Андрей Ильин - Настоящий полковник
Эти тоже не подходят. Как и все другие.
Получается тупик?
Нет, абсолютных тупиков в жизни не бывает. Если нет подходящих людей, надо искать меры воздействия на неподходящих.
Что же может заставить всех этих милицейских и прочих начальников проявить благородство? Только силовое давление. Сверху. А если снизу, но тогда в форме аргументированных угроз или серьезного компромата.
Можно их запугать, сидя в следственном изоляторе?
Нет.
Есть на них компромат?
Тоже нет.
Хотя есть много разнообразной, которую к делу не пришьешь, информации, насчет того, кто, что, когда, от кого и сколько брал. Информации, что называется, из первых рук. Сам давал. Но документального подтверждения многочисленных фактов передачи денег нет. И значит, это не более чем слухи.
Начальников одними только слухами не уцепить…
Впрочем… А что, если вопрос поставить иначе? Если вопрос рассмотреть не в плоскости поиска компромата, а его использования. Ведь для того, чтобы компромат использовать, не обязательно его иметь!
Что, если так?
Полковник оживился. Он знал расклад сил в городе, знал, как и по какому поводу взаимодействовали папы города с его отцами. И значит, мог этими знаниями воспользоваться.
Вряд ли он сможет кардинально разрешить свои проблемы, но хотя бы избежит блатной камеры. Что уже результат.
Ну и значит…
Следующий допрос полковник ждал с нетерпением.
— Предупреждаю тебя об ответственности за дачу ложных показаний, — предупредил следователь. И кивнул в сторону.
Три стоящих у стены милиционера с зажатыми в руках дубинками придвинулись и нехорошо заухмылялись, глядя на полковника. Здесь ответственность за дачу ложных показаний наступала сразу.
— Понял?
— Понял.
— Тогда я должен задать тебе несколько вопросов, касающихся…
— Я не буду отвечать.
— Чего?
— Вам я не буду отвечать!
— А нам? — оскалились милиционеры с дубинками.
— Вам тем более.
— Это мы еще…
— Я требую встречи с полковником Сидоренко.
— Ты с ним уже встречался. На свою голову. Еще хочешь?
— Хочу.
— Он не станет с тобой встречаться.
— Почему это?
— Ты для него слишком мелкая сошка.
— А вы ему скажите, что я прощаю ему долг. Потому что теперь, на ближайшие двадцать лет, деньги мне не нужны.
— Полковник должен тебе?!
— Да. Пятнадцать тысяч долларов.
— Он тебе должен пятнадцать тысяч «зеленых»?!
— Ну да. Пятнадцать. Я давал их на одно дело, а теперь ладно. Теперь я ему их прощаю. И хочу подтвердить свои слова при личной встрече.
— А ты часом не врешь?
— Спросите у полковника Сидоренко.
— Ну если…
Следователь поднял трубку. И тут же положил ее обратно. Подумал секунду. И снова поднял.
— Товарищ полковник. Это я.
— Что у тебя опять?
— Тут подследственный Зубанов… Он сказал… Такую чушь сказал…
— Что сказал?
— Он сказал, что вы… Что он… Что он прощает вам долг. Пятнадцать тысяч долларов. Я понимаю, что это…
— Сейчас буду!
Следователь очень аккуратно положил трубку на рычаги.
— Сейчас придет.
Милиционеры недоуменно переглянулись. Как же это так получается? Полковник вот у этого подследственного пятнадцать…
Дверь распахнулась.
— Ну-ка выйдите отсюда. Все.
— Но, товарищ полковник…
— Я сказал — пошли отсюда. Мне с ним потолковать надо с глазу на глаз.
— Может, его к батарее пристегнуть? — предложил следователь. — На всякий случай.
— К батарее? Давай к батарее. Зубанова подтянули к окну и пристегнули к трубе батареи наручниками.
— Разрешите идти?
— Я же уже сказал! Пошли все вон! Следователь и милиционеры вышли. Полковник вплотную придвинулся к Зубанову.
— Ты что, гад, такое говоришь?..
— Я долг прощаю.
— Какой долг?!
— Ваш — мне. Я дал вам деньги, чтобы вы кое-что узнали для Хозяина…
— Какого на хрен Хозяина?!
— Боровицкого.
— Нет Боровицкого. Покойник твой Боровицкий.
— Боровицкого нет. А деньги есть.
— Ну ты козел!
— Если мы будем говорить в таком тоне, я передумаю.
— Что передумаешь?
— Прощать долг…
Полковник ударил Зубанова под дых.
— И вспомню о прежних взятках.
— Что?!
— Да — взятках. Зафиксированных на пленке. Полковник застыл с поднятой в замахе рукой.
— Врешь!
— Неужели вы думали, что Хозяин не контролировал меня? А вдруг бы я эти деньги вместо того, чтобы передать, украл? Я был вынужден для отчета вести аудио-, а иногда видеозапись.
— Врешь!!
— И потому иногда при передаче денег старался вызвать вас на разговор. И называл сумму. Помните?
Ничего такого полковник не помнил. Но поверил, потому что исходил из худшего.
— Ладно, я верну тебе доллары.
— Зачем подследственному доллары? От следователей откупаться?
— Хорошо, говори, чего ты хочешь?
— Встречи с начальником горотдела.
— С кем?
— С начальником горотдела.
— Да ты что! Он…
— Он мне деньги должен!
— Он?
— Ну да. А что, разве он не человек? Такой же, как вы.
— Я сейчас тебя урою здесь…
— И тогда общественности и отделу по борьбе с коррупцией и должностными преступлениями вашего министерства станет все известно. О нем. И о вас.
— Гнида!
— Зачем так грубо?
— Затем, что ты…
— Всего лишь предусмотрительный человек. Который, имея с вами дело, догадался собрать известного рода информацию, продублировать ее и сложить в банковских ячейках. Из которых ее в любой момент могут изъять и могут разослать по указанным на конвертах адресам мои друзья…
— Ты лжешь! Ты пугаешь!
— Может, пугаю. А может, и нет. На вашем месте я бы это не проверял. Впрочем, если вы так желаете…
— Хорошо. Я попробую сделать то, что ты просишь.
Через полчаса в кабинет пожаловал начальник городского отдела внутренних дел.
— Что он хочет? — обратился он к своему заму, минуя Зубанова.
— Он просил встречи с вами.
— Зачем?
— Я хотел поговорить с вами… — попытался напомнить о себе Зубанов.
— Зачем он хотел встретиться со мной?
— Я хотел…
— Он сказал, что располагает информацией, которая может быть передана в министерство.
— Какой информацией?
— Порочащей честь и достоинство работников нашего горотдела.
— Мерзавец.
— Я посчитал нужным сообщить вам…
— Зря посчитал. Если обращать внимание на каждого мелкого шантажиста…
Начальник горотдела играл на понижение. Сбивал цену информации, о которой говорил Зубанов.
— Узнай у него, что он хочет? — сказал начальник горотдела и встал. — Потом доложишь мне.
— Ему я все равно ничего не скажу, — подал голос Зубанов. — Например, не скажу про закрытие дела о покушении на инспектора налоговой полиции Илюхина, не скажу об участии СОБРа в «стрелке» между…
— Выйди! — коротко сказал начальник горотдела своему заму.
Тот тихо прикрыл за собой дверь.
— Чего ты хочешь?
— Пока — чтобы меня оставили в покое ваши держиморды.
— Я не могу вмешиваться в работу следователей.
— Вы не можете?! А почему же тогда по просьбе покойного Боровицкого и по вашему прямому распоряжению из дела таможенников были изъяты вешдоки?
— Ты!..
— И были…
— Чего ты добиваешься? Чего?!
— Цивилизованного обращения с подследственными — сегодня. И свободы — завтра.
— Это невозможно. Дело находится под контролем городской администрации.
— Мое предложение касается в том числе городской администрации. Потому что городская администрация тоже фигурирует в моих, положенных в банковские ячейки, документах. Так же, как вы.
— Берешь на пушку?
— Скорее на мушку.
— Откуда ты можешь знать про администрацию?
— Например, от Боровицкого. Который водил дружбу с первыми лицами города. Много чего знал. И много чего порассказал мне.
— Это слова.
— Не только. По его просьбе я завел на наиболее значимых людей города и области досье. И регулярно пополнял их, собирая информацию через осведомителей и покупая копии документов у сведущих людей. Кроме того, опять-таки по просьбе Боровицкого, я вел запись всех его встреч и разговоров, для чего всегда носил с собой диктофон. Что вам могут подтвердить мои работники. Не верите?
— Не верю!
— Можете прослушать кое-какие записи, хранящиеся в моем кабинете.
— Опять блефуешь. Мы делали обыск и никаких кассет не нашли.
— Искать не умеете. Откройте мой сейф…
— Мы вскрывали сейф и ничего…
— Откройте еще раз и снимите заднюю стенку. Она фальшивая. Сзади, в корпусе, вместо песка кассеты. Возьмите их и прослушайте. И убедитесь…
