Пьер Пело - Братство волка
– Так неожиданно?
– Я вас уверяю, если, конечно, вам нужны какие-либо заверения, что это на самом деле так. Со временем у нее это пройдет. И я надеюсь, времени понадобится немного… Но встреча с вами может причинить ей много страданий, от которых, несомненно, вы хотели бы уберечь ее. – Он прокашлялся и добавил: – А вот это она поручила мне передать вам.
– Я не понимаю. И я вам не верю.
– Ну что ж, меня это ничуть не удивляет, – спокойно произнес Жан-Франсуа и повторил: – Сестра просила меня передать вам вот это.
Он повернулся в седле, извлек из кармана бумажный сверток, краешек которого намок от растаявшего снега, и протянул его Грегуару. Тот нетерпеливо схватил его, теряясь в догадках, что там может быть написано. В свертке оказалось два листа бумаги: на одном была изображена Марианна с ружьем, а на другом – обнаженная Сильвия.
– И еще вот это, – пряча ухмылку, сказал Жан-Франсуа.
Дрожащими пальцами Грегуар взял письмо. Почерк был красивый, ровный, размашистый. И очень решительный.
Вы преподнесли мне один подарок. Я же возвращаю вам два. Для вашей коллекции. Меня предупреждали по поводу вас, и совершенно зря я не слушала этих предостережений.
М.Грегуара охватил жгучий гнев. Он поднял глаза на однорукого всадника, который сидел на коне вплотную к нему, и, не в силах отвести глаз от его тонких губ, растянутых в невыносимой усмешке, спросил:
– Как я могу знать, что в письме написана правда? И где доказательства, что его действительно написала Марианна? А если ее принудили силой написать все это?
Вместо ответа Жан-Франсуа де Моранжьяс посмотрел на шевалье с суровым неодобрением, и, очевидно, это неодобрение относилось скорее к наивной реплике, чем к безответственному поведению Грегуара, которое вынудило девушку написать это послание.
– Каким образом второй рисунок попал к вам в руки? Раз уж вы имели удовольствие мне его передать, то расскажите, как вы его нашли…
– Я его не нашел, мне его принесли… Но в одном вы правы: мне действительно доставило некое удовольствие общение с сестрой.
– Предполагаю, что «предостережения», о которых говорится в записке…
– …исходили именно от меня, вы очень догадливы. Но все же полная правда состоит в том, что я не единственный, кто говорил об этом с Марианной. Что ж, Фронсак, давайте не будем еще больше портить друг другу настроение. Просто признайте, что вы ей не пара, друг мой, и давайте расстанемся с миром.
В горле Грегуара заклокотало, и из него вырвался желчный смех, но он даже не пытался сдержать себя.
– С миром! О Господи! Да разве вы сами не понимаете, что в итоге она на всю жизнь останется вашей сиделкой?
Лицо Жана-Франсуа стало мертвенно-бледным.
– Радуйтесь, Фронсак, – с присущим ему хладнокровием ответил молодой граф. – Радуйтесь, что скоро вы покинете наши края. Раз и навсегда. Без ран, порезов, переломов – целым и невредимым. Потому что в другие времена мои люди просто поколотили бы вас за то, что вы хотя бы посмотрели…
– Времена меняются, – перебил его Грегуар.
– Но не здесь, Фронсак. Знайте это. Только не здесь.
Жан-Франсуа натянул поводья, развернул лошадь и ускакал, подняв за собой клубы снежной пыли. Некоторое время еще был слышен цокот копыт, но затем и он растаял в тумане. Воцарилась глубокая тишина.
* * *Вернувшись в замок Сент-Шели к гостеприимному маркизу, Грегуар, к счастью, не столкнулся с Тома, который везде искал шевалье, желая узнать подробности встречи, которую он помог им устроить. Сам маркиз д'Апше был в это время на прогулке в компании Мани, что, как ни странно, случалось все чаще. Мани рассказывал Грегуару, что пожилой маркиз во время этих тихих конных прогулок по заснеженным горам и долинам, вопреки обыкновению, не произносил ни слова.
Тома вернулся после полудня и сообщил Грегуару, что охота, устроенная Ботерном, увенчалась успехом и теперь королевский посланник с триумфом возвращается в Менд. Ему достаточно было всего лишь двух часов догони, чтобы убить Зверя. Молодой человек немного опередил высокомерного посыльного из лагеря Ботерна, который прибыл чуть позже и передал Грегуару указание командира ехать за ним, поскольку тот собирается «поговорить с ним построже». Когда вернулись маркиз и Мани, Грегуар попросил седлать его коня, а посыльный из лагеря, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал его возле входа в замок, и вопрос, который Тома изначально хотел задать Грегуару, как-то позабылся.
Мани так и не слез с лошади, пустив ее за Грегуаром легкой рысью, а посыльный Ботерна радостно помчался вперед галопом. Перед гостиницей, где остановились интендант Лаффонт и королевский посланник, уже собралась разношерстная толпа, состоящая из местных жителей и охотников. Слабый ветерок веял над собравшимися здесь людьми, разнося слухи о том, как проходила эта выдающаяся охота и как благополучно она завершилась.
Грегуара повели по подземному коридору, такому длинному, что, казалось, ему нет конца. Через несколько минут он оказался в каком-то странном месте – не то подвале, не то пещере, – которое Ботерн выбрал для разговора с ним. На смуглом лице Мани, сопровождавшем его, отражалось легкое беспокойство. И дело было вовсе не в том недружелюбном выпаде, который допустил Фронсак в отношении двух членов лагеря королевского посланника, решивших помешать индейцу следовать за ним. Мани, кстати, ничем не выдал своего волнения – ни один мускул на его лице не дрогнул. Стражники остановились возле последней двери в конце коридора и, толкнув ее, впустили двух мужчин внутрь.
Их взору открылась просторная пещера с необработанными стенами, на самом верху которой находилась вентиляционная труба – через нее вытягивался дым от горящих на стенах факелов. От земли и стен поднимался затхлый запах сырости, смешиваясь с запахом спирта, лекарств и эфира, исходящим, очевидно, из множества сосудов и колб, выстроенных в ряд на полках многочисленных этажерок, которые были расставлены по всему периметру странного помещения. И еще они почувствовали запах крови и боли…
На столе, накрытый белой простыней с проступившими бурыми пятнами, лежал крупный волк. Его густая коричневая шерсть была забрызгана кровью.
Они подошли к мертвому животному, которого явно настигло несколько пуль, причем как минимум одна из них попала в голову, пробив череп. Мани положил руку на тело волка, туда, где находится сердце, а затем поднес ее к своему лицу, на котором отразилась бесконечная грусть, внезапно сменившаяся гневом.
– Идем, – твердо сказал Грегуар. Он сжал руку Мани и повел его назад, к двери, бросив на ходу двум охранникам: – Это животное – явно не Зверь. Мы уходим.
Не успел охранник открыть рот, чтобы ответить Грегуару, как на пороге появился сам Ботерн. С важным видом, словно он шел на торжественный прием, посланник ступал по соломе, утопая в ней по самые голенища сапог. Он жестом выпроводил охранников и, когда дверь за ними закрылась, произнес:
– Ну что, Фронсак? Разве я не говорил вам, что все уладится?
– Это не Зверь.
– Вы так думаете, друг мой? – проговорил Ботерн, натянуто улыбнувшись и округлив глаза в деланном изумлении.
– Что все это значит, мсье королевский посланник? – голос шевалье звучал довольно жестко. – Вы читали мои заметки, видели рисунки и, без сомнения, ознакомились со свидетельствами десятков людей – во всяком случае, я так предполагаю. Значит, вы прекрасно понимаете, что на этом столе лежит обычный волк – возможно более крупный волк, – но ведь это совсем другое. Кроме того, вы хорошо знаете, что челюсти Зверя, согласно многочисленным показаниям, по размерам в два раза больше челюстей этого самца.
Ботерн криво улыбнулся, и его лицо исказилось в недовольной гримасе. Кончиком пальца он убрал из уголка губ крошку, широким жестом обвел комнату и… приветливо улыбнулся.
– Значит, вам придется организовать все это, мсье натуралист…
Грегуар на несколько минут застыл в замешательстве. Осознавая услышанные им слова, он некоторое время стоял с открытым ртом и не мог вымолвить ни слова.
Фальшивое благодушие исчезло с лица посланника, и оно стало более суровым, как будто на поверхность вышло то, что действительно волновало этого человека. Глядя прямо в глаза шевалье, Ботерн сказал:
– Будьте проще, друг мой, и слушайте меня внимательно. Вам известно, что я должен привезти Зверя в Париж. В кратчайшие сроки. За это время я смог бы поймать, как вы понимаете, только такого животного, как этот волк. – Он помолчал и после паузы уверенно заявил: – Все очень просто, мсье натуралист. Вы мне сфабрикуете Зверя.
Грегуар посмотрел на индейца, стоявшего перед столом, на котором лежал волк. Мани, скрестив руки на груди, внимательно следил за беседой Грегуара и Ботерна. Его лицо, казалось, окаменело, когда он услышал последние слова посланника.
