Александр Новиков - Башня
– А вот это действительно глыбко. И аккурат в тему.
– В каком смысле в тему?
– Вы ведь, наверно, в курсе, что в октябре в Петербурге пройдет европейский саммит?
– Конечно.
– Так вот он пройдет как раз на Башне.
Теперь уже Дервиш посмотрел на Полковника с удивлением:
– У-у, куда ты, Паша, замахнулся. – Несколько секунд Дервиш сидел молча. Потом спросил: – А дотянешься?
– Не знаю.
– А как ты представляешь себе реальное воплощение?
– Вот об этом я и хотел поговорить. Прежде всего я озадачился вопросом: возможно ли разрушение объекта в принципе? Оказалось – возможно.
– Откуда информация? – спросил Дервиш.
– Я нашел специалиста, который владеет темой. Он-то и растолковал мне, что разрушить Башню можно. Более того, для этого потребуется всего тонна-полторы тротила.
– Тонна тротила? – удивленно переспросил Дервиш.
– Может, две… Силовую конструкцию Башни дополняет демпфер – грубо говоря, маятник. Вот он-то и является уязвимой точкой. Если посредством взрыва вызвать резонанс, то объект будет разрушен. Спец проведет дополнительные расчеты и скажет точно, сколько нужно взрывчатки. Он, этот спец, как раз и занимается обслуживанием демпфера.
– То есть он состоит в персонале Башни?
– Да. И это наш главный козырь. Я даже приставил к нему охрану.
– Интересно, – произнес Дервиш. – А как, Павел, ты думаешь доставить эту тонну взрывчатки на Башню? В кармане ее не пронесешь.
– Верно, в кармане не пронесешь. Туда вообще ничего не пронесешь, кроме носового платка. На входе изымают практически все. Я побывал на Башне. Экскурсантом. Попробовал пронести электронный брелок – обнаружили.
– Значит, служба безопасности «Промгаза» не дремлет?
– Это точно. Вы же знаете, кто ее организовывал.
– Знаю, Павел, знаю… Скажи мне, пожалуйста: своих людей в СБ «Промгаза» у тебя, конечно, нет?
Полковник помрачнел:
– Был человек. Раскрыли. При аресте сумел застрелиться… Сейчас нет.
– Жаль… А этот твой спец?
Полковник поморщился:
– Он – технарь. Человек, страшно далекий от наших дел. Был, кстати говоря, одним из противников Башни. Его взяли на работу в «Промгаз» только потому, что он незаурядный математик – сумел предсказать обрушение башни «Федерация». В общем, его надо беречь.
– Понятно. Ну давай думать, каким образом можно доставить на Башню тонну тротила. Теоретически ее можно завезти на объект под видом какого-либо груза. Насколько я понимаю, туда ежедневно привозят огромное количество всякой всячины. Начиная от мебели и техники – компьютеров, факсов-шмаксов – заканчивая скрепками и минералкой в буфеты… Да они, крысы эти офисные, одной бумаги изводят ежедневно сотни пачек.
– И тысячи рулонов туалетной.
– То есть ежедневно туда приходит не один грузовик. И теоретически возможно завезти все. А практически, ты говоришь, к вопросам безопасности подходят серьезно?
– Весьма.
– Значит, без своих людей в службе безопасности Башни осуществить этот план затруднительно.
– Его было бы чертовски трудно осуществить, даже если бы люди были. Но их нет, и потому не просто затруднительно – нереально.
– Другие варианты? – произнес Дервиш.
– В порядке бреда – авиаатака.
– Это после одиннадцатого сентября? – с сомнением в голосе произнес Дервиш. – Собьют к чертовой матери при малейшей угрозе.
– Это верно. У них, кстати, есть собственная система ПВО.
– О как! Откуда информация?
– Она не секретна. Напротив – пресс-служба «Промгаза» на каждом углу трезвонит, как круто у них организована служба безопасности. Так вот, там есть собственная ПВО – пять ракетных батарей, расположенные по периметру на расстоянии полтора-два километра от Башни. Но я вот о чем подумал: собьют того, кто попытается атаковать из-за пределов этого периметра.
– И что?
– А если самолет с тротилом взлетит, уже находясь внутри периметра?
– Подожди, подожди, – сказал Дервиш. – Идея, конечно, интересная. Действительно, атаку ожидают извне… Но откуда же взлетит этот твой ероплан-камикадзе? Ведь аэродромов внутри периметра, как я понимаю, нет?
– Это верно. Хотя мне кажется, что небольшой самолет может взлететь, например, с более-менее широкого проспекта. Впрочем, нужно проконсультироваться с летунами… А внутрь «квадрата» машину можно доставить в разобранном виде. Или под какой-то легендой. Например: для коллекции. Или: снимается кино… Но, конечно, тут возникнет еще немало проблем.
Дервиш сказал:
– Ну, если бы еще и проблем, друг мой ситный, не возникало! – Он умолк и вдруг произнес: – С Невы!
– Что?
– Самый широкий проспект в Петербурге – Нева. Кстати, над ней нет проводов контактной сети, рекламных растяжек и прочей ерунды, которая в изобилии висит над проспектами. Аэроплан, а точнее гидроплан доставляем в город на барже, спускаем на воду и – вперед.
Полковник подумал, что не зря приехал к дервишу. Дервиш – гений по части тайных операций. Полковник налил коньяку в бокалы и уже хотел что-то сказать, но Дервиш опередил.
– Ракета, – сказал Дервиш. – Не ероплан-камикадзе, а ракета.
– Ну, Евгений Василич! Это совсем уж из области фантастики.
– По крайней мере как вариант. Кстати, спец по теме живет в Пушкине. Ракетчик, специалист старой школы, работал у самого Грушина.[18] Я попрошу – поможет. Ракету, если потребуется, соберет в гараже, на колене.
Полковник просиял: нет, не зря я приехал к Дервишу…
– Ну… за успех операции! – сказал он.
– Кстати, как окрестил?
– Да не знаю… никак. Может – «Демонтаж»?
– «Демонтаж»? Определенно слышится нечто французское – маркиз де Монтаж… Ну, за операцию «Демонтаж».
Выпили. Дервиш сказал:
– Ладно, шутки в сторону. Серьезное дело ты задумал, Павел. Ты понимаешь, что если у тебя получится, то это может повлиять на ход мировой истории?
– Да, – ответил Полковник, – я это понимаю.
– Тогда давай работать.
И они сели работать. План операции «Демонтаж» – и даже не план еще, а всего лишь замысел – начал наполняться конкретным содержанием.
Так в заброшенном райцентре Тверской области делалась история.
* * *В мае Полковник снова прибыл на остров. Погода была скверная, ветреная, Ладога штормила, и когда после полуторачасового плавания ступили на землю, Полковник был бледен и почти без сил – морская болезнь. До вечера он отлеживался. От помощи Доктора отказался, сказал: я полежу маленько – сам оклемаюсь… Ни Седой, ни Ворон его не дергали. Знали, что если такой человек, как Полковник, лежит, значит, ему действительно очень плохо. Да ведь и годы. Да усталость – уже два года он живет на нелегальном положении и мотается по всему Северо-Западу.
К вечеру Полковник оклемался. Поужинал и позвал Седого с Вороном. Пришли, стали пить чай.
– Ну что ж, друзья мои, рассказывайте, что тут у вас случилось за прошедший месяц.
– Да что у нас может случиться? – отозвался Седой. – Живем в лесу, молимся колесу.
– Скромные вы. Как там вендетта между кавказскими кланами?
– Практически прекратилась в связи с полным взаимным истреблением.
– Ну вот. А то: молимся колесу.
– Толку немного, – сказал Ворон. – На место павших «героев» уже пришли другие.
– Понятно, – ответил Полковник. – Тем не менее следует признать, что Робинзон сработал профессионально… Как он, кстати?
Ответил Ворон:
– Очень хорошо. Он полностью восстановился, сейчас в отличной форме… Тренируется как зверь. Дает очень хорошие показатели по всем дисциплинам, особенно в стрельбе. Безусловно, лучший в группе. При этом не просто лучший, а с отрывом от остальных на голову. Строго говоря, его особенно и учить нечему – многое из того, что я ему даю, он знал и умел раньше. Кстати, имеет потрясающее внутреннее чутье на опасность.
– Понятно. А как с интеллектом?
– Тоже хорошо. Умеет быстро анализировать ситуацию, не боится принимать решения.
Седой произнес:
– Позвольте.
– Да, конечно, Игорь Дмитрич.
– Что касается боевой и специальной подготовки – ничего не скажу. Все на высоком уровне. Внутреннее чувство опасности – блеск… Но! Но у меня есть некоторые сомнения относительно его внутреннего мира. Мне кажется, что-то у Робинзона не в порядке. Что-то его беспокоит. Я пытался вызвать его на разговор, но он закрыт.
Полковник поднялся, с кружкой в руке подошел к окну, отдернул штору. По темному небу неслись темные тучи, ветер гнал крутую волну, безжалостно трепал кроны сосен, завывал в трубе. Полковник произнес:
– Домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают? – Он обернулся, заметил удивленный взгляд Ворона, улыбнулся и сказал: – Александр Сергеевич Пушкин, «Бесы». – Потом вновь обратился к Седому: – А с чем, Игорь Дмитрич, на ваш взгляд, связано внутреннее напряжение Робинзона?
Седой – психолог по основному образованию – ответил:
