Джеймс Грейди - Бешеные псы
И потерял сознание.
Когда он очнулся, голова у него была под водой в деревянном ведре. Прежде чем снова окунуть его, охранники швырнули сломанную железяку ему в лицо. В качестве премии за хорошее поведение они хорошенько поколотили его полицейскими дубинками. Далее он понял, что снова оказался в кресле.
Майор Аман обтер лицо Эрика теплым полотенцем.
— Могу ли я поведать вам одну тайну?
Он поднес к пересохшим губам Эрика чашку тепловатого кофе, слегка разбавленного молоком и чуточку подслащенного.
— Вы никого не можете убить, — вздохнул майор Аман. — Можете попытаться, но это будет пустая трата энергии. Сейчас миру нужны не трупы. А вот чего нам действительно не хватает, так это полезных людей. Которые подчиняются. Слушаются. Тогда мир станет поистине райским, верно, инженер?
Он подождал, пока Эрик прикончит крохотную порцию подслащенного кофе с молоком, затем нагнулся к его уху и шепнул:
— Самоубийство — это выбор, а выбор противоречит послушанию. Обещайте, что попытаетесь снова покончить с собой, лишь повинуясь приказу. Каков же второй вопрос?
— Что… я… аю? — запинаясь, пробормотал Эрик.
— И что делают все?
— Исполняют приказы.
«Но я-то не исполнял! — подумал Эрик. — Я не исполнил приказов ЦРУ, и вот до чего меня это довело!»
— Продолжим в следующий раз, — пообещал майор Аман.
«Он ни разу не пустил ток», — думал Эрик, пока охранники снова волокли его в чека.
Они покормили его. Пару раз стукнули, скорее из вежливости. И снова громыхнула и защелкнулась дверь.
Каждая клеточка его тела молила о бессознательном забвении. Эрик ползком добрался до того самого кирпича, возле которого обронил металлическое лезвие. Затем так же ползком добрался до двери. Ему потребовалось двести тридцать два вдоха и выдоха, прежде чем он отвернул четыре гайки, крепившие электронный замок к стальной двери.
Хорошо, что они лентой прикрепили очки. Хорошо, что попеременно продолжал вспыхивать свет.
Эрик посмотрел на путаницу проводов внутри металлического замка. Отметил два, но они были расположены слишком глубоко. Черт возьми, с его железкой такую тонкую работу не сделать.
Будем надеяться, что скоро опять последуют водные процедуры, думал Эрик, снова привинчивая прикрывавшую замок планку. Или меня уже осталось так мало, что даже не станет сил бежать?
На следующий раз они приволокли его прямо в кресло.
Майор Аман сказал:
— Итак, три вопроса. Первый?
— Кто вы?
— Второй?
— Что вы делаете?
— Вот видите, вы и есть то, что вы делаете. Учитесь послушанию. А теперь у нас есть шанс…
Послышался оглушительный треск.
«Что-то случилось? Я не чувствую электричества! Я не…»
Изогнувшаяся змеей лампа на столе майора Амана словно обезумела. Утечка электричества привела к тому, что синие искры и дым разлетались во все стороны, а сама лампа щелкала и подпрыгивала на столе, как свихнувшийся робот. Майор Аман отскочил от стола. Вынырнувший из-за спины Эрика охранник принялся лупить обезумевшую лампу дубинкой.
Инерция сбросила со стола лампу, брызжущую искрами во все стороны. Охранник занес полицейскую дубинку, как клюшку для гольфа, и смачно ударил по медной лампе, которая, громыхая, покатилась по полу. Выключившись из розетки, лампа притихла, что не помешало охраннику продолжать избиение. Наконец, тяжело дыша и взмокнув от пота, он прошествовал мимо голого человека, прикованного к креслу, и, не удержавшись, ухмыльнулся пленному с видом победителя.
— Извиняюсь, — сказал майор Аман, снова занимая место за столом. — Просто несчастье для страны, где так много тюрем. Так часто приходится иметь дело с неполадками, особенно высокотехнологического оборудования… да. Нам приходится постоянно готовиться к такого рода срывам и планировать их.
Новый разряд.
— А, вот теперь заработало. Итак, на чем же мы остановились? Ах да. Третий вопрос.
Перед этим задумайтесь, что вы конкретно взятый человек. Каждый кому-нибудь служит. Повиновение — суть служения. Некоторые граждане не понимают, что должны служить прославленному лидеру. Подобное недопонимание характерно для производительной сферы. Ученых. Инженеров. Изобретателей. Исполнителей. Юристов. Учителей. Писателей. Отсюда и задача, которую мы перед собой ставим: поганой метлой вымести подобного рода недопонимание, не снижая производительности.
Майор Аман жестикулировал перед изувеченной с особой жестокостью лампой и голым человеком, прикованным к креслу.
— Такова цель нашего эксперимента… Промывка мозгов… Какая польза от промытого, очищенного мозга? Нам нужны мозги, которые приветствовали бы логику повиновения, не теряя при этом созидательного потенциала. Мы не можем рисковать мозгами иракцев просто в целях эксперимента. Но у нас есть приглашенные работники. У нас есть вы. У вас правильный склад ума. Вы доказали, что вы — податливый материал. Вы одиноки. Вы — просто поденщик… Третий вопрос, — сказал майор Аман, изгибая руку и наставляя указательный палец на Эрика, который загипнотизированно следил за ним. — Третий вопрос…
«Подождите нет подождите нет подождите…»
— Третий вопрос заключается в следующем: чем вы можете оправдать жизнь, почти целиком состоящую из мучений?
Очередной разряд.
Этот допрос явился для него одним непрерывным откровением, начиная с умозаключения майора Амана о том, что мы по природе своей неизбежно должны кому-то или чему-то служить. О том, что суть служения — в повиновении. О том, что на этой безупречной формуле основывается полезность. А полезность означает конец мучений и одиночества. Полезность была ответом на третий вопрос: «Как сделать жизнь достойной жизни?» Из первого вопроса, означавшего «кто вы?», вытекал второй: «что делать?», а отсюда следовало, что полезность являлась мерилом ценности каждой отдельной жизни.
Очнувшись на полу чека, Эрик разрыдался.
Но этого было мало, он всего лишь всхлипывал, а здесь нужно было целое ведро слез!
Через два — а может, четыре — допроса охранники отволокли его к ведру с водой.
Приходить в себя, задыхаясь, почти вошло у него в привычку, но, когда охранники в третий раз окунули его голову в воду, он вспомнил. Сделал глоток. Затем стал пить. Вдосталь. «Ведро у меня дырявое, смотри не пролей воды». Они окунали его, пока окончательно не выдохлись, так что у них даже не осталось сил для регулярных побоев («Да пошел он!»), и они просто отволокли его обратно в светящийся ад чека и швырнули на пол.
Тяжело хлопнула стальная дверь.
Щелкнул электронный замок.
Теперь или никогда. Эрик пополз по битому кирпичу на своем раздувшемся от воды брюхе. Нашел кирпич, под которым была спрятана его отвертка. На ощупь нашел дверь. Открутил гайки.
Выпрямился в полный рост. Я — это я. Я — человек. Я стою. Нагой. На мне только очки.
Хорошо бы галоши. Черт, да даже простые кроссовки — они идеально подходили бы к тому, что он собирался сделать!
Ты получил по заслугам. Ты — тот, кто ты есть. Ты должен сделать… Нет!
Что за черт, всего еще один раз.
И с самыми лучшими намерениями в своей жизни Эрик помочился в скважину электронного замка.
Раздался знакомый звук. Он обнаружил, что его отбросило спиной к стене.
«Замок дымится! Я его вырубил!»
Это был шок.
«У меня получилось!»
Как подвыпивший, который едва стоит на ногах, Эрик проковылял к дымящейся двери. Согнул палец и просунул его в мокрую скважину.
«Я ухожу, ухожу».
Он со всей силы потянул дверь на себя. По другую сторону двери, которая вела в чека, там, в этой стране, превращенной в тюрьму, где часто изделия, обычно высокотехнологичные, выходят из строя, где жизнь состояла из планов подготовки к разного рода неполадкам, там, в пустом холле, охранники старались просунуть свои дубинки сквозь стальную петлю двери, наподобие средневекового засова, вместо электронного замка двадцатого века, на который нельзя было положиться.
Эрик потянул. Снова и снова потянул дверь на себя. И в конечном счете, всхлипывая, свернулся на кирпичном полу в круговерти цвета и света.
Охранники и майор Аман не были недовольны. Но и не обескуражены.
Каждый старался изо всех сил.
Эрик до сих пор помнил смехотворную ухмылку охранника, вышедшего победителем из схватки с лампой.
Лежа ничком на полу чека, голый, в приклеенных очках, Эрик правой рукой хлопнул себя по лицу. Он зажал рот, чтобы не прокричать о новооткрытой тайне: «Человек может считать себя победителем, даже забив насмерть обычную лампу».
Подчиняйся приказам. Вот чего хотели от него Аман/Саддам/Ирак.
Подчиняйся приказам. Вот чего хотело от него ЦРУ.
Вопросы о том, кому подчиняться, лишь причиняли ему боль. Приказы «хорошего» парня против приказов «плохого»: нулевое уравнение подходило только в случае равенства всех сил. Повиноваться всем означало не повиноваться никому. Тогда вся боль исчезнет. Кто я? — я инженер; что я делаю? — повинуюсь всем приказам.
