Майкл Маршалл - Земля будет вам прахом
— Нет, серьезно, — не отступал я. — Неужели дело в том, что она привлекательнее вас? Ну, я хочу сказать, вы это, безусловно, сами понимаете. Вероятно, Кори тоже. Наверное, это здорово раздражает, когда рядом с тобой более красивая женщина?
Она рассмеялась.
— Да еще более молодая. Куда уж хуже. Может, в этом все дело?
Я залез в машину, взял кое-что с пассажирского сиденья и вернулся к воротам. Она не отступила ни на шаг. Я остановился перед ней и показал лейбл на горловине свитера.
— «Диор», — сказал я. — Дорогая вещь. Думаю, отец покупал вам немало таких вещиц в прошлом. И что — с появлением Эллен это прекратилось? Наверное, когда он зажил собственной жизнью, то просто выкинул это из головы. В конечном счете мы не перестаем быть подростками в душе только потому, что стареем. А вы стареете, Брук, сколько бы ни занимались фитнесом. Так мы и остаемся десятилетними, в особенности рядом с людьми, которые дали нам жизнь.
Лицо у нее словно окаменело.
— Неужели все настолько просто? Неужели Эллен — младшая сестренка, которая пришла и похитила папочкину любовь?
— Вы очень занудный и глупый тип.
— Я это уже слышал. Так что мне делать со свитером? Найти Эллен и отдать ей? Или вы считаете, что он принадлежит вам? Как Блэк-Ридж и все, что находится в радиусе пятидесяти миль?
— Возможно, в вашей прошлой профессии лобовая атака и приносила результат, но здесь вы впустую тратите пыл.
Я пропустил это мимо ушей — самый простой способ скрыть, что она дважды за пять минут вывела меня из себя. Теперь, когда Брук не улыбалась, ее лицо стало красивее. В нем появилось что-то от черно-белых фотографий женщин — покорительниц Запада, где они сидят, яростные и неумолимые, рядом с мужьями, которые стоят, подтверждая тем самым свое доминирующее положение, хотя и недели не смогли бы прожить без жен. Она бы даже выглядела привлекательно, если бы не глаза — темные и невыразительные, словно нарисованные на старом камне.
Я повернулся, собираясь уходить, но она заговорила снова:
— Она виновна в смерти отца.
— Я вам не верю, — сказал я, хотя теперь ее голос звучал иначе.
Солнце поднялось, и внезапно стало теплее. А еще сладковатый запах, исходивший от свитера, усилился.
— Вы не знаете людей так, как знаю их я, — ответила она. — И не понимаете, что все в мире взаимосвязано.
— Я думаю, вы имеете дело с теми людьми, которых заслуживаете.
— Глубокая мысль. Мне нравится. Но тогда скажите вот что. Что совершила ваша несчастная жена? Чем она заслужила вас?
Она развернулась и пошла по подъездной дорожке к брату, который стоял, наблюдая за нами.
Глава 25
— Где вы, черт побери?
— Не знаю.
Эллен почти два часа не отвечала на звонки, и я был не расположен шутить.
— Что значит — не знаете?
— Я… я не уверена.
Я выяснил, что, выписавшись из больницы в начале девятого, она вызвала такси из города. Поначалу она собиралась вернуться домой, но по пути поняла, что не в силах видеть Робертсонов, и попросила водителя высадить ее в Блэк-Ридже.
— Вы могли бы прийти ко мне.
— Я не знала, где вы остановились.
— У вас есть мой сотовый.
— Я думала, это было бы опрометчиво.
Приехав в город, она забрела в бар на Келли-стрит. Она больше пила, чем ела, и скоро поняла, что ей не по себе. К ней проявил внимание человек, сидевший в баре. Закончилось это скандалом, который потребовал вмешательства бармена. Когда человека выпроводили на улицу, Эллен выпила еще несколько рюмок и отправилась в мотель. Утром она проснулась рано и освободила номер на автопилоте. Дальше она начала путаться.
— Скажите, что видите перед собой, — спросил я.
— Какие-то дома.
— Как они называются?
Она вяло произнесла несколько названий.
— Постойте. Вы сказали «Сестры Райт»?
— Да, — пробормотала она в ответ.
— Повернитесь. Это кофейня напротив того бара, где мы встретились в первый раз. Того бара, куда вы ездили вместе с Джерри. Помните?
Она ничего не ответила.
— Я думаю, вы рано уехали из больницы, Эллен. Я сейчас отвезу вас назад.
— Там опасно.
— Доверьтесь мне, — сказал я первое, что пришло в голову. — Там вы будете в большей безопасности, чем дома.
С головой у нее было плохо, но она быстро сообразила, что к чему.
— Что вы имеете в виду?
У меня не было выбора — пришлось рассказать ей, что случилось в доме.
— Теперь вы верите, что мне грозит опасность?
— Я ни на минуту не сомневался, что Брук и Кори желают вам зла, — сказал я. — Стоило увидеть их — и все стало ясно. Слушайте, зайдите в кофейню — закажите кофе. Я сейчас там буду.
— В больницу я не вернусь.
— Илена, пожалуйста, сделайте то, о чем я прошу.
Ответом мне было молчание. Когда она заговорила, голос ее звучал как будто издалека.
— Так вы знаете.
— Мне это безразлично.
— Будет небезразлично. Так всегда происходит.
Припарковавшись на Келли-стрит, я увидел фигуру женщины в окне кофейни — она сидела, ссутулившись, за одним из столиков. Я вылез из машины и быстро направился внутрь. Народу в кофейне было довольно много. Я прошел мимо механика, в одиночестве читавшего газету. Он небрежно кивнул мне.
Я подошел к столику Эллен, но она, казалось, не сразу узнала меня.
— Я вас ждала, — сказал она наконец. — Но туда я все равно не вернусь.
— Хотите что-нибудь выпить?
Она покачала головой. Я направился к стойке заказать кофе. Девушка с голубыми волосами все-таки появилась на работе и теперь стояла у кофейного автомата. Плечи у нее были опущены. Мне пришлось дважды повторить заказ, прежде чем она пробормотала, что принесет его.
Я вернулся и внимательно присмотрелся к Эллен.
— Выглядите неважно.
— Очень мило с вашей стороны.
— Я не имею в виду внешне. У вас болит голова?
— Так, кружится немного, только и всего. Может, мне надо поесть.
— Слушайте, у вас сотрясение. Вам нужно вернуться в больницу, — твердо сказал я.
— Что вы сказали, когда только появились?
— Что тащить вас туда я не собираюсь, — ответил я. — Я вам не папочка. Я просто говорю, что думаю. А что делать с этой информацией, вы должны решать сами.
— Как я выглядела в больнице?
— Нормально. Вполне. Несли какую-то чепуху, но это неудивительно после того, что с вами случилось.
— А теперь вы говорите, что у меня сотрясение?
— Первые признаки проявляются не сразу, поэтому врачи и держат пострадавших для наблюдения за ними. Вам, чтобы справиться с Брук и Кори, нужно набраться сил.
— Справиться?
— Они не только с вашими вещами нехорошо обошлись. Они вызвали полицию.
— Я не могу с ними сражаться. Неужели вы еще не поняли? Дело не только в них.
— Я знаю. Сейчас вас разыскивает шериф. Он убежден или делает вид, будто убежден, что вы виновны в актах вандализма против людей, защищать которых его обязывает честь. Так он, по крайней мере, считает. И ваше настоящее имя теперь ему тоже известно.
Она не очень вслушивалась в мои слова, но последнее предложение до нее дошло. Она с несчастным видом уставилась на меня:
— Откуда? Откуда известно?
— Ему нужно было дать понять, что вас…
— Вы ему сказали.
— Да.
— И значит, теперь все знают. Вы знаете, он знает…
— Он не будет болтать, — сказал я. — Вообще-то он хороший человек…
— Все знают, — мрачно повторила она. — Больше нет Эллен. С возвращением, Илена.
— Эллен…
Вдруг стало холоднее, словно ветер с улицы проник сквозь щели и уселся с нами за стол. Эллен избегала смотреть мне в глаза.
На мой кофе не было никаких намеков. Я бросил взгляд за прилавок, но девица, казалось, не сдвинулась с места. Я, однако, предположил, что она чем-то занята, поскольку в воздухе разлился сладковатый запах — предположительно сиропа, удивительно сильный. Я услышал слабый звук и повернулся:
— Эллен, прекратите это, бога ради.
— Что прекратить?
— Ваши руки.
Она в недоумении опустила взгляд и увидела, что скребет ногтями одной руки тыльную сторону ладони другой, скребет с такой силой, что на коже проступает кровь.
Она убрала руку и посмотрела на царапины — длинные линии, пересекающиеся под разными углами. Я не знал, что сказать, и не мог понять выражение ее лица. Похоже, в нем не было ничего, кроме любопытства.
— Вам нужно вернуться в больницу, Эллен.
Она покачала головой:
— Незачем.
— Почему вы так говорите? Это Илена заставляет вас? Вам необходимо…
— Я и есть Илена, идиот, — громко сказала она. — Вы что думаете, она была глупой сучкой, желающей себе зла? Бедная маленькая румынская шлюшка не смогла защититься от плохих людей, а потому взяла да зарезалась?
