Томас Харрис - Черное воскресенье
Глава 12
Межрайонный экспресс с грохотом промчался сквозь туннель под Ист-Ривер и остановился у станции «Боро-Холл», совсем рядом с университетской больницей Лонг-Айленда. Здесь с поезда сошли одиннадцать медсестер, спешивших заступить на ночное дежурство в одиннадцать тридцать. К тому времени, когда они поднялись по лестнице и вышли на улицу, их стало ровно двенадцать. Женщины шли к больнице, стараясь держаться поближе друг к другу во тьме вечернего Бруклина. Время от времени та или иная, повинуясь инстинкту самосохранения, столь свойственному женщинам Нью-Йорка, чуть поворачивала голову — посмотреть, не кроется ли в тени опасность. Кроме них, на улице оказался только какой-то пьянчужка. Он качнулся в их сторону. Но медсестры успели заметить его и оценить его возможности метров за двадцать пять. Каждая переложила сумочку из одной руки в другую — подальше от пьяного, и, держась еще теснее, они обошли его стороной. Медсестры шли по тротуару, и в воздухе за ними стелился чистый и свежий запах зубной пасты и лака для волос. Пьянчужка не различал запахов: нос у него был заложен. Почти все окна больницы были темны. Прозвучал сигнал машины «скорой помощи». Потом еще и еще раз, гораздо громче.
— Это нас трубы зовут, — произнес чей-то голос. В нем звучала безнадежная покорность судьбе.
Сонный охранник открыл им входную дверь.
— Ваши пропуска, пожалуйста. Предъявляйте, предъявляйте. Ворча, женщины принялись рыться в сумочках, поднимая пропуска к окошку вахтера. Постоянные пропуска штатных медсестер, желто-зеленые карточки Университета штата Нью-Йорк, удостоверения личности частных сестер. Это была единственная мера обеспечения безопасности, с которой сестрам приходилось иметь дело.
Охранник окинул взглядом поднятые удостоверения, словно учитель, проверяющий, все ли присутствуют в классе. Он махнул рукой, пропуская их внутрь, и они рассыпались по сторонам, каждая — к своему посту в глубине огромного здания больницы. Одна из них зашла в дамский туалет первого этажа, напротив лифтов. Как она и ожидала, в туалете было совершенно темно.
Она зажгла свет и посмотрела на себя в зеркало. Белокурый парик сидел безупречно, а время и усилия, потребовавшиеся, чтобы обесцветить брови, были явно потрачены не зря. Ватные тампоны, подложенные за щеки, изменили абрис лица, а очки в затейливой оправе меняли его пропорции. Узнать в этой женщине Далию Айад было бы очень трудно.
Она повесила в кабинке свое пальто и достала из его внутреннего кармана небольшой поднос. Поставила на поднос две бутылочки, бумажный стаканчик для таблеток, положила термометр и шпатель и прикрыла все это салфеткой. Подносик был всего лишь паллиативом. Самый главный предмет ее экипировки находился в кармане формы: шприц, наполненный раствором калия хлорида, мог спровоцировать остановку сердца не только у человека — у здоровенного быка.
Далия надела крахмальную сестринскую шапочку и надежно прикрепила ее шпильками к парику. Снова, в последний раз, она оглядела свое отражение в зеркале. Свободного покроя форма не делала чести ее фигуре, зато прекрасно скрывала плоский автоматический револьвер «беретта», засунутый за резинку колготок. То, что она увидела в зеркале, вполне ее удовлетворило.
Коридор первого этажа, куда выходили двери административных отделов больницы, был совершенно пуст и едва освещен: ради экономии электроэнергии почти все лампы были выключены. Далия по памяти отсчитывала двери: «Бухгалтерия», «Регистрационный отдел»… а, вот: «Справки о состоянии пациентов». Окно для справок. За стеклом — тьма.
Дверь заперта на простой английский замок. Полминуты работы шпателем — и скошенный язычок замка отошел назад. Дверь раскрылась. Далия тщательно продумала свой следующий шаг и, хотя это противоречило ее инстинктивному желанию остаться незамеченной, вместо того чтобы воспользоваться фонариком, включила в комнате свет. Одна за другой, противно жужжа, зажглись люминесцентные лампы.
Она подошла к столику перед окном для справок и раскрыла толстую книгу записей. «К». Никакого Кабакова. Неужели придется пойти по этажам, от двери к двери, и справляться у каждого сестринского поста? А если она нарвется на охранников? Риск быть разоблаченной очень велик. Стоп. По телевидению это имя произносили «Кабов». В газетах писали «Кабов». Вот он — в самом низу страницы. Кабов Д. Без адреса. За справками обращаться к главному администратору. Обо всех желающих справиться лично докладывать главному администратору, в отдел безопасности госпиталя и в Федеральное бюро расследований, LES-7700. Он — в палате номер 327.
Далия с облегчением вздохнула и закрыла книгу.
— Как вы сюда попали?
Сработали сразу два рефлекса: Далия чуть не подпрыгнула от неожиданности, не подпрыгнула и спокойно обернулась к охраннику, глядевшему на нее в окно для справок.
— Слушайте, если хотите помочь, отнесите эту книгу дежурному администратору. Мне тогда не придется топать обратно наверх. Она небось больше пяти килограммов весит.
— Как вы сюда попали?
— С помощью ключа дежурного администратора. — Если он попросит показать ключ, она его убьет.
— Ночью здесь никто не имеет права находиться.
— Слушайте, тогда вам надо позвонить наверх и сказать им, что они должны у вас разрешения спрашивать. Звоните, пожалуйста, я не против. Мне сказали принести книгу, а мне-то что? — Если он попробует позвонить наверх, она его убьет. — А что, я по правде должна вам сообщать, если меня сверху сюда послали? Я бы так и сделала, только ведь я не знала.
— Понимаете, я же за все тут отвечаю. Должен знать, кто тут и зачем. Вижу — свет горит, а я не знаю, кто тут. Должен пост у двери бросить, идти смотреть. А если кто войдет? Тогда они на меня обозлятся, что я дверь бросил, ясно? Так что давайте, когда вас вниз посылают, сообщайте мне, ладно?
— Хорошо, ладно. Я извиняюсь.
— Только не забудьте дверь запереть и свет погасить, ладно?
— А как же.
Он кивнул и направился назад по коридору.
В палате номер 327 было тихо и темно. Только свет уличных фонарей струился снизу и проникал сквозь жалюзи, чуть заметными размытыми полосами ложась на потолок. Привыкнув к темноте, глаза могли различить кровать с привинченной к ней алюминиевой рамой, чтобы одеяло или верхняя простыня не касались пациента. На кровати сладким детским сном спала Дотти Хиршбург. Ладошка с растопыренными пальчиками мирно лежала у щеки, подушечка засунутого в рот большого пальца чуть касалась нёба. Весь день она смотрела, как играют школьники на спортплощадке под окном ее новой палаты, и ужасно устала. Она уже привыкла к постоянным приходам и уходам ночных медсестер и не пошевелилась, когда дверь палаты медленно растворилась. Столб света упал на противоположную стену, стал шире, потом его почти совсем скрыла темная тень, затем он снова сузился и исчез. Дверь беззвучно закрылась.
Далия Айад замерла, прижавшись спиной к двери, ждала, пока расширятся зрачки. Свет из коридора помог ей убедиться, что в палате, кроме пациента, больше никого нет, хотя на подушках кресла, где раньше нес вахту Мошевский, все еще оставались вмятины. Далия широко раскрыла рот, расслабила горло, чтобы дыхание ее стало совсем неслышным. Сама она слышала дыхание спящего. Шаги ночной сестры за дверью. Вот они замерли — прямо за ее спиной. Прошелестели в палату с другой стороны коридора.
Далия беззвучно приблизилась к изножью кровати, так похожей на палатку. Поставила свой поднос на передвижной столик у кровати и достала из кармана шприц. Сняла колпачок с иглы и надавила на поршень; почувствовала, как на конце иглы появилась крохотная капля раствора.
Все равно куда. В сонную артерию лучше всего. Чтобы быстрее. Она бесшумно двинулась во тьме к изголовью. Осторожно попыталась нащупать шею, провела пальцами по волосам, коснулась кожи. Очень нежная. Где пульс? Вот он. Слишком нежная кожа. Большим и указательным пальцами она охватила шею. Слишком тонкая. Волосы слишком мягкие, кожа слишком нежная, шея слишком тонкая. Далия убрала шприц в карман и зажгла фонарик.
— Здрасьте — произнесла Дотти Хиршбург, щурясь от света. Пальцы Далии, прохладные и спокойные, все еще лежали у нее на шее.
— Здравствуй, — ответила Далия.
— От света больно глазам. Вы собираетесь сделать мне укол? — Девочка взволнованно смотрела в лицо Далии, подсвеченное снизу.
Далия убрала руку с шеи девочки и погладила ее по щеке.
— Нет. Нет, я не собираюсь сделать тебе укол. У тебя все в порядке? Тебе ничего не надо?
— А вы что, ходите и проверяете, все ли спят?
— Конечно.
— Зачем же тогда их будить?
— Чтобы убедиться, что у них все в порядке. Теперь ложись и засыпай.
— Мне кажется, что это ужасно глупо. Будить людей, чтобы убедиться, что они спят.
