Майкл Корди - Источник
— Не нравится мне это место. Мертвое оно, — сказал Хуарес, волочась за Хэкеттом. — Что-то нехорошее тут приключилось.
— Прекрати! — рявкнул Мендоза.
— И правда, Хуарес, угомонись, — добавил Хэкетт.
Впрочем, пока они, переступая через толстые лианы, шли по центральной улице вдоль подножий исполинских каменных зданий, мимо узеньких переулков, Росс обратил внимание, что Мендоза и Хэкетт отпускали замечания тихо, словно побаивались разбудить что-то недоброе. Несмотря на тишину, ощущение, что за ними следят, было сильнее, чем в джунглях. Россу здесь не нравилось, и он подозревал, что даже Хэкетту с его любовью ко всяким древностям не по себе. Неуловимое предчувствие чего-то дурного напомнило ему, как они с Лорен зашли в Колизей — там царила такая же атмосфера ужаса и отчаяния. Росс обернулся на сестру Шанталь: монахиня смотрела вдаль прямо перед собой. Зеб, несмотря на страшную жару, обхватила себя руками, словно замерзла.
— Золота что-то не видно, — произнес Мендоза.
Хэкетт указал на дальний конец улицы, между двумя грубыми колоннами:
— Насколько я сумел разглядеть сверху, центр и общественные постройки где-то в тех краях. Вот там и поищем.
— Да заткнитесь вы со своим золотом! — выпалила Зеб. — Меня интересует, где мы ночевать будем.
— Меня тоже, — добавил Хуарес.
— В центре и на главной площади попросторней, — сказал Хэкетт. — Может, там атмосфера не такая давящая.
— Ты хотел сказать: там не так жутко, — заметила Зеб.
Хэкетт оказался прав: улица вывела на большую площадь, выложенную огромными плитами, которые вздыбились и растрескались в тех местах, где сквозь мостовую пробились трава и деревья. Справа располагалась ромбовидная площадка двадцати футов шириной, окаймленная массивными камнями. Земля глубоко просела и заросла темными цветами, напоминая огромную цветочную вазу.
По левую руку виднелась причудливо увитая зеленью ступенчатая пирамида. Каждая из трех ступеней была высотой с дом. С той стороны, что обращена к площади, на верхнем ярусе имелся вход, к которому вела высеченная в стене крутая лестница. Вся конструкция была около шестидесяти футов высотой и напомнила Россу пирамиды ацтеков и майя, которые показывали по «Дискавери». Масштаб постройки, конечно, впечатлял. Даже при нынешнем уровне развития технологий сложить из огромных камней ступени было бы очень трудно, что уж говорить о тех временах, когда ее возводили.
— А вы знаете, что в Перу больше пирамид, чем в Египте? — спросил Хэкетт. — И что ступенчатые зиккураты вроде этого встречаются на Ближнем Востоке и в Средиземноморье?
— Сколько ей лет?
Хэкетт, срезая лианы, ответил:
— На мой взгляд, не меньше тысячи.
— Как же, черт возьми, ее умудрились построить?
Хэкетт вытер пот со лба.
— Ну, один ресурс у них имелся в избытке: люди. Профсоюзов в древности не было, а были только блоки, рычаги и орды людей. Даремскому собору на севере Англии и восхитительному храму Ангкор-Ват в Камбодже тоже почти по тысяче лет, а Стоунхенджу и пирамиде Хеопса — более четырех тысяч.
— Погляди-ка, Росс! — крикнула Зеб с другой стороны площади.
Она стояла у самого края, указывая на камни, окаймляющие гигантскую вазу. В самом ее центре торчала четырехфутовая колонна в форме экзотического цветка.
Росс подошел к Зеб. Колонна была вкопана глубоко в землю, а расходящиеся каменные лепестки переходили в многочисленные побеги.
— Похоже, тут был источник, превращенный в фонтан.
Зеб не слушала. Ее взгляд был прикован к стене зиккурата.
— Росс, — прошептала она, указывая туда трясущейся рукой, — посмотри. Видишь?
Он прищурился. Поверхность была почти целиком покрыта лианами, но под ними что-то виднелось. Росс узнал рисунок.
— Да, — во рту у него пересохло, — вижу.
Он бросился к зиккурату и начал рубить лианы здоровой рукой, расчищая высеченный в камне рисунок высотой футов шесть. Зеб вытащила из рюкзака свои записи и перебирала копии страниц манускрипта — выбрав одну, она протянула ее Россу:
— Гляди, Росс! Страница девяносто три.
Он отошел от зиккурата и взял из ее рук страницу. Рисунок на стене был выполнен искуснее, чем в манускрипте Войнича, однако изображения явно совпадали. Росс кинулся к следующей каменной глыбе и очистил ее от лиан — там было высечено другое растение, а на соседней глыбе — еще одно. Он взял у Зеб копию манускрипта. Все эти странные растения нашлись на его страницах.
— А я думала, конкистадоры с отцом Орландо сюда не добрались.
— Возможно, так и есть, — ответил Росс. От жары, а также от понимания, что означает эта находка, у него кружилась голова. Он поискал взглядом сестру Шанталь и остальных, но их нигде не было видно.
Тут он услышал, что его кто-то зовет, и отступил от стены зиккурата. Хэкетт высунул голову из проема на вершине и помахал рукой:
— Росс, Зеб, поднимайтесь сюда! На это стоит взглянуть.
ГЛАВА 43
Карабкаться вверх по лестнице было проще, чем представлялось с земли, даже при том, что толстые лианы местами преграждали путь. Поднимаясь вместе с Зеб, Росс размышлял, что бы могли означать найденные ими рисунки. Он оглядывался по сторонам в надежде обнаружить среди окружающей растительности цветы и травы со страниц манускрипта и со стены зиккурата — ничего похожего.
Над входным проемом в конце лестницы красовался трапециевидный архитрав — точно такой же, как в «комнате выкупа» в Кахамарке. Он вел в темную прохладную комнату, очень чистую и прекрасно сохранившуюся, хотя пахло там словно в зверинце.
Росс увидел сестру Шанталь.
— Вы знали о тех рисунках внизу?
Она не ответила.
— О каких рисунках? — спросил Хэкетт. — Вроде этих?
Он отступил в сторону и посветил своим фонарем на стену. Зеб ахнула. В каждой из искусно высеченных квадратных рамок размером три на три фута была запечатлена сценка — наподобие комикса или раскадровки.
— У инков и их предшественников не было письменности, — пояснил англичанин. — Первые записи появились, только когда испанцы стали вести хроники своих завоеваний и открытий. А так фиксировали события древние народы, жившие здесь раньше.
— Ничего себе события, — прошептала Зеб.
— Я же говорил: что-то нехорошее тут случилось, — напомнил Хуарес.
Даже Росс, не особо разбиравшийся в символике, без труда понял рассказ. На первой картинке бил фонтан в форме цветка; фигурки людей окружали его, преклонив колена, словно поклоняясь цветку, а солнце благосклонно сияло на небосводе. На второй вокруг того же фонтана люди танцевали: они ели странные растения вроде тех, что изображены в манускрипте Войнича. Наследующей картинке вода из фонтана уже не била, цветы умирали. На четвертой фигурки выкапывали ромбовидную яму и сбрасывали в нее горы человеческих тел. Следующая картинка: две фигурки. Одна распростерта на вершине зиккурата, а вторая вырывает у нее сердце. Шестая картинка — снова фонтан и две капли, падающие на него: одна из сердца жертвы, а другая — от солнца. На последнем изображении вереница людей разного размера — мужчин, женщин и детей — покидала город, уходя в джунгли.
— Не понимаю, — сказал Хэкетт.
— Да ладно, Найджел, что может быть проще? — ответила Зеб. — Когда фонтан пересох, люди стали болеть и умирать. Они приносили жертвы, чтобы вода вернулась; не вышло — город стал погибать, и все выжившие ушли.
— Нет, смысл я понял, но почему так важен фонтан? Тут не пустыня, а дождевые леса, и им тысячи лет. Людям бы и без этого фонтанчика прекрасно жилось.
— Значит, из него била не простая вода, — сказала Зеб.
Росс снова подумал о странных растениях, изображенных на стенах зиккурата и в манускрипте Войнича. Может, они росли тут оттого, что вода была какая-то особенная, такая же как в саду Орландо Фалькона? Его охватило возбуждение. Неужели в воде содержались какие-то особые вещества?
— Вода скорее всего поступала из подземного ручья, и источник ее где-то недалеко, — взял слово Росс. — Потом что-то случилось: какой-нибудь геологический сдвиг или подземный обвал, перегородивший устье, — вот фонтан и пересох.
— То есть даже если он пересох, источник может быть цел и невредим? — спросила Зеб.
— Да. — Росс улыбнулся ей в ответ. Сад Орландо Фалькона все меньше и меньше походил на сказку. — И скорее всего он где-то совсем рядом.
— Не знаю уж, что там было в этой воде, — Хэкетт указал на предпоследнее изображение, — но чтобы ее вернуть, они принесли две жертвы. — Он ткнул пальцем в капли. — Кровь человека и слезы солнца. — Хэкетт расплылся в широкой мальчишеской улыбке. — А знаете, что такое слезы солнца? Так называют золото.
Росс вспомнил о пещерах, через которые они попали в долину — всевозможных ископаемых там было вдоволь. Наверняка имелись и золотоносные пласты, которые разрабатывали местные обитатели.
