Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)
— Нам все равно, — пожал плечами Спрингфилд. — Когда вы вернетесь, нас здесь уже не будет.
Я пошел в тот же магазин на Бродвее, где покупал рубашку перед рандеву с Элспет Сэнсом. Там я нашел все, кроме носков и обуви. Черные джинсы, черную футболку и черную ветровку на молнии, топорщившуюся на животе пузырем.
Идеально — если Спрингфилд понял намек.
Я переоделся в примерочной, выбросил старые вещи и заплатил продавцу пятьдесят девять долларов. После чего отправился в обувной. Там я взял пару черных ботинок — высоких, крепких и на шнурках — и пару черных носков. Еще около сотни баксов.
Вечер уже окутывал город темным покровом, когда я вернулся в гостиницу. Я поднялся в номер, сел на кровать и стал ждать.
Я ждал около четырех часов. Я думал, что жду Спрингфилда. Но оказалось, что ждал я Терезу Ли.
Ли постучала, когда до полуночи оставалось восемь минут. В руке у нее была черная спортивная сумка. Нейлон-баллистик. По тому, как сумка оттягивала ей руку, я сделал вывод, что внутри что-то тяжелое.
— Ты в порядке? — спросила Ли, ставя сумку на пол.
— А ты?
Она кивнула:
— Мы все снова на работе. Как будто ничего не произошло.
— Что в сумке?
— Понятия не имею. Какой-то мужчина доставил ее в участок.
— Спрингфилд?
— Нет, он назвался Браунингом. Он передал сумку мне, сказав, что ради предотвращения преступления я должна гарантировать, что она ни в коем случае не попадет к тебе.
— Но ты все равно ее принесла?
— Я ее охраняю. Так надежнее.
— Конечно.
Ли присела на кровать. В ярде от меня. А может, и ближе.
— Мы обыскали те три старых особняка на 58-й.
— Это Спрингфилд сообщил вам о них?
— Он сказал, что его зовут Браунинг. Наш спецназ устроил облаву пару часов назад. Хоцев там нет.
— Знаю.
— Они были там, но успели уйти.
— Знаю.
— Откуда?
— Хоцы сдали Леонида с подельником. Следовательно, они перебрались в другое место, о котором эти двое не знают.
Она посмотрела на меня:
— Ты найдешь их?
— Как у них с наличными?
— Мы не можем их отследить. Они перестали пользоваться кредитками и банкоматами шесть дней назад.
— Что еще предпринимает ваш отдел по противодействию терроризму?
— Розыск, — ответила Ли. — Совместно с ФБР и Минобороны. Улицы патрулируют шестьсот сотрудников.
— Круто.
— Говорят, все это связано с каким-то файлом, пропавшим из Пентагона. Записанным на флешку.
— Вроде того.
— Ты знаешь, где флешка?
— Почти.
— Так иди и возьми ее. А Хоцами пусть занимаются те, кому это положено.
Я промолчал. Ли поняла, что меня не переубедишь.
— Когда планируешь приступить? — спросила она.
— Через два часа. Плюс еще два, чтобы отыскать их. И атаковать в четыре утра. Мое любимое время. То, чему мы научились у русских. Самый лучший момент, чтобы застать врага врасплох.
— Пропавший файл имеет отношение к Сэнсому?
— Отчасти.
— Он знает, что файл у тебя?
— У меня его нет. Пока. Но я знаю, где он.
— А Сэнсом об этом знает?
Я молча кивнул.
— Значит, ты заключил с ним сделку, — сказала Тереза Ли. — Он вытаскивает нас с Догерти и Джейкобом Марком, а ты приводишь его к пропавшему файлу.
— Вообще-то идеей было вытащить из дерьма меня.
— Похоже, для тебя номер не сработал. У федералов ты по-прежнему на крючке.
— Зато сработал с Управлением полиции Нью-Йорка.
— Так же, как и для нас троих. Спасибо, Ричер.
— Пожалуйста.
— Как Хоцы планируют выбраться из страны?
— Не думаю, что это входит в их планы. Слишком поздно. Поезд ушел пару дней назад. Сейчас у них всего один путь — довести дело до конца. Победа или смерть.
— Пойти на верную гибель?
— То, что они умеют лучше всего.
Тереза Ли встала с кровати. Она сказала, чтобы я звонил ей в любое время, когда мне понадобится ее помощь, и, пожелав удачи, вышла из номера. Черная сумка осталась на полу рядом с ванной.
Я приподнял сумку, прикинул вес. Фунтов восемь, не меньше. Я перенес сумку на кровать, расстегнул молнию.
Первым, что я увидел, была картонная папка.
Двадцать один лист компьютерных распечаток. Иммиграционные бланки. Две женщины, девятнадцать мужчин. Все — граждане Туркменистана. Все въехали в США из Таджикистана три месяца назад. На каждом бланке — цифровое фото и отпечатки пальцев. Фотографии были цветными. Я без труда узнал Светлану и Лилю Хоц. И Леонида с его подельником. Остальных семнадцать я видел в первый раз. На четырех уже стояла пометка «Выбыл». Я выбросил их бланки в ведро и разложил на кровати оставшиеся тринадцать.
Все тринадцать лиц выглядели усталыми. Невысокие, судя по направлению взгляда в объектив, жилистые, ближневосточный тип, сплошь кости, мышцы и жилы. Я всматривался, изучая каждого, с номера один по номер тринадцать, пока их лица не впечатались в мою память.
Затем я вернулся к сумке.
Как минимум, я рассчитывал на сносный пистолет. Как максимум — на короткий ПП. Я не зря намекнул Спрингфилду насчет мешковатой куртки. Я надеялся, он поймет.
Он понял. Более чем. И превзошел все мои ожидания.
Он дал мне пистолет-пулемет с глушителем. Немецкий «Хекклер и Кох МП-5СД». Укороченная модификация классического МП-5. Без приклада. Пистолетная ручка, спуск, изогнутый магазин на тридцать патронов и шестидюймовый ствол с двухкамерным глушителем. Калибр девять миллиметров, быстрый, точный и тихий. Просто класс! ПП был с черным нейлоновым ремнем, предусмотрительно подтянутым почти на минимум.
С левой стороны ПП находилось комбинированное приспособление — предохранитель и переключатель режимов стрельбы. Белая точка — предохранитель, один маленький белый шаблон в форме пули — для стрельбы одиночными, три пули — для очередей по три выстрела и длинная цепочка маленьких белых пулек — для автоматического огня. Я перевел фиксатор в режим очередей по три выстрела. Мой любимый.
Я положил оружие на кровать.
Про патроны он тоже не забыл. Тридцать штук. Хотя тридцать — это не много. Для пятнадцати человек.
Я проверил сумку еще раз.
Но больше патронов не было. Зато был своего рода бонус.
Нож.
«Бенчмейд-3300». Черная фрезерованная рукоятка. Автоматический размыкающий механизм. Запрещенный во всех пятидесяти штатах — если только вы не военный и не сотрудник правоохранительных органов, коим я в данный момент не являлся. Большим пальцем я нажал спуск — лезвие молниеносно выскочило из рукоятки. Обоюдоострый клинок, копьевидное острие. Четыре дюйма длиной.
Я закрыл нож и положил рядом с ПП.
В сумке оказалось еще две вещи. Черная кожаная перчатка — на крупную левую мужскую руку. И моток черной изоленты. Я положил все в ряд с ПП, магазином с патронами и ножом.
Тридцать минут спустя, одетый, обутый и экипированный, я сидел в вагоне поезда R нью-йоркской подземки.
Поезда R оснащены вагонами старой модели — со скамейками, обращенными вперед и назад по ходу движения. Но я сидел на боковой, один. Было два часа ночи. Поезд ехал на юг.
Я вышел на «34-й», сел на скамью в вестибюле станции и еще раз мысленно прошелся по своим теориям. Я прокрутил урок истории от Лили Хоц: Обдумывая наступление, прежде всего следует распланировать свой неизбежный отход. Интересно, прислушались ли к этому совету ее начальники там, на родине? Я был готов поспорить, что нет. По двум причинам.
Первая — фанатизм. Идеологические организации не могут себе позволить мыслить рационально. Стоит лишь начать рассуждать трезво, и все их идеи развалятся как карточный домик.
И второе — любой план отхода неизбежно несет в себе семена краха. Шестьсот агентов патрулируют улицы. Я мог поклясться, что они ничего не найдут. Поскольку планировщики там, в горах, слишком хорошо знают, что единственный безопасный маршрут — это тот, которого в планах нет.
Поэтому сейчас Хоцы за бортом. Со всей своей бандой из тринадцати человек. Одни и без всякой поддержки. Они — в моем мире.
Телефон в кармане завибрировал. Я открыл крышку.
— И где ты? — спросила Лиля Хоц.
— Я не могу вас найти, — ответил я.
— Я знаю.
— Поэтому предлагаю сделку. Сколько у тебя наличных?
— Флешка у тебя?
— Я могу точно сказать тебе, где она.
— Но в данный момент у тебя ее нет?
— Нет.
— Тогда что ты показывал нам в отеле?
— Пустышку.
— Пятьдесят тысяч долларов.
— Сто.
— У меня нет таких денег.
— Вам все равно конец, — сказал я. — Неужели тебе не хочется умереть победителем?
— Семьдесят пять.
— Семьдесят пять, и вся сумма сегодня ночью.
— Шестьдесят.
— Договорились.
— Где ты сейчас? — спросила она.
