этих людей и давать им повод причинять зло нам или храму.
Бакстер откашлялся и сказал:
– Мы должны бежать лишь тогда, когда возникнет очевидная возможность.
Кардинал бросил на него взгляд, в его словах сквозило плохо скрытое раздражение:
– Мы исходим из разной оценки возможностей. Тем не менее, мистер Бакстер, я настаиваю, чтобы в моем храме вы вели себя так, как я велю.
Бакстер спокойно ответил:
– По-моему, этот вопрос касается всех, кто находится здесь в данный момент, Ваше Высокопреосвященство. – Он повернулся к отцу Мёрфи: – А что вы думаете?
Во взгляде и жестах прелата промелькнула неуверенность, но голос его прозвучал твердо:
– Я думаю, что об этом нет смысла спорить. Его Высокопреосвященство прав.
Бакстер, похоже, вышел из себя:
– Послушайте, мне не нравится, когда меня запугивают. Мы все же должны оказать хоть какое-то сопротивление, даже если оно чисто психологическое, и должны составить хотя бы план побега, если намерены сохранить здравый ум и чувство собственного достоинства. Это может продолжаться дни, недели, и если мне удастся выйти отсюда живым, я хочу жить и поступать по-своему.
Кардинал выслушал раздраженную тираду Бакстера и спокойно произнес:
– Мистер Бакстер, эти люди довольно неплохо обращаются с нами, ваше поведение может изменить их отношение, и тогда…
– Неплохо обращаются с нами? Нет таких ругательств, которыми можно было бы описать их отношение к нам. Они не имеют никакого права держать нас здесь.
– Разумеется, вы правы, – кивнул кардинал. – Но позвольте высказать последний довод: я понимаю, что многие благородные порывы молодых мужчин не что иное, как следствие того, что рядом с ними молодая женщина…
– Какая ерунда…
Кардинал едва заметно улыбнулся:
– Похоже, я обидел вас. Извините. Как бы то ни было, не думайте, будто я сомневаюсь, что эти люди убьют меня и отца Мёрфи, так же, как вас и мисс Мелон. Не это главное. Важно другое: мы не должны подталкивать их на самый страшный смертный грех – убийство. А для меня еще важно быть хранителем этого храма. Это величайший католический собор в Америке, мистер Бакстер, храм христианства, церковь Пресвятой Богоматери, духовный центр католицизма в Северной Америке. Попытайтесь представить себе, что это здешнее Вестминстерское аббатство.
Бакстер покраснел и с трудом перевел дыхание.
– Я обязан сопротивляться по долгу службы, и я буду сопротивляться.
Кардинал покачал головой:
– Ладно. Но у вас же нет долга вести войну. – Он придвинулся к Бакстеру поближе. – Вы что, не можете предоставить развитие событий на волю Божью? Или же если вы не склонны к этому, то дать возможность заниматься этим делом вышестоящему начальству.
Бакстер посмотрел кардиналу прямо в глаза.
– Я уже изложил свое мнение достаточно ясно.
На несколько секунд кардинал задумался, а затем произнес:
– Возможно, я чрезмерно забочусь об этой церкви. Она входит в мою епархию, как вам известно, и я разделяю с другими ответственность за материальные ценности внутри нее. Но, как мы оба согласились, жизнью людей жертвовать без надобности нельзя.
– Конечно же.
– Ни нашими жизнями… – кардинал обвел рукой пространство собора, – …ни их.
