Лев Пучков - Террорист
– Понял. Дальше?
– Ну и все. В пять пишете «семь – ноль», в семь приходите к ДК и гуляете. Если «цинк» засекли, к вам подойдут, но только в том случае, если вас знают. Если Андрей тебе говорил все так, как ты мне передал, значит, есть шанс.
– То есть могут и не подойти?
– Могут. Но насчет этого я уже не знаю. Теперь это ваши дела.
– Спасибо, Саня. Ты нам очень помог.
– Да не за что. Обращайтесь, если что…
* * *До старенького спортзала на улице Последнего Русского Солдата мы добрались уже в седьмом часу вечера – пришлось потратить некоторое время на поиски мела.
Судя по всему, легионные вожди прибегали к этому, скажем так, нетипичному способу связи либо очень давно, либо не прибегали вовсе. Это я сделал вывод по рекомендации «писать где удобно». То есть вполне возможно, что летом или в светлое время суток это было актуально. Но сейчас на тыльную стену старого спортзала можно было хоть в два слоя наносить «Майн Кампф» или очередное воззвание моджахедов «имарата Кавказ», причем аршинными буквами: два фонаря на прилегающей аллее разбиты вдребезги, вечер, светильник от ближайших домов сюда не добивают. Иначе говоря, вдоль тыльной стены спортзала простиралась территория тьмы.
Тем не менее я добросовестно прогулялся по сугробам, тепло и равномерно высказался в адрес обоих – того, кто поведал о столь чудесном способе обмена информацией, и того, кому она предназначалась – написал аршинными буквами «ЦСКА – ЗЕНИТ – 8:1» (вот это ужасный счет, фанатов, наверное, инфаркт хватит) и, подумав, добавил «Б…!!!».
Затем с чувством исполненного долга вернулся к машине, вытряхнул снег из обуви и сел в салон.
– Написал?
– Ага.
– Что-то не вижу ничего.
– Да неужели?!
– Может, это… на аллею заехать да фары включить?
– Да ладно, чего мелочиться? Давай тогда сразу проведем опрос среди прохожих: где тут у вас обитают партизаны-подпольщики да как вы вообще относитесь к самой идее активного противодействия оккупационному режиму?
– Хм… Где ты прохожих видишь?
– Да уж, с прохожими облом. Но светить фонарями на стену – полный маразм.
– Ладно, поехали к ДК. До половины девятого подождем, не будет никого – домой поедем.
Ехать, однако, никуда не пришлось. Едва Федя зажег фары, в луче света возникла фигура, торопливо приближающаяся к нам со стороны жилых домов.
– Вот это связь… – ошарашенно пробормотал я.
Это был Андрей – без шапки, в расстегнутой куртке, в расстегнутых же сапогах и домашних «трениках».
– Здорово, самозванцы!
– Эээ…
– Спокойно, никаких чудес. Я живу вон в том доме…
* * *Через пять минут мы пили чай со свежими домашними булками в небольшой кухоньке «хрущобы», окна которой выходят на спортзал.
С третьего этажа тыльная стена спортзала казалась непроницаемо черной, но на подоконнике спальни были смонтированы две камеры с насадками, так что на небольшом мониторе вся прилегающая территория была видна, как днем, а моя надпись на стене читалась совершенно отчетливо. И «Б…!!!» тоже.
– Что же это такое может быть? – невинно предположила супруга Андрея Надежда, подливая нам чаю. – Балбес? Быдло? Босота? Это, я так поняла, подпись?
– Солнышко, нам бы посекретничать… – Андрей смущенно заалел. – Не хочешь с мальчишками в лото поиграть?
– Конечно-конечно, – проворчало очаровательное кудрявое «солнышко», неспешно и величаво удаляясь из кухни. – Как раненых штопать – «Надька давай!». А как секретничать – быстро убежала в лото играть…
– Не обращайте внимания, она что-то не в духах сегодня, – стал оправдываться Андрей, прикрывая дверь. – Старший двойку притащил, только разборки отгремели. Вообще-то она у меня добрая…
– Не переживай, – солидарно кивнул Федя. – Это нам знакомо. У нас тоже добрая…
Да, вот интересно: это что, закономерность? Почему у сильных волевых мужчин подруги жизни – по большей части вредные мегеры, которые ими помыкают?
– Не совсем понял насчет «штопать раненых», – поздновато включился я. – Ты что, привлекаешь ее?
– Бывает, – кивнул Андрей. – Она у меня медик. Несколько раз случалось так, что экстренно нужна помощь, а врача добывать долго и хлопотно. Ну и…
– То есть она в курсе всего?
– Да, она знает, чем я занимаюсь…
Пока чай да булки, самое время сказать пару слов про «самозванцев».
Нет, Андрей не оговорился. «Русский Трибунал» – это собственно Андрей и его команда. Название узурпировано, но, как вы наверняка догадались, вовсе не по нашей инициативе.
«Русский Трибунал» существовал задолго до нас и работал в контакте с «Легионом»: брал на себя ответственность за некоторые акции, явно выпадающие из формата деятельности легитимного движения.
Первые акции «Русского Проекта» Седой провел без нашего участия. Мы к тому моменту еще не созрели как «демоны».
Не помню, говорил я или нет: до нас было пять акций, три анонимных, а две «повесили» на «Русский Трибунал». То есть никаких роликов еще не было, но в Сети появилась информация, что такой-то и такой-то исполнены «Русским Трибуналом» за «предательство интересов своего народа». Не вдаваясь в подробности, скажу следующее: РПК пытался прикормить «Русский Трибунал», приручить его, как-то загнать в рамки и использовать в своем проекте.
Получилось это из рук вон. «Трибунал» прикармливался с большим удовольствием, а вот приручаться не желал совсем. И «пиариться» не желал – «демоны» из них получились не просто скверные, а буквально совсем никакие. То есть воочию их никто никогда не видел, никаких подробностей о них не было, и вообще, до нашего «воплощения» подавляющее большинство считало, что «Русский Трибунал» – это миф, байка, а то и вовсе провокация ФСБ.
То есть, как ни крути, мы, конечно, самозванцы, но это не наша вина. Название досталось нам по наследству, как звучный бренд, не совсем удачно использованный РПК в стартовой инкарнации.
– Квартира твоя?
– Снимаю.
– Сколько платишь?
– «Пятнашка» плюс квартплата. Недорого, в общем.
– Андрей, а где ты работаешь?
Интересный вопрос, да? Сначала провели с человеком убойную акцию, перевернувшую кучу жизней и судеб, а теперь, спустя четыре месяца, самое время поинтересоваться положением. Да просто не было ни времени, ни повода спросить об этом. И странно вообще, что такая возможность возникла сейчас. Честно говоря, я даже предположить не мог, что Андрей пригласит нас к себе домой. Потому что это «закрытый» и крайне осторожный человек. Он никому не доверяет, никого не подпускает близко и только поэтому до сих пор жив и на свободе.
Почему же он сделал исключение для нас? Полагаю, внезапно возникшая симпатия здесь совершенно ни при чем, а виной всему наш «геройский» статус. Наверное, есть твердая уверенность, что такие люди просто уже по определению не могут предать и подставить.
Интересно… Наверное, из нас, переметнись мы внезапно на сторону спецслужб, получились бы хорошие провокаторы. То есть на нас, как на «живца», можно было бы собирать всех подряд «подпольщиков», «партизан», «бомбистов» и прочих «несогласных», хоть как-то злоумышляющих против режима. Это я вам говорю как бывший историк. От начала времен и по сей день в анналах сохранилось немало примеров, когда самые отъявленные «пламенные» и «беспощадные» в итоге оказывались провокаторами и отправляли на плаху великое множество простодушных борцов за некие условные идеалы против таких же условных и эфемерных «систем» и «режимов».
Впрочем, оставим историю и вернемся к нашему боевику-подпольщику. Заметили, без кавычек? Это в самом деле боевик, только не привычно-кавказский, а наш, тутошний. А поскольку он действует тайно, до сих пор жив, не пойман и ни под кого пока не «лег» (в том числе и под РПК), то, стало быть, – подпольщик.
– А где очки?
– Да это бутафория. – Андрей улыбнулся. – «Нулевые» стекла.
– И как, помогает?
– Да вроде бы помогает. Но оно как-то все вместе помогает, в комплексе. Когда идешь в кашемировом пальто, в начищенных туфельках, с дорогой папочкой под мышкой, посверкивая золотыми очочками, никому и в голову не приходит остановить и проверить. А если ты при этом еще вышел из хорошего внедорожника, вообще все вопросы отпадают…
Андрей работает в известной риелторской конторе и получает очень неплохую зарплату. Неплохую даже по меркам столичного региона: хватает на содержание семьи (сам, жена, двое сыновей), частную школу для детей, фитнес-клуб для жены и «выгул» довольно приличного внедорожника. И он, и жена – коренные москвичи, оба из хороших семей, но родительской помощью никогда не пользовались – сами справляются. Супруга не работает, «ведет дом» и воспитывает детей.
– Квартиру часто меняешь?
– Стабильно – раз в полгода. По экстренному было всего раз, три года назад.
– То есть нам повезло?
– В каком плане?
– Обратись мы к Сане попозже, не нашли бы?
