Джеймс Роллинс - Ключ Судного дня
А вдоль нее тянулись капельки крови. След уходил в глубь рощи, петляя между деревьями. Несомненно, жертва опасалась пистолета и действовала от обороны. Но все это было напрасно. Убийца двинулся напрямую через рощу, вдоль извилистого следа.
Впереди показалась поляна. След вел прямо через нее. Отбросив осторожность, жертва спешила добраться до городских кварталов, которые начинались сразу за парком. Крепче стиснув нож, убийца побежал, сокращая расстояние.
Но в тот момент, когда он достиг противоположного края поляны, ему навстречу устремилась низкорастущая ветвь сосны. Она ударила его по голени с силой стенобитного тарана. Ноги у него подкосились. Убийца со всего размаха упал лицом в снег. Прежде чем он смог пошевелиться, ему на спину обрушилась тяжелая масса, выдавливая из легких остаток воздуха.
Убийца запоздало осознал свою ошибку. Тот, кого он преследовал, вернулся назад, затаился за сосной и устроил западню, согнув толстую ветку.
Это была его последняя ошибка.
Мелькнувшая рука схватила убийцу за подбородок. Другая прижала его шею к земле. Последовал резкий рывок. Шея хрустнула. Разлилась обжигающая боль — словно ему оторвали крышку черепа. После чего наступил мрак.
17 часов 34 минуты
— Не шевелитесь, — с укором произнес Монк. — Мне осталось наложить последний шов.
Пейнтер сидел на краю ванны в одних трусах. Он почувствовал, как острая игла прокалывает кожу. Анестезирующий спрей лишь чуть притупил острую боль. Но по крайней мере, Монк работал быстро. Он уже очистил и обработал рану, в профилактических целях ввел Пейнтеру антибиотики, а теперь завершающим ловким движением механической руки наложил последний шов на четырехдюймовую рану на левом боку.
Бросив инструменты в стерильный хирургический пакет, Монк взял бинт и пластырь и перебинтовал Пейнтеру грудь и бок.
— И что теперь? — спросил он, когда закончил. — Будем и дальше придерживаться намеченного распорядка?
Расправившись с убийцей, Пейнтер несколько минут петлял по городу, убеждаясь в том, что за ним не следят. Только после этого он позвонил Монку. В качестве дополнительной меры предосторожности директор Кроу приказал своим помощникам переселиться в другую гостиницу, причем под новыми вымышленными именами. Там он с ними и встретился.
— Не вижу никаких причин его менять, — сказал Пейнтер. Монк кивнул на рану.
— А я вижу большую причину, дюйма на четыре. Пейнтер покачал головой.
— Эти люди действовали очень неаккуратно. Тот, кто организовал нападение, очень торопился. Каким-то образом меня раскрыли, но не думаю, что речь идет о чем-то большем.
— И все-таки это очень плохо, черт побери.
— Случившееся означает только то, что отныне нам предстоит действовать чуточку более осторожно. Мне придется воздержаться от появления на конференции, чтобы лишний раз никому не попадаться на глаза. Следовательно, основная нагрузка ляжет на вас с Кридом.
— Значит, мы сегодня вечером все равно отправляемся обследовать научно-исследовательский центр «Виатуса»?
Пейнтер кивнул.
— Я буду держать связь по радио. Ничего из ряда вон выходящего. Незаметно проникнуть туда, подключиться к серверам и быстро уносить ноги.
Предстоящая операция не предвещала ничего сложного. Благодаря связям Кэт Брайент они раздобыли удостоверения сотрудников «Виатуса», электронные ключи и подробный план центра. Им предстояло проникнуть туда после полуночи, когда там почти никого не останется.
В ванную быстро вошел Джон Крид. Он был в халате с логотипом «Виатуса» на кармане. Судя по всему, молодой сотрудник «Сигмы» примерял новый наряд.
— Сэр, ваш телефон звонит.
Протянув руку, Пейнтер взял сотовый телефон. Взглянув на номер входящего звонка, он нахмурился. Это был генерал Меткалф. Зачем он звонит? Пейнтер решил не ставить в известность о случившемся Вашингтон до тех пор, пока у него не появится новая информация. Не будет ничего хорошего, если операцию придется свернуть еще до того, как она началась.
По крайней мере, сам Пейнтер не хотел и думать об этом.
Раскрыв телефон, он сказал:
— Здравствуйте, генерал Меткалф.
— Добрый вечер, директор Кроу. Я так полагаю, вы еще обустраиваетесь на новом месте, так что буду краток. Мне только что звонил сенатор Гормен. Он был крайне возбужден.
Пейнтер тщетно пытался понять, в чем дело. Он ничем не мог вызвать недовольство сенатора.
— Полчаса назад Гормен получил загадочное сообщение. Ему позвонил неизвестный, утверждающий, что у него есть некая информация относительно трагедии в Африке. Звонивший сказал, что ему известен человек, который остался в живых после того нападения.
— Человек, который остался в живых? — не смог скрыть изумление Пейнтер.
— Звонивший хочет встретиться с сенатором в баре гостиницы, в которой тот остановился, и сообщить дополнительные подробности. Он будет говорить только с одним Горменом, с глазу на глаз.
— Я не думаю, что это будет разумно.
— Мы тоже так считаем. Вам предстоит отправиться в этот бар. Сенатору известно, что следователь Министерства обороны уже находится в Осло. Он лично попросил о том, чтобы вы были в баре. Вы должны будете оставаться в стороне и вмешаться только в случае необходимости.
— Когда состоится встреча? — спросил Пейнтер.
— Сегодня в полночь.
«Ну разумеется, как же иначе!»
Закончив разговор, Пейнтер вернул телефон Криду.
— В чем дело? — спросил Монк. Услышав объяснение, он нахмурился. Общие опасения высказал вслух Крид.
— Возможно, это ловушка. Направленная на то, чтобы снова выманить вас на открытое место.
— Нам нужно отменить операцию в исследовательском центре, — предложил Монк. — Мы с Кридом будем вас прикрывать.
Пейнтер задумался. Монк уже больше года не занимался оперативной работой, а Крид вообще успел только примериться к ней. Отправлять их в исследовательский центр одних рискованно. Пейнтер смерил взглядом Монка, взвешивая «за» и «против».
Монк понял, чем обеспокоен его начальник.
— Сэр, если вы беспокоитесь за нас, то мы прекрасно справимся сами. Хоть малыш еще совсем зеленый, мы сделаем все как нужно.
Пейнтер услышал в его голосе убежденность. Вздохнув, он решил больше не терзаться напрасными тревогами. Он ведь не у себя в кабинете в Вашингтоне. Это оперативная работа. И нужно просто довериться чутью. А чутье подсказывало Пейнтеру, что события стремительно выходят из-под контроля.
Ни о каком промедлении не могло быть и речи.
— Будем придерживаться намеченного плана, — решительно произнес Пейнтер, отсекая возможные возражения. — Нам необходимо получить доступ к серверу. Судя по сегодняшнему нападению, очевидно, кто-то сильно встревожился и в то же время обнаглел. Плохое сочетание. Нельзя допустить, чтобы нас заперли. Так что сегодня мы разделимся.
Было видно, что Крид беспокоится, но не за себя.
— Сэр, а что, если на вас нападут снова?
— Не волнуйся. Единственный отпущенный им выстрел эти люди уже сделали. — Пейнтер взял с раковины нож «Уосп», отобранный у убийцы в парке. — Теперь охотиться буду уже я.
18 часов 01 минута
Кутаясь в теплую куртку с капюшоном, отделанным лисьим мехом, Криста шла по центральной аллее парка Фрогнер, расположенного на западной окраине Осло. Ее квартира выходила окнами на этот заснеженный парк, однако молодая женщина больше не могла оставаться в помещении. Телефон она взяла с собой.
После захода солнца резко похолодало.
Во всем парке Криста была одна.
Она шла по аллее через сад скульптур. Ее дыхание облачками пара расходилось в морозном воздухе. Ей нужно было двигаться, однако от внутреннего напряжения руки и ноги плохо ее слушались.
Ее окружало больше двухсот каменных скульптур, созданных Густавом Вигеланном и считающихся национальным достоянием Норвегии. В основном это были обнаженные фигуры, застывшие во всевозможных причудливых позах. Сейчас все они были покрыты снегом, словно рваными белыми покрывалами.
Прямо впереди возвышалась центральная скульптура. Установленная в самой высокой точке парка, она подсвечивалась в темное время суток. Скульптура называлась «Монолит». У Кристы она всегда, особенно ночью, вызывала ассоциации, связанные с дантовским «Адом». Быть может, именно поэтому сейчас женщину влекло сюда.
Скульптура представляла собой круглую башню высотой с четырехэтажный дом, высеченную из одной гранитной глыбы. Вся ее поверхность напоминала сплошное море извивающихся человеческих фигур, переплетенных между собой, спутанных друг с другом — настоящую черную оргию, запечатленную в камне. Композиция должна была изображать бесконечный цикл человечества, однако Кристе она казалась братской могилой.
