Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди
— Памятку не забыли? — Он проводил ее в лифт и держал за руку, пока они спускались.
— Да. — Она еле могла говорить.
— Если они позвонят, просто прочтите ее. Но если нет, тоже ничего страшного.
Они пересекли вестибюль, и Марко опередил их, чтобы открыть машину.
— Все будет хорошо, — сказал ей Хазлам. — Вы справитесь.
В квартире было тихо; Умберто сидел в кресле в одном углу, Хазлам — в другом, Росси тоже сам по себе.
Завтра ему придется сказать председателю, что объявление уже появилось в газете, думал Росси. Тогда Негретти спросит о конце, и он, Росси, скажет ему, что ожидается быстрое разрешение вопроса. Хотя в действительности это не так. И вот в чем беда: если он постарается ускорить дело в интересах банка, это может затянуть процесс освобождения Бенини, и он накажет сам себя. Но если ничего не предпринимать, ему тоже будет несладко.
Так думай же, сказал он себе. Проблема поставлена; осталось лишь придумать, как повернуть дело в свою пользу.
Борьба за быстрое освобождение или пассивность? И то и другое ведет к проигрышу. Но попробуй сочетать эти варианты, и ты можешь выиграть. Однако действовать надо тайком, что он, впрочем, уже и начал делать.
Павел по дороге в Дамаск, подумал он, то самое пресловутое озарение. Ключом к проблеме был Хазлам, так как они нуждались в нем и в то же время не слушали его советов. Так используй это, поверни в свою пользу. Господи Боже, ну почему он не догадался об этом раньше?
Хазлама надо вывести из игры; тогда, если последует быстрое освобождение, он может поставить это себе в заслугу, а если нет — свалит это на отсутствие Хазлама. Но надо организовать все так, чтобы, если идея быстрого освобождения не сработает, Хазлама можно было привлечь к делу снова. Оставалось лишь найти техническое решение.
Было семь часов. Хазлам глядел в окно. Сейчас Франческа идет к телефону, может быть, даже снимает трубку; смотрит на Марко и понимает, что звонка не было. Десять минут восьмого: Марко говорит, что пора ехать, Франческа просит его подождать еще пару минут. Четверть восьмого; теперь даже Франческа качает головой, понимая, что сегодня вечером похитители уже не позвонят.
Было семь тридцать. Он стоял у окна и видел, как к дому подъехала БМВ. Из нее никто не вышел; там не было заметно вообще никакого движения. Он спустился вниз и, подойдя к автомобилю, помог ей выйти.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Они еще позвонят, и вы почувствуете себя лучше.
По крайней мере, похитители дают ему время, подумал Росси. Теперь-то он знает, что делать. Раз придуманная, эта идея казалась теперь совершенно естественной.
Звонок приятелю-юристу, потом звонок юриста какому-нибудь высокопоставленному лицу в аппарате карабинеров. Звонок полисмена в отдел борьбы с киднеппингом и звонок из отдела киднеппинга Вилле, главе службы безопасности в БКИ. Затем передача соответствующей суммы.
Но надо быть осторожным, надо убедиться в том, что юрист, которому доверяешь, может выйти на отдел борьбы с киднеппингом. Конечно, все это будет стоить денег, но в Милане иначе нельзя.
Дьявол помогает своим, вспомнил он, так что можно начинать дело уже сегодня. И надеяться на то, что оно выгорит прежде, чем похитители выйдут на связь.
* * *В комнате было темно, и видения просачивались сквозь толщу сна.
Песок был золотым, солнце — жарким. Франческа была в двадцати метрах от пляжа, ее ноги едва доставали до дна. Она помахала Паоло, затем повернулась и поплыла навстречу прибою. Не плыви на волну, вспомнила она; нырни под нее, выжди, когда она прокатится, потом всплывай за воздухом. А если волна велика, надо нырять глубже, даже рискуя удариться о дно; даже если придется выждать, пока не кончится весь воздух, и лишь потом выныривать.
Она плыла, а волны становились все мощнее и выше, атаковали ее по три. Третья волна самая высокая, вспомнила она, а последняя в третьей тройке — самая высокая из всех. Барашки надвигались на нее снова; она задержала дыхание и нырнула под волну, выждала, пока она пройдет, затем оттолкнулась ногами и выплыла наверх. Увидев следующую, снова нырнула и вынырнула, затем еще раз. Теперь она видела только небо; лишь миновав полосу прибоя, она сможет подняться на плавной волне и увидеть пляж.
Ее ударила третья волна, выше, чем она думала, и сильнее, чем ожидала. Она поглядела вверх и снова увидела небо, потом первую волну второй тройки, белую стену, вдруг выросшую сверху. Она задержала дыхание и нырнула, но недостаточно глубоко; ее закружило, как тряпичную куклу или комок водорослей. Ничего страшного, сказала она себе, у нее много воздуха в легких, а перед следующей волной будет еще много времени. Она оттолкнулась и вынырнула, стала набирать воздух и глянула вверх, увидев, как на нее уже обрушивается следующая, сложилась пополам и нырнула под нее. Теперь запас воздуха был уже меньше, она это понимала, но все равно нырнула глубоко, стараясь уйти от волны, от созданного ею круговорота. Вынырнула, увидела, как рушится следующая волна, и нырнула вновь, задержав в легких воздух, хотя там было уже нечего задерживать, опять всплыла, но на сей раз слишком рано, рискуя оказаться затянутой в водяное колесо, — легкие ее горели, в мозгу метался ужас.
Она проснулась.
Было два часа пополуночи, вокруг стоял мрак, и руки ее дрожали. Франческа включила ночник и заставила себя сесть, пытаясь вспомнить, чем кончился кошмар и спаслась ли она. Это было как ожидание у свободного телефона прошлым вечером: страх сковывает тело, конечности холодеют. Она снова погрузилась в сон и закричала, зовя на помощь, понимая, что лишается при этом драгоценного воздуха, но не в силах удержаться. Она дрожала еще сильнее, панический ужас окутывал ее многослойной пеленой, и каждый слой заставлял ее холодеть еще больше, нагонял еще большую панику. Она оглянулась и не смогла разглядеть берег, поняв, что никто ее не видит и никто не придет к ней на помощь.
* * *На следующее утро, в девять, Росси позвонил секретарю председателя и попросил, чтобы его приняли. Ему нужно всегда десять минут, объяснил он. Жаль, что он не придумал выхода из тупика неделю назад, потому что в этом случае у председателя хватило бы времени усвоить предварительную информацию до звонка начальника службы безопасности банка, но, по крайней мере, теперь дело пошло полным ходом.
Председатель примет его в одиннадцать сорок, сказал секретарь. Росси позаботился о том, чтобы оказаться на месте минута в минуту.
— Насчет переговоров о выкупе Бенини.
Разумеется — Негретти подался вперед. Зачем же еще ты мог прийти?
— Я понимаю ваше желание вернуть Паоло как можно скорее. — Опасности подстерегали его на любом пути. Поведи игру неправильно — и председатель обрушит на тебя свой гнев; но если вообще ничего не предпринимать, то проиграешь наверняка. — Как вы знаете, к банку прикрепили консультанта. Поначалу этот консультант предполагал, что освобождения можно будет добиться быстро. — Поэтому, господин председатель, и я говорил вам то же самое. — Теперь, похоже, ситуация изменилась. — А кто в этом виноват, вам понятно: надеюсь, мой намек достаточно ясен. — Мы все еще пытаемся найти быстрое решение, но я считал своим долгом предупредить вас.
Председатель кивнул.
— Этот консультант… — он замешкался, припоминая имя.
— Хазлам.
— Да. Как он, толковый? — ведь страховой полис обошелся банку недешево, и, если дело не стронется с мертвой точки в ближайшее время, я буду вынужден что-нибудь предпринять.
Росси ожидал этого вопроса и заранее продумал ответ, теперь произнеся его так, чтобы посеять сомнения в нужной мере.
— Кажется, он довольно опытен.
Хазлам появился на Виа-Вентура в полпятого. «Альфы» не было; значит, и связи сегодня не будет. Франческе приходится несладко, думал он два часа спустя во время семейного совещания; она не спала уже много ночей, и это заметно сказалось на ее голосе и внешнем виде.
— Вы в порядке? — спросил он.
Нет, хотела ответить она. Разумеется, она в порядке, сказал ему Умберто.
Сегодня опять не было звонка, и она теряла последние силы. Франческа заставила себя выбраться из машины Марко прежде, чем решимость совсем покинула ее.
Похитители молчат, значит, есть шанс, что нужное сообщение дойдет до председателя вовремя. Росси увидел ее лицо, когда она вошла в квартиру, и предложил ей выпить, сказал, что все будет хорошо.
* * *Ночь была темной, и волны снова накатывались на нее. Сегодня она не выдержит, Франческа знала это; сегодня она просто сломается. Было два часа пополуночи, холод и тьма вокруг, волны вздымались над ней, как башни, и дыхания уже не хватало. Она завернулась в халат, пошла в кухню и сварила кофе; ее босые ноги леденил мраморный пол. Потом села в гостиной и уставилась в стену. Здесь было еще холоднее: мерзли руки, и ноги, и все тело.
