Алан Уильямс - История ленивой собаки
– Вы помните, о чем там говорилось? – заинтересовался Пол.
– Тогда это казалось бессмыслицей, что-то вроде: «инструкция, опись, утро, лейзидог»; пришло из бангкокского офиса FARC.
Пол кивнул:
– Если вы пройдете в мою спальню, вы найдете там черный атташе-кейс. Там есть кое-что, что я хотел бы вам показать. Надеюсь, вы извините меня, нога все еще болит.
Мюррей встал и прошел в спальню. Кейс лежал на кровати рядом с двумя белыми упакованными чемоданами. Он принес кейс на балкон и положил его на колени толстяку. Пол достал колечко с ключами и аккуратно раскрыл кейс, словно собирался продемонстрировать ювелирные украшения. Внутри оказались фотокопии, письма, отпечатанные на машинке документы. Француз несколько секунд перебирал бумаги и наконец отобрал две фотокопии и передал их Мюррею.
На первый взгляд они напоминали отчеты компании: четыре длинные колонки из названий и цифр. Мюррей пробежал глазами первую колонку: Банк Индонезии, Федеральный резервный фонд. Банковская корпорация Шанхая и Гонконга, Банк Америки, Банк Вьетнама, Банк Индии, Банк Японии – напротив каждого названия восьми-, а иногда и девятизначное число. Также было множество названий международных компаний, ведущих коммерческую деятельность во Вьетнаме, напротив одной из них – американской корпорации, заключившей солидный контракт через департамент обороны – стояло число 159.698.727.
Мюррей поразился клинической точности бухгалтерии и попробовал представить эту сухую, близорукую голову. Маленькие использованные зелененькие с головой Джорджа Вашингтона прослеживались, документировались и упаковывались вместе с Линкольнами, Гамильтонами, Грантами и Фрэнклинами... «Чертовы банкиры! – подумал Мюррей, – жадные, бесстрастные человечки, затачивающие свои карандаши, удерживающие проценты и подсчитывающие дивиденды. Деньги без души». Банк Индокитая – 125.899.600. Мюррей одобрительно кивнул. Хотя бы здесь кто-то догадался выкинуть или прибавить несколько долларов и округлить сумму.
Он вернул бумаги Полу и налил себе еще шампанского.
– Вы возбудили у меня аппетит. Что это?
– Секретный рапорт, выпущенный десять дней назад в Цюрихе, касательно общей суммы американских долларов в Южном Вьетнаме на момент закрытия книг первого числа.
– Закрытия?
– Первого числа следующего месяца, через две недели, считая с понедельника, выпустят новую партию скрипов. И в воскресенье вечером правительство Соединенных Штатов эвакуирует, – Пол провел толстым пальцем по колонке цифр, – именно эту сумму наличных из аэропорта Тан Сон Нхут в Сайгоне на воздушную базу на Филиппинах. Кодовое название операции – «Лейзи дог». Если сложить эти цифры, общая сумма в итоге чуть больше полутора миллиардов долларов.
У Мюррея сдавило грудь. Сдавливало все сильнее и сильнее, он почти задыхался. Мюррей подался вперед, чуть не упав со стула. В ушах у него звенело, перед глазами поюли оранжевые круги.
– Выплеск через две недели после воскресенья, – пробормотал он, сдерживая безумный смех и понимая, что страсть его ожила, неожиданный прилив адреналина снова разжег надежды и вожделение; физическая похоть, непреодолимое желание получить эти зелененькие хватали его за душу, сжимали, тузили, трясли, и ему хотелось хохотать и прыгать вокруг Пола, отплясывая пьяную джигу.
– Больше чем полтора миллиарда, – повторил он, обнажив зубы над бокалом шампанского. – Больше, чем в прошлый раз, больше, чем «Хэппи хаунд» и «Майти маус». Больше всех предыдущих, Чарльз!
– За «Лейзи дог»! – сказал Пол, поднимая бокал.
– За «Лейзи дог», – Мюррей расслабился, почувствовав себя освободившимся.
Он забыл о бомбе, о гвозде в шее Финлейсона, о причастности Пола к этому хладнокровному убийству. Весь мир от Вьетнама до подвалов Уолл-Стрит сконцентрировался сейчас в монотонных колонках цифр с перефотографированного документа – пять, а может, шесть тонн бумажных денег? Мюррей откинулся в кресле, облегченно вздохнув:
– И все это нашли и перефотографировали в кабинете Финлейсона?
Пол жизнерадостно кивнул:
– Месье Финлейсон был очень методичным человеком.
– А ваш наемный убийца умело обращается с фотоаппаратом! – Мюррей смягчил злость быстрой улыбкой.
Пол передал ему вторую фотокопию, на этот раз с печатью Госказначейства США: «Правление Федерального резервного фонда Международного валютного фонда, Бангкок. Совершенно секретно». Дальше следовала лишенная жизни международная финансовая проза. Мюррей нахмурился:
– И когда эти документы появились у Финлейсона?
– Почти сразу после того, как их выпустили в свет в цюрихском штабе. То есть они появились у него сразу, как только он их затребовал. Он был главой лаотянского филиала FARC, и с его стороны это была совершенно обычная просьба.
– Значит, когда я говорил с ним три дня назад, он уже имел их на руках?
– Почти наверняка. На следующий день, судя по телексу, который вы прочли, он получил окончательное подтверждение относительно этих цифр. А вам он ничего об этом не сказал?
– Сказал только, что держит ухо близко к земле. И что находит наш план приемлемым, по крайней мере, вероятным. Почему он медлил? Почему сразу не сообщил британцам, или американцам?
– Ах, – Пол разлил по бокалам остатки шампанского, – он хотел заставить вас заговорить, мой дорогой Мюррей, Хотел узнать, насколько серьезно все задумано и насколько всерьез вас воспримут эти два пилота. Ждал, пока операция созреет, чтобы сорвать ее в полном соку.
Мюррей кивнул, пытаясь убедить себя в том, что это приемлемое объяснение. Если Финлейсон работал на британскую разведку, мог ли он в одиночку работать над такой большой операцией, пусть даже в такой маленькой стране, как Лаос? Или он работал вместе с Хамишем Наппером? И если это именно Наппер настучал Полу, то в конце операции на какой процент он рассчитывал вдобавок к пенсии и бунгало в Годалминге? Была еще одна деталь, которая не умещалась в схему. Почему Наппер, если он знал, что Финлейсон убит, действительно уже был убит, так стремился предупредить Мюррея о Райдербейте? Может, Райдербейт сам двойной агент? Вряд ли. И все же Наппер предупреждал Мюррея, словно знал что-то, что знал Финлейсон, и стремился обезопасить Мюррея.
Что-то, что не складывалось. Мюррей бы с большим удовольствием еще раз поговорил с Хамишем Наппером. Он хотел сказать об этом Полу, но попридержал язык. Вполне возможно, что в последний момент у Наппера похолодели пятки и он решил выйти из игры и сделать Мюррею одолжение, предложив последовать за ним. А если Пол что-то заподозрит, он вполне может также убрать и Наппера. «Романтический идеализм» не остановит Пола перед убийством «в интересах дела». Вместо этого Мюррей решил сменить тему разговора и перешел к более академическому предмету, который также его беспокоил. Он кивнул на фотокопии у Пола на коленях:
– Полтора миллиарда – фантастичная сумма, Чарльз. Не слишком ли она фантастична? Слишком велика для кого угодно, чтобы он мог избавиться от нее, особенно если большая часть банкнот пронумерована и их можно проследить.
Пол хитро улыбнулся:
– Ах, мой дорогой Мюррей, вся прелесть плана в том и есть, что их можно проследить!
– Не понимаю.
– Да? А как, вы думаете, поступят американцы, когда обнаружат пропажу? Конечно, они очень расстроятся, на море и на суше начнутся невиданные доселе поиски. Но что потом? Пройдут недели, месяцы безрезультатных поисков, и что? В конце концов они будут действовать не на своей территории.
– Они поднимут по тревоге все западные банки и обратятся за помощью ко всем дружественным и недружественным правительствам, чтобы проследить эти доллары и накрыть нас.
Пол, все еще улыбаясь, отрицательно покачал головой:
– Они этого не сделают, Мюррей. И я скажу вам почему. На данный момент в мире циркулирует приблизительно около сорока четырех миллиардов американских долларов. Вы спрашиваете, какова будет их реакция, когда они обнаружат, что около трех процентов этой суммы украдены? Большая часть этой суммы, как мы знаем, – банкноты достоинством в двадцать и пятьдесят долларов. И большую часть этих денег обычно хранят в крупных международных банках, и, как вы сказали, они пронумерованы и их можно проследить. Но если Государственное казначейство США публично объявит о том, что три процента этих денег (возможно, полпроцента всех циркулирующих в мире пятидесяти– и стодолларовых банкнот) – украденные деньги, как вы думаете, что произойдет? Стоимость доллара, особенно в крупных купюрах, резко упадет. Возможно, это будет больше, чем трехпроцентная потеря. Так что американцы ничего не смогут сделать. Они скорее предпочтут, чтобы деньги продолжали циркулировать и оставались горячими, чем допустят, чтобы международные дилеры чурались доллара и повернулись к другим, более респектабельным валютам. В этом-то все и дело, Мюррей. Если мы сбежим с этими деньгами, это будет не просто ограбление, это будет угроза дискредитировать валюту Соединенных Штатов Америки! А доллар любой ценой должен сохранить респектабельность!
