Тим Уивер - Обгоняя смерть
Под ванной были сложены сотни стеклянных пузырьков. Они занимали там все пространство, темно-коричневые, матовые, с одинаковыми этикетками. Вверху черными буквами было напечатано: «Кетамин». Ниже шла надпись: «Осторожно: использовать только в ветеринарных целях».
Я достал один пузырек.
Снаружи раздался хруст камешков.
Я подошел к окну. Девушка девятнадцати-двадцати лет. Темно-каштановые волосы собраны в конский хвост. Светло-кремовая кожа. Облегающие хлопчатобумажные брюки, красная рубашка, бело-розовая лыжная куртка. На ногах короткие, отороченные мехом сапоги. Она шла сюда, разбрасывая камешки.
У меня не было времени выйти — даже спрятаться в кладовую, — поэтому я поставил на место филенку и перешел в комнату Б, с кольцами на стенах. За дверью я достал «беретту» и спустил ее с предохранителя. Несмотря на холод, руки мои вспотели.
Потом я вспомнил о запасных патронах.
Они остались в машине, в бардачке.
Черт!
На лестнице послышались шаги. В щель между дверью и косяком я увидел, как девушка прошла по площадке в ванную.
Послышался звук снимаемой филенки. Звякнули пузырьки. Потом девушка начала напевать под нос. Я вышел из своего укрытия, широко шагнул к ванной и приставил дуло пистолета к ее затылку:
— Не шевелись.
Девушка вздрогнула, словно от удара током, и скосила глаза.
— Встань.
Она медленно поднялась, в одной руке сжимая три пузырька, а другой показывая, что не будет создавать никаких проблем.
— Как тебя зовут?
— Сара, — негромко ответила она.
— Хорошо, Сара. Теперь скажи мне: что здесь, черт возьми, происходит?
Она не ответила, поэтому я опустил пистолет и схватил ее сзади за шею. От неожиданности она выронила пузырьки. Они разбились об пол ванной. Сара вздрогнула, словно ожидая удара, и вздрогнула снова, когда я повернул ее и втолкнул в комнату Б, где пригнул ее голову к надписи «Помогите»:
— Можешь прочесть это?
Она испуганно кивнула, тяжело дыша.
— Отлично. Значит, ты говоришь по-английски. Кто-то выцарапал на стене этот призыв и оставил там половину ногтей. Ты видишь там ногти, так ведь?
Она снова кивнула.
— Говори громче, не слышу.
— Да.
— Хорошо. Представляешь, как это мучительно? Представляешь, в каком отчаянии должен находиться человек, чтобы выцарапать надпись на стене своими ногтями?
Она не шевельнулась.
— Сара?
— Да.
— Что «да»?
— Да, представляю.
— Хорошо. Поэтому ты ответишь мне на несколько вопросов. В противном случае я нацарапаю новый призыв и в углублениях останутся твои ногти. Поняла?
Она кивнула. Я распрямил ее и вывел из комнаты — больше не мог выносить того запаха.
На лестничной площадке я поставил ее на колени лицом к стене. На миг увидел себя в зеркале ванной, и этот человек мне не понравился. Но обстоятельства изменились. Изменился и я. Возврата к себе прежнему уже не было. Всё. Они позаботились об этом.
— Я не хочу причинять тебе вреда, — сказал я. Она стояла на коленях, упираясь рукой в стену. — Но причиню, если не скажешь того, что мне нужно.
Я выдержал паузу, чтобы до нее дошло. Она кивнула.
— Отлично. Первое. Для чего используется комната с кольцами?
Легкое колебание, потом:
— Для акклиматизации.
— Что это, черт возьми, означает?
— Мы помещаем их туда, чтобы вывести из организма яды.
— Вывести яды?
— Да.
— Они что, наркоманы?
Сара утвердительно качнула головой.
— Не будем больше изъясняться жестами. Да или нет?
— Да, некоторые.
— Некоторые, но не все?
— Не все. Но почти.
— Вы проводите программу лечения от наркомании?
— Вроде того.
— Да или нет?
— Да. Но это не…
— Что «не»?
— Не обычная программа.
Я заглянул в комнату с кольцами. Увидел наручники, брызги крови. Почувствовал запах гниения и рвоты.
— Так, — сказал я. — И что же она собой представляет?
— Это помогает людям забыть.
— Что забыть?
— То, что они видели, и то, что сделали.
— Например?
Она отвела руку от стены и чуть повернула голову, чтобы видеть меня.
— Я не уверена, что вы поймете.
— Там посмотрим.
Она снова повернулась лицом к стене.
— Они все перенесли травмы.
— Какие?
— Душевные травмы.
— Конкретнее, — сказал я.
Она взглянула мне в глаза. В ее лице я видел страх, который заметил, когда внезапно напал на нее. Но теперь он почему-то выглядел менее убедительным… словно она разыгрывала меня. Словно все это — испуганная девочка, негромкий голос — было притворством.
— Какие душевные травмы? — спросил я.
Она печально улыбнулась:
— Как Деррин.
Я схватил ее за шею и прижал лбом к стене. Посыпавшаяся штукатурка заставила ее закрыть глаза. Она закашлялась.
Я наклонился к ее уху:
— Не пытайся влезть мне в душу и разжалобить таким образом. Не упоминай ее имени. Еще раз произнесешь — убью к чертовой матери.
Она кивнула.
Я ослабил нажим, и она открыла глаза.
— Не открывай глаз.
Она нахмурилась, словно не поняла.
— Не открывай глаз.
Она зажмурилась.
— Конкретнее, — повторил я. — Назови мне конкрет…
— Сара?
Мужской голос перед домом. Хруст снега под ногами. Судя по всему, человек шел к задней двери. Я наклонился к Саре:
— Ни звука, поняла?
Девушка взглянула на меня. Она не была красивой, но ее лицо обладало гипнотическим воздействием. Не давало отвести от себя глаз, заставляя терять драгоценные секунды.
— Я здесь.
Я смотрел в щель между дверью и косяком на лестницу. Появилась голова, медленно, словно этот человек понимал — что-то неладно.
— У тебя все хорошо? — спросил он.
— Да, отлично.
— Что ты делаешь?
Восточноевропейский акцент.
Он остановился на верхних ступеньках и огляделся. Я видел его лицо между балясинами. Взгляд перебегал с двери на дверь.
— Беру припасы.
Он поднялся еще на одну ступеньку.
— Почему так долго?
Сара промолчала. Взглянула на меня.
Теперь я видел лицо мужчины. Это был Стивен Мызвик. Постарше, чем на фотографиях, более худощавый и сосредоточенный. Ступив на лестничную площадку, он сунул руку за пояс сзади. Полез за пистолетом.
— Здесь тепло.
Я взглянул на Сару. Что она мелет, черт возьми? Она ответила мне взглядом. Не шевелилась. Ничего больше не говорила. Мызвик тем временем навел пистолет в сторону спальни и осторожно пошел по площадке, оглядев разбитые пузырьки в ванной.
— Где?
— Комната А, — ответила Сара.
Они разговаривали кодом.
Я стиснул пистолет, наблюдая, как Мызвик прошел к двери и остановился. Взглянул на Сару. И хотя она не сказала ни слова, сразу понял, где я нахожусь.
Я пригнулся, и он тут же дважды выстрелил в дверь.
Звук расколол тишину, прошел сквозь стены и разнесся по полям. Пули расщепили древесину над моей головой. На голову посыпалась штукатурка.
Ударом ноги я закрыл дверь. Она со стуком захлопнулась. Сара взглянула на меня, прикидывая, успеет ли убежать. Но не двинулась с места — снова подняла руки и попятилась. Я навел на нее пистолет, схватил и прижал к себе.
— Мызвик! — крикнул я.
Ничего. Ни звука из-за двери.
— Я держу ее и у…
Зазвонил мобильный телефон Мызвика. Ручка двери начала медленно поворачиваться. Я крепче прижал Сару, обхватив одной рукой ее шею, другую положил ей на плечо, наведя пистолет на дверь.
Створ распахнулся.
Мызвик стоял, держа пистолет в опущенной руке и поднеся телефон к уху. Глаза у него были светлыми, как кожа, а отрастающая бородка — совершенно черная — придавала ему странный, какой-то неземной вид. Лицо было черно-белым. Он не сводил с меня глаз. Телефон зазвонил снова.
Мызвик ответил.
Я слышал негромкое бормотание говорившего, но не разбирал слов. Мызвик слушал, глядя на меня. Игра была понятной: он стоял в дверном проеме, преграждая мне выход, и показывал, что не верит, будто я могу в него выстрелить. Сара, наверное, ощущала биение моего сердца. Возможно, я был не тем человеком. Тот человек всадил бы пулю Мызвику в голову, пока положение не вышло из-под контроля еще больше.
Мызвик кивнул и ответил говорившему:
— Да, он ее держит.
— Опусти телефон, — сказал я.
Он не повиновался. Из мобильного продолжали звучать указания.
— Вы уверены? — спросил Мызвик.
— Опусти телефон.
В моем голосе слышалась неподдельная злоба, и на его лице промелькнуло удивление. Словно он не ожидал такого даже от человека, настолько решительного, чтобы забраться в их гнездо.
Наконец голос смолк.
Мызвик захлопнул крышку телефона.
