Том Клэнси - Cлово президента
– Смотрите, парни, – послышался голос командира звена. – Похоже, это F-14-e, «томкэты». – Он знал, что на вооружении американских ВМС уже нет таких самолетов.
– «Анцио» вызывает «Старфайтер», открывайте огонь и сбивайте их.
– Понял.
***– Звено, это ведущий, пускайте «слэммеры»! – Было ясно, что летчики на иранских истребителях напряженно смотрят вниз, вместо того чтобы оглядываться вокруг. Это разведывательный полет, решил ведущий «Старфайтер». Он выпустил ракету AIM-120 на мгновение раньше остальных самолетов его звена. – Фокс-один, Фокс-один! – И у полуострова Катар разгорелась битва.
***«Томкэты» ОИР были слишком заняты наблюдением за морской поверхностью и жестоко поплатились за это. Их датчики, предупреждающие об опасности, сообщали о самых разных импульсах, поступавших отовсюду, так что импульсы воздушных радаров на американских «виперах» были всего лишь одними из многих. Ведущий «томкэт» пытался сосчитать корабли под собой и одновременно говорить по радио, когда пара ракет AMRAAM «воздух – воздух» взорвалась в двадцати метрах перед старым истребителем. Сидевший на заднем сиденье наблюдатель успел только поднять голову и увидеть приближающуюся смерть.
***– «Старфайтер» вызывает «Анцио», сбили двоих, парашютов не видим, повторяю, сбили двоих.
– Понял.
– Как славно начать день таким образом, – удовлетворенно заметил майор американских ВВС, который только что прилетел со своими напарниками из Израиля, где шестнадцать месяцев занимался учениями с израильскими ВВС над пустыней Негев. – Выходим из игры.
***– Мне кажется, это не лучшая идея, – проговорил ван Дамм, глядя на экран. Радиолокационное изображение с эсминца «Джон Пол Джоунз» передавалось по спутниковому каналу в Вашингтон, и в ситуационном центре видели картину боя всего на полсекунды позже того, как события происходили в действительности.
– Мы не можем допустить, чтобы противник помешал движению этих судов, сэр, – сказал главе президентской администрации адмирал Джексон. – Нам нельзя рисковать.
– Но они могут сослаться на то, что мы первыми открыли огонь и…
– Нет, сэр. Их ракетный катер выпустил свои ракеты в наши корабли первым, еще пять часов назад, – напомнил начальник оперативного управления.
– Но они не признаются в этом.
– Перестань, Арни, – прервал их Райан. – Это я отдал приказ. В действие вступили правила войны. Что дальше, Робби?
– Все зависит от того, успели ли иранские летчики сообщить о конвое. Первое столкновение завершилось быстро и успешно. Так обычно случается, – произнес Джексон, вспоминая воздушные бои, в которых он принимал участие. Во время учений его не обучали нападать неожиданно и сзади, но разве в настоящей войне соблюдаются правила справедливой игры?
Самая узкая часть залива шириной чуть больше сотни миль находилась между полуостровом Катар и иранским городом Басатин. Там у иранцев размещалась база ВВС, и с разведывательных спутников поступила информация, что на ее дорожках стоят истребители, готовые к взлету.
***– Привет, Джефф.
– Что Происходит, Андреа? – спросил Раман и добавил:
– Рад, что ты вспомнила обо мне. Я по-прежнему в Питтсбурге.
– Тут у всех голова идет кругом из-за этой лихорадки. Слушай, ты нам нужен. У тебя есть автомобиль?
– Думаю, сумею взять машину в местном отделении. – Вообще-то служебный автомобиль у него уже был.
– О'кей, возвращайся в Вашингтон. Не думаю, что там теперь нам понадобится подготовительная работа. С твоим удостоверением агента Секретной службы тебя пропустят через все контрольные пункты на шоссе 1-70. Постарайся приехать поскорее. Тут происходят тревожные события.
– Приеду через пять часов.
– У тебя есть смена одежды?
– Есть, а в чем дело?
– Она тебе понадобится. В Белом доме введена процедура обеззараживания. Все обязаны пройти ее, прежде чем попасть в Западное крыло. Увидишь, когда приедешь, – сказала ему глава президентской охраны.
– Ну что ж, если нужно…
***Алахад не занимался ничем. Установленные в его квартире «жучки» – прослушивающие устройства – позволили определить, что он смотрел телевизор, переключая каналы с одной станции кабельного телевидения на другую в поисках фильма, который еще не смотрел, а перед сном прослушал новости на канале Си-эн-эн. Затем наступила тишина. Свет был выключен и даже инфракрасные камеры не могли заглянуть в его спальню, окна которой были задернуты шторами. Агенты, наблюдавшие за Алахадом, пили кофе из пластмассовых стаканчиков, глядя на темные окна в квартире торговца и с беспокойством обсуждая, как и все американцы, проблему эпидемии, охватившей страну. Средства массовой информации посвящали этому вопросу почти все эфирное время. Больше не о чем было говорить. Спортивные состязания прекратились. Погода могла бы стать предметом обсуждения, но поскольку мало кто выходил на улицу, на нее почти не обращали внимания. Все остальное вращалось вокруг эпидемии лихорадки Эбола. По телевидению выступали научные обозреватели, которые объясняли, что представляет собой этот вирус и как он распространяется – вообще-то они говорили о том, как он может распространяться, потому что ученые все еще не пришли к единой точке зрения по этому вопросу, – и агенты с наушниками выслушали очередную передачу по собственному телевизору Алахада. Один защитник окружающей среды утверждал, что это природа мстит человеку. Люди вторгаются в джунгли, рубят деревья, убивают животных, разрушают экосистему, и вот теперь экосистема расквиталась с людьми. Или что-то вроде того.
Юристы анализировали судебное разбирательство поданной Эдом Келти жалобы, но практически никто не требовал снятия запрета на путешествия. Демонстрировались кадры с застывшими в аэропортах самолетами, замершими у терминалов автобусами, стоящими на станциях поездами и широкими лентами опустевших шоссейных дорог. Велись передачи о людях, проживающих в отелях, о том, как они справляются с ситуацией. Передавались советы о способах повторного использования хирургических масок, и специалисты объясняли, что этот простой метод защиты действует практически безотказно; в большинстве своем люди верили этому. Однако тут же, словно опровергая сказанное, демонстрировались кадры, снятые в больницах, и теперь все чаще появлялись фотографии черных мешков с мертвыми телами. По взаимной договоренности информация о том, как сжигают тела людей, погибших от лихорадки Эбола, передавалась без демонстрации самого уничтожения тел в огне. Документальные кадры и без того были достаточно пугающими. Репортеры и комментаторы начали поговаривать об отсутствии информации о ходе эпидемии, что вызывало тревогу у многих, но в то же время проскальзывали намеки об уменьшении числа коек, занятых больными, в больницах, а это кое-кого успокаивало. Не прекращались выступления крайне пессимистически настроенных комментаторов, высказывавших самые мрачные прогнозы, что по-прежнему беспокоило тех, кто были склонны им верить, однако большинство репортеров подчеркивало, что имеющиеся сведения не подтверждают этой точки зрения, что ситуация постепенно стабилизируется, хотя еще слишком рано делать какие-либо определенные выводы. Говорили, что врачи справляются с эпидемией, что в некоторых штатах совсем не зарегистрированы случаи заболеваний, а даже в тех, где они есть, многие районы остались незатронутыми. Наконец, начали появляться специалисты, которые осмеливались твердо заявлять, что эпидемия возникла не спонтанно и не сама по себе. По этому вопросу не было единого мнения, которое могло бы подвергнуться проверке с помощью опроса средствами массовой информации, и это главным образом потому, что люди по-прежнему не общались друг с другом, однако одновременно с возникновением надежды, что из-за этой болезни не наступит конец света, все чаще и чаще задумывались над главным вопросом: как все это началось?
***Госсекретарь Адлер снова сидел в кресле самолета, летящего на запад, в Китайскую Народную Республику. Когда самолет находился в полете и во время пребывания в американском посольстве в Пекине, ему сообщили из Вашингтона последние новости. Они вызвали у него ярость и, как ни странно, некоторое чувство удовлетворения. Именно Чанг манипулировал происходящим и вовлек американское правительство в такую ситуацию. В этом можно было не сомневаться, поскольку теперь они знали, что Индия снова оказалась втянутой в очередной кризис и снова ее оставили в дураках Китай и на этот раз и Иран. Вопрос заключался в том, сообщит ли премьер-министр своим партнерам, что она отказывается от своего участия в заговоре и выходит из игры. Пожалуй, скорее промолчит, подумал Адлер. Ей снова удалось обмануть саму себя. В этом у индийского премьер-министра редкий талант – она способна поддаваться на обман без всяких усилий со своей стороны.
