Альберто Марини - Консьерж
И она уже собиралась уйти на этой театральной ноте, но внезапно что-то вспомнила, подошла ближе и сказала уже нормальным тоном:
— Когда я вошла, в холле был какой-то урод из соседей, брызгал слюной от ненависти.
— Я догадываюсь, о ком ты говоришь.
— Ехал со мной в лифте, представляешь, и рассматривал меня, сверху вниз, снизу вверх. Начал расспрашивать, куда я иду! Я честно сказала, что иду сюда и что я медсестра. Чтобы ты знал!
— Ты все правильно сделала.
Девушка засияла, но через секунду вновь погрозила ему пальцем.
Она была щедрой. Вышла из спальни в 14:38, подарив Алессандро несколько дополнительных минут удовольствия.
Они снова были одни.
— Хочешь отдохнуть или начнем?
Алессандро смотрел, не понимая, как можно ответить на такой вопрос.
— Прости. Хочешь немного отдохнуть?
Алессандро закрыл глаза.
— Тогда вперед!
Занятие было тяжелым, выматывающим, как всегда, но Алессандро тренировался с готовностью. Он ни на секунду не отводил глаз от окна. Казалось, что каждый пройденный сантиметр высасывает из него силы, но одновременно дарит новую волю, новую энергию.
— Пацан, ты меня удивляешь! Если бы я знал, как она на тебя подействует, я бы ее раньше позвал! — Киллиан улыбался, стоя у окна.
Алессандро делал вид, что не слышит.
— Теперь правая. Спокойно, не спеши, сосредоточься.
Мальчишка с силой сжал зубы. Он дрожал. Издав очередной грудной звук, он продвинулся еще на несколько сантиметров. Еще чуть ближе к своей свободе.
Киллиан чувствовал полное единство с Алессандро. Да, они боролись за противоположные цели, но у них была одна и та же мотивация: убежать от скуки, от грусти своего существования. Киллиан каждый день боролся со смертью; Алессандро, наоборот, с жизнью. Для Киллиана смерть была легкодостижимой, а для Алессандро она пока оставалась пределом мечтаний. Киллиан каждый день искал причины, чтобы выжить; единственной мотивацией Алессандро оставалась возможность умереть.
Наблюдая за нечеловеческими усилиями мальчика, жаждущего смерти, Киллиан подумал, что Алессандро очень похож на него своей твердостью и уверенностью в том, что самоубийство — это лучший выход.
«Если он не отказывается от этой идеи, то я тем более не откажусь», — говорил он себе, глядя, как на нижней губе Алессандро вновь проступает кровь.
Еще один сдавленный стон. В приступе ярости и отчаяния мальчик сделал три шага подряд. Три неуверенных, жалких шага, но это были шаги вперед. К окну. Он превзошел самого себя, перейдя отметку, поставленную в прошлый раз.
— Молодец! Ты молодец! — возбужденно крикнул Киллиан.
У Алессандро горели глаза. Было похоже, что отдыхать он не собирается. Он сконцентрировал все силы на левой ноге, даже не дожидаясь подбадривающих слов Киллиана. Он напрягся, застонал и сделал еще один маленький шажок, а потом, оставшись без сил, рухнул на пол, как мешок.
Киллиан поспешил на помощь. Мальчик еле дышал, его губы и подбородок были испачканы кровью, но лицо освещала легкая, еле заметная улыбка. Взгляд, все такой же безумный, был направлен на окно.
Киллиан отнес его в постель.
— На сегодня достаточно. — Они посмотрели друг другу в глаза. — У тебя получится. — И, говоря это, он действительно так думал.
Консьерж снял с мальчишки футболку, пропитанную кровью и потом, пижамные брюки, обтер его мокрым полотенцем и переодел в чистые вещи. Он чувствовал глубокое уважение к мальчику, и знал, что Алессандро это понимает. Киллиан подумал, что этот день стал лучшим для Але за последние годы.
Зазвонил мобильник. Сердце Киллиана забилось.
На экране высветилось имя Клары. Ему вдруг показалось, что Алессандро без слов понял, кто звонит; они обменялись многозначительными взглядами. Что это за звонок, посреди дня в воскресенье?
Телефон прозвенел еще пару раз.
— Да?
— Привет, Киллиан, это Клара. Я тебе помешала?
— Нет, нет… Слушаю вас.
— Прости, что звоню в твой выходной, просто хотела уточнить, все ли готово… Если да, то я возвращаюсь сегодня.
Обстановка накалялась.
— Сегодня? — В тоне Киллиана не слышалось энтузиазма.
— Да. Что-то не так?
— Просто… Вы сказали, что приедете завтра, и я пока не стал снимать пленку с мебели… И там такой беспорядок… У меня не было времени…
— Да мне все равно, честно говоря. Просто у мамы я уже больше не могу. Если там нет ни насекомых, ни яда от них, меня устраивает.
Киллиан чувствовал, как на него смотрит Алессандро. Это был тяжелый, серьезный взгляд, который призывал взять ответственность, который просил не бояться. Просил встретиться лицом к лицу с главным событием в жизни, не ища оправданий.
— Киллиан? Ты меня слышишь?
Этим взглядом мальчик говорил ему, что не нужно беспокоиться, что все готово. Что ему повезло дойти до своего личного, главного окна. Что пришел момент, когда нужно сделать самый ценный шаг.
— Киллиан?
Консьерж кивнул. Алессандро был прав. «Всегда вперед, без страха».
— Киллиан, куда ты пропал?
— Да, да, я здесь. Хорошо, возвращайтесь сегодня. Все будет в порядке.
— Прекрасно! Я приеду через пару часов! Загляну к тебе, чтобы рассчитаться.
— Сегодня меня не будет дома, мисс Кинг, — твердо сказал он. — Поговорим спокойно завтра, не волнуйтесь.
— Тогда до завтра!
Киллиан нажал кнопку и отключился. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и в глазах Алессандро ясно читалась зависть. Киллиан был близок, очень близок к заветной вершине.
— Твое окно тоже не так уж далеко.
Алессандро приподнял верхнюю губу. Он тоже верил в это.
— Возможно… Если все пойдет как надо, мы с тобой видимся в последний раз. Ты ведь это понимаешь, правда?
Мальчик снова приподнял верхнюю губу.
— Тогда тебе придется продолжать самому. Но я знаю, что ты это сделаешь.
Алессандро криво подмигнул и изобразил что-то похожее на улыбку.
— Примерно через час вернутся твои родители…
Алессандро догадался, о чем хочет спросить Киллиан, и ответил, не дожидаясь вопроса. Он посмотрел на дверь спальни. Он позволял Киллиану уйти. Прямо сейчас. Немедленно.
— Мне нужно все приготовить.
Он энергично протянул руку. Рука Алессандро, слабая, как сухой лист, пошевелилась в ответ. Они договорились.
— Надеюсь, скоро ты поцелуешь тротуар… — такими были его прощальные слова.
В 17:30 Алессандро остался один, а Киллиан вышел из квартиры Лоренцо и направился к себе, чтобы сделать последние приготовления.
13
Чтобы встряхнуться, он быстренько принял душ. Ощущение потока горячей воды на коже вернуло его к моменту пробуждения, к началу каждого дня, когда он возвращался к себе домой с крыши. Он побеждал себя, пусть иногда и путая карты, и эта победа была неразрывно связана с приятными физическими ощущениями.
Времени у него было достаточно, но он быстро, нетерпеливо вытерся и, обернувшись полотенцем, стал собирать спортивную сумку.
Будто наполняя тележку в супермаркете, он начал с более тяжелых предметов и перешел к легким. Из ящика с инструментами он взял молоток, тяжелые клещи и маленькую пилу для дерева. Из кухонных ящиков — узкий и длинный нож для мяса, который уже был в квартире, когда Киллиан сюда заехал, — видимо, остался от предыдущего хозяина. Из шкафчика с моющими средствами он вынул флакон кислоты для прочистки труб, которую пару раз уже успешно использовал. Моток скотча, шнур, коробочку с гвоздями — снова из ящика с инструментами. Потом из аптечки: три стеклянных шприца, которыми никогда не пользовался. Из ящика со швейными принадлежностями он достал ножницы и (это ему только что пришло в голову) набор из двенадцати иголок и булавок разных размеров. Последнее, что ему понадобится, — черная записная книжка и ручка.
Открыв книжку, он еще раз проверил по списку все предметы, которые собирался использовать этой ночью (рядом с каждым пунктом были пометки о том, как именно). Он ничего не забыл. Киллиан закрыл сумку и посмотрел на часы. 18:40. До приезда Клары оставалось еще больше часа, но он хотел прийти заранее, чтобы избежать неприятных сюрпризов.
Тщательно обработав все тело дезодорантом, он оделся. Сегодня он выбрал удобные вещи, которые не будут стеснять движения, надел красно-желтый спортивный костюм, который не надевал еще никогда, один из дурацких подарков матери. Не то чтобы Киллиана сильно беспокоил его внешний вид, но у всего есть предел, и в наряде таких кричащих цветов он не решился бы выйти на улицу.
Сейчас содержание было важнее формы, и костюм справлялся с поставленной задачей. Кроме того, Киллиан подумал, что, покончив с жизнью в одежде, подаренной матерью, он сделает ее страдания более глубокими.
Прежде чем выйти, он убедился, что оставляет после себя идеальный порядок. Этому его научили еще в раннем детстве: когда уезжаешь из дома надолго, наведи порядок, — и с тех пор он руководствовался этим правилом. Он перекрыл газ и воду. Вся его одежда и личные вещи уже лежали в большом чемодане. Наконец, он вышел и запер дверь ключом на два оборота.
