Питер Джеймс - Прыжок над пропастью
– Я люблю тебя, Вера. – Он отпил глоток виски. – Ты и понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю.
Его объяснение в любви озадачило ее. Росс не имел обыкновения выражать ей нежные чувства, не излив на нее вначале раздражение и злость, и она не знала, как реагировать. Она предпочла промолчать.
– Как по-твоему, как я тебя люблю? – не отставал он.
– Не знаю. Сам скажи.
Росс одним глотком осушил полбокала, поставил снимок на полку и облокотился о столешницу.
– До конца мира и обратно – вот как!
Он ее пугал. Губы его улыбались, но глаза были черные.
– Только нашего мира? – поддразнила Вера.
Вдруг внутри его как будто переключили какой-то рычажок. Росс словно оглох – перестал ее слышать. Он медленно вертел в руке бокал.
– Да, кстати, – с наигранной беззаботностью продолжал он, – сегодня я говорил с Джулсом Риттерманом. Он извинился за то, что долго не давал о себе знать, – в лаборатории что-то перепутали. Твои анализы перепутали с чужими, и понадобилось время, чтобы разобраться.
– Я тоже ему звонила. Его секретарша нахамила мне и бросила трубку. Росс, я хочу наблюдаться у другого врача.
Росс пристально разглядывал свой бокал.
– Да нет, Джулс человек неплохой.
– Росс, я не хочу, чтобы секретарша моего врача хамила мне и бросала трубку.
– Я поговорю с ним насчет ее.
– Нет, Росс. Извини, но дело не только в секретарше, и говорить с ним не надо. Я намерена найти себе другого врача, который мне подходит.
– В общем, так или иначе, – продолжал Росс, как будто не слышал ее, – беспокоиться не о чем. У тебя действительно инфекция – одна из так называемых «болезней отпускника». На местных инфекция не действует, а наш иммунитет против нее бессилен. То же самое случается, когда жители стран Дальнего Востока приезжают сюда, к нам – они заражаются болезнями, от которых мы не страдаем, потому что наш организм привык к определенным видам бактерий.
– И как мне избавиться от инфекции?
Порывшись в правом кармане пиджака, Росс извлек оттуда маленький цилиндрический контейнер и протянул ей. На крышке зеленым по белому было напечатано: «„Молу-Орелан“ (филиал/Великобритания). НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО ДЛЯ ПРОДАЖИ! Фаза 2» и еще какие-то цифры и буквы.
Ободряюще улыбаясь, он продолжал:
– Новейший антибиотик; Джулсу удалось раздобыть его для меня. Он наверняка убьет всех микробов. Принимай по две капсулы три раза в день во время еды.
Воодушевление Росса не понравилось Вере.
– А может, лучше принимать какой-нибудь испытанный антибиотик? Мне не нравится, что я буду принимать новое лекарство… Какие у него побочные эффекты?
– На прошлой неделе я давал тебе испытанные антибиотики, – возразил Росс, – но от них не было никакого толку. «Молу» – хорошая компания, там работают серьезные ученые, я им полностью доверяю. Что же касается уже существующих антибиотиков, мы принимаем их в таких количествах, что они теряют свою эффективность, а бактерии и микробы приспосабливаются к ним, становятся резистентными. Я даю тебе то, что надо, поверь мне.
Она открутила крышечку, извлекла ватный тампон и высыпала в ладонь две крошечные капсулки. На каждой ярко-синим были выбиты какие-то цифры – так мелко, что невозможно прочесть.
– Возьми их с собой, – велел Росс. – Примешь в ресторане перед едой. Мы вроде решили после кино пойти в китайский ресторан?
– Если хочешь, можно пойти и в индийский.
– Нет, тебе больше нравится китайская кухня. Пойдем в «Китайский дворик», там вкусные закуски, да?
– Отличная мысль.
– А потом возьмем утку по-пекински с блинчиками. Ты ведь любишь утку по-пекински?
– Я – да, а вот ты всегда говорил, что…
– Я обожаю утку по-пекински!
Он ведет себя очень странно. Может, раскаивается в своем поведении в прошлую пятницу, когда ударил ее? Жалеет? Или боится? Интересно, продолжает ли он прослушивать ее телефонные разговоры? Если да, то его ждет разочарование: за эту неделю ничего интересного в них нет. Она соблюдала осторожность и старалась вообще поменьше говорить по домашнему телефону. Ее новый мобильник сейчас был выключен и заботливо спрятан в погребе. В любой момент Вера ждала от мужа расспросов о посещении клиники доктора Кэбота.
Но он и словом не обмолвился о Центре нетрадиционной медицины и об Оливере – ни единым словом. Был кроток, как ягненок.
Все выходные.
45
Те три дня стали самым долгим сроком, который Вера провела вдали от Алека. К утру вторника тоска по сынишке стала нестерпимой. Они разговаривали по телефону каждый день: Алек наслаждался жизнью и без умолку рассказывал ей о разноцветном песке в Алум-Бэй, об иголках, которые не настоящие иглы, а скалы под названием «Иглы».
Из окна спальни Вера следила, как за поворотом скрывается машина Росса. Она пребывала в полном расстройстве чувств. В холле громко лаял Распутин – как всегда, когда хозяин уезжал.
– Тихо! – прикрикнула она.
В ванной бормотало радио, но Вера не слушала. Мысли ее были далеко. Запахнувшись в халат, она спустилась вниз. Тапочки шлепали по холодной плитке в холле. Потом она оказалась в теплой кухне.
Для нее все было накрыто к завтраку; на тарелочке для хлеба лежали две капсулки – чтобы она не забыла их принять. Непохоже, чтобы ей стало заметно лучше. Приступы тошноты по-прежнему повторялись в течение всех выходных; вот и сейчас ее слегка подташнивает.
По каменным ступенькам она спустилась в погреб, включила свет и мимо полок с винными бутылками прошла к противоположной стене, где находился встроенный морозильник. Сунув руку между морозильником и стеной, она извлекла мобильник и унесла его наверх.
В комнату пришлепал Распутин, понюхал пол, взял со своей подушки резиновую косточку и начал ее грызть. Вера зевнула. На часах – без десяти шесть.
Она включила телефон. Ей звонили три раза.
Свой новый номер она давала только одному человеку.
«Вера, это Оливер. Пятница, семь тридцать вечера. Извини, что не позвонил раньше, – пришлось ждать, когда придут результаты анализов. Позвони, как только сможешь. Звони в любое время на домашний номер или на мобильный».
«Вера, это опять Оливер. Суббота, утро. Я буду занят с пациентами до полудня. После этого звони мне на мобильный».
В его голосе слышалась тревога, которая обеспокоила ее. Ей показалось, что тревога нарастает с каждым новым звонком. Последний звонок был проникнут каким-то отчаянием:
«Вера, это Оливер. Воскресенье, одиннадцать часов. Мне очень нужно как можно скорее поговорить с тобой о результатах анализов. Если тебе удастся прозвониться мне на голосовую почту, оставь сообщение, когда тебе можно перезвонить».
Вера подождала до восьми, а потом позвонила ему домой. Ей никто не ответил. Она позвонила на мобильный и оставила сообщение.
В девять Оливер перезвонил ей. В десять она села в поезд и поехала в Лондон.
46
В десять «Боинг-737» приземлился в аэропорту Малага в Испании. Росс, с кожаным чемоданчиком в руках, ступил на трап и сощурился от яркого солнечного света, пропитанного запахом керосина.
Следом за другими пассажирами он сел в автобус. Через десять минут – в его руках по-прежнему был только один чемоданчик – он прошел таможню и очутился в полумраке зала прилета. В глазах зарябило от разноцветных вывесок и плакатов встречающих: «Куони», «Томас Кук», «М.А. Банун», «д-р Питер Дин», «Авис», «Дэвид Ройстон». Наконец он увидел потрепанный кусок картона, на котором было нацарапано: «Д-р Росс Рансом».
Встречавший его субъект сильно смахивал на сутенера; по-английски он не говорил. Он настоял на том, чтобы нести чемоданчик Росса; затем жестами пригласил его к выходу, где их ждал сверкающий белый «мерседес». За рулем сидел шофер.
Сутенер открыл перед Россом заднюю дверцу, вручил ему чемоданчик, а сам уселся на переднее пассажирское сиденье. В кожаном салоне пахло сигарным дымом и было прохладно, почти как в холодильнике.
– Как долетели, сеньор Рансом? – приветствовал его водитель на ломаном английском.
Пристегиваясь ремнем безопасности, Росс ответил:
– Спасибо, хорошо. – Он раскрыл чемоданчик, достал мобильный телефон и номер «Британского журнала пластической хирургии», который не дочитал в самолете, а еще солнечные очки – их он сунул в нагрудный карман пиджака. Обращаясь к обоим своим спутникам, он спросил: – Как поживает иль капитано?
Трогаясь с места, водитель повернулся к нему. На губах его расплылась широкая улыбка, обнажающая ряд золотых зубов.
– Кто, сеньор Милуорд? Она есть поживает очень хорошо.
– Отлично.
Росс позвонил своей секретарше. Она понятия не имела о том, что он в Испании; он ничего ей не сказал. Секретарше было известно лишь, что сегодня, во вторник, он взял выходной, чтобы продлить короткий отдых. Росс не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его поездке в Испанию.
