Роман Выговский - Границы реальности
Источником отравления стала говядина, из которой готовились гамбургеры. Именно гамбургер выступил в роли разносчика № 1 этой опасной бактерии.
Ещё в 1982 удалось установить: причина возникшей эпидемии – недостаточная термальная обработка пищи, ведь бактерия устойчива к повышению температуры.
Доктор Элен Бэнкс стала работать на правительство сразу по окончании Висконсинского Университета в 1976-м. Элен необычайно талантлива, в ЦРУ её сразу заметили.
Сейчас доктору уже пятьдесят девять. Немолодая, но по прежнему энергичная, она руководила засекреченной лабораторией «V-1351», созданной ЦРУ в 1992 году для детального изучения вирусов и бактерий, потенциально способных стать биологическим оружием.
Собственно, в лаборатории «V-1351» биологическое оружие не разрабатывалось, его производили в иных местах, о которых Элен не знала. Основная задача доктора: выделение генов и создание вакцины на основе готовых образцов. Так было до этого случая. Теперь доктору Бэнкс и её научной группе поручили возобновить исследования E.coli, а именно штамма О157:Н7, с целью создать экспериментальный образец высокотоксичной бактерии.
Элен знала, что занимается отнюдь не научными изысканиями, больше других понимала, что продукты её труда могут быть использованы вовсе не для спасения жизни, а, скорее, наоборот. Но не остановилась, конечно, могла бы сказать: это приказ от вышестоящей инстанции. Да, так и есть, но ведь в душе доктор не противилась. Само осознание этого факта пугало Элен более всего.
Расшифровка генома показала, что вирулентный штамм E.coli часто обменивается генетическим материалом с другими бактериями и вирусами. Этим обстоятельством и объясняется, почему так трудно разработать способ лечения. Бактерия быстро мутирует. Именно предрасположенность к мутации при вмешательстве человека создавала из бактерии практически неистребимое биологическое оружие.
Работа доктора Бэнкс сосредоточилась на повышение способности бактерии к обмену генетическим материалом с целью создания высокотоксического штамма на основе вируса Эбола.
Сам по себе О157:Н7 не обладал высокой токсичностью, так как продуцировал токсин (веротоксин), приводящий к гибели эпителия толстой кишки и развитию гемолитического уремического синдрома и геморрагического колита, что по клиническими признакам сходно с дизентерией. Иными словами – сильнейшее расстройство пищеварительной системы, желудка кишечника. А Гемолитико-уремический синдром, в свою очередь, часто проявлялся на основе лихорадки.
Для усиления симптоматических проявлений и повышения токсичности был выбран вирус Эбола, вызывающий геморрагическую лихорадку. Смертельный союз.
Вирус Эбола малоизучен, но всё же выделение генома и антител ещё в 1976-79 годах дало возможность лечить лихорадку. Происхождение вируса же до сих пор для многих остается тайной. Но только не для ЦРУ.
А правда такова: вирус Эбола был создан искусственно на основе вируса Ласса, родственника, также выходца из Африки. Вирус Ласа в основном переносится грызунами и вызывает также геморрагическую лихорадку, симптоматически протекает схоже, но имеет иную структуру и устраняется при помощи рибавирина. Рибавирин же представляет собой синтетический аналог нуклеозидов, подавляющий репликацию многих РНК-содержащих и ДНК-содержащих вирусов. Иными словами, РНК вируса Ласса перестает удваиваться, вирус прекращает размножение, и болезнь постепенно проходит. В случае же с Эбола этого не происходит. Он стоек к рибавирину, сильнейшему из антибиотиков.
Сначала вирус протестировали на приматах и лишь затем были разработаны штаммы, которые могли поражать людей. Смертность при заболевании оказалась необычайно высокая – 70–80 %.
Позже учёные из Университета штата Айова практически полностью удалили из вирусных частиц геном, сохранив таким образом только внешнюю белковую оболочку вирионов. В итоге – получили идеальный генетический материал, с помощью которого можно транспортировать гены в клетки или к другим вирусам либо бактериям. Так и появился штамм О157:Н12.
Доктор Бэнкс ликовала, на напряженном лице играла улыбка.
Лаборатория «V-1351» имела высочайший, четвертый, уровень биологической защиты. Именно поэтому размещалась глубоко под землей.
Образчик вируса находился перед доктором, внутри бокса биологической безопасности, с установленным на нём ULPA-фильтром, предотвращающим проникновение любых частиц размером до 0,1–0,2 мкм.
Окончательный продукт разработок получили всего два часа назад. Элен никому не могла позволить первому взглянуть на своё детище. Хотела прежде других насладиться созерцанием нового творения.
Результат превзошел все ожидания. Работа подошла к концу, теперь следовало продезинфицировать оборудование, провести окончательную обработку всех внутренних поверхностей бокса и стекла фронтальной панели, чтобы избежать распространения вируса.
Все сотрудники «V-1351» обязывались носить герметические костюмы биологической защиты MHS-053 с автономной системой подачи кислорода и экзоскелетом. MHS-053 предоставлял необходимую защиту при работе со столь опасным бактериологическим оружием, а наличие вмонтированного экзоскелета позволяло двигаться даже в случае поражения нервной системы штаммом О157:Н12.
Доктор Бэнкс отошла от бокса, проследила за тем, чтобы образчики вируса были запечатаны в герметический вакуумный контейнер.
Работа подошла к завершению, Элен направилась из главного отсека лаборатории во вторичный, где проходил процесс очистки костюма. Воздуха здесь, как и в основном отсеке, не было.
Процесс очистки чем-то напоминал душ, но вместо воды из трубочек лилось дезинфицирующее средство. Сначала в отсек закачивался стерильный воздух, затем начиналась подача дезинфицирующего раствора. Он стекал по стеклу шлема.
Доктор невольно припомнила солнечное утро того понедельника, когда ушел муж. Элен редко думала о неудачном браке, но сегодня почему-то вспомнила. Затосковала: Дуглас очень любил её, но не мог примириться с работой, ревность не давала покоя. Потому и расстались, детей у Элен не было. Вся её жизнь прошла здесь и в полусотне других засекреченных мест. Лаборатория стала домом, детьми – вирусы и бактерии, штаммы и микроорганизмы.
Дуглас не знал, что жена работает на ЦРУ. А легенда, составленная агентами, служила лучшим поводом для ревности. Дуглас не мог смириться с тем, что жена месяцами не ночует дома, разъезжает по миру Господь знает с кем.
Элен не останавливала его, но в душе – жалела, что всё так сложилось. «Видимо, микробиолог и продавец подержанных машин не могут ужиться в одном доме, – подумала доктор Бэнкс, не спеша вышла из дезинфекционного помещения в раздевалку. Спецкостюм упал на пол, доктор зашла в душ, а после, переодевшись, направилась к лифту.
Элен всецело отдалась размышлениям о новом вирусе. Созданный на основе вируса Эбола и бактерии E.coli, её штамм соединял в себе смертоносность Эбола и изменчивость кишечной палочки. «Конечно, его ещё предстоит опробовать на людях, чтобы быть полностью уверенной», – подумала доктор Бэнкс, нажимая кнопку вызова лифта.
Может, по иронии судьбы, а возможно, нет, сказать сложно, но когда серебристые створки лифта раздвинулись в стороны – в кабине оказался высокий стройный мужчина лет пятидесяти в шикарном белом костюме. Во рту дымится ароматная сигара, а на правой руке величественно поблескивает вычурный золотой перстень с громадным рубином.
– Здесь нельзя курить, – возмутилась Элен, увидев незнакомца, – и что вы здесь вообще делаете? Посторонним сюда вход воспрещён. Я не припоминаю, чтобы вы получали допуск.
Мужчина ничего не ответил, лишь на мгновение окинул доктора Бэнкс стеклянным взглядом, струйка зеленоватого дыма ударила доктору в лицо. Элен зашлась сухим кашлем.
– Какая чудная музыка, вы не находите, – произнес месье де Анжу, тёмные глаза блеснули металлом. – Пойдемте же со мной, вы должны непременно увидеть своё детище в действии.
Сознание Элен затуманилось, внимание рассеялось, в голове то и дело возникала путаница. В уме заиграла странная мелодия. «Музыка? – подумала Элен. – Это и есть музыка?».
Генрих остался доволен: план гениален, хоть и непрост. «Зато витиеват и выспрен в высшей мере», – так полагал сам месье де Анжу, а с ним сложно спорить, ведь его гениальность могла бросить вызов лишь его бесстрастию и жестокости.
Впрочем, если Генрих и собирался бросить вызов, то лишь одному человеку – так называемому Джо Риду, профессору калифорнийского университета. Хотя сам де Анжу использовал для идентификации врага более привычное имя, сейчас называл его профессором Ридом.
«Имена не так уж важны, особенно когда затрагиваются столь весомые истины», – подумал Генрих, сигара коснулась губ, затянулся.
Доктор Бэнкс послушно шагала следом, как утенок за матушкой гусыней. Де Анжу поразмыслил над удачным сравнением и злобно рассмеялся в душе.
