Эдди Шах - Оборотни
Наигранная улыбка Фрика хорошо гармонировала с его широкими белыми усами. Он опустил руку для обычного приветствия. Митцер ответил рукопожатием. Новый вождь был одет в деловой костюм, серый шерстяной джемпер вполне соответствовал облику преуспевающего юриста. За ним в дверном проеме стояли одетые в коричневые рубашки телохранители, которым в будущем предстояло занять традиционное место штурмовиков в рядах нового национального движения.
— Счастливого вам Нового года. Надеюсь, что это будет знаменательный год для нашего движения, — сказал Фрик. Митцер отметил, что он и не извинился за встречу, назначенную в праздничный день, заставив промышленника пролететь через всю Германию на своем личном реактивном самолете. — Что вы рассматриваете с таким интересом? — спросил Фрик, подходя к окну.
— Смотрю на Цвингер и находящихся там туристов. Приятно опять видеть на площади толпы народа после всех этих жутких лет.
— Приятно. И им следует приходить к Цвингеру. — Фрик посмотрел на один из самых прекрасных дворцовых ансамблей Германии в стиле барокко, на семь соединяющихся друг с другом павильонов, которые образуют самый примечательный архитектурный образ Дрездена. — Они выстояли под всеми бомбами. Они выстояли, когда все другое было сожжено до основания. Это наше прошлое и наше будущее. Великое время, Гроб. Историческое время. — Фрик повернулся к своему гостю. — Проходите же в комнату, — сказал он, беря Митцера за руку.
Двое из телохранителей остались у двери, которую Фрик закрыл. Небольшой кабинет с простым столом и несколькими креслами был оборудован в прежнем будуаре.
— Вы же знаете Хельмута, — сказал Фрик. — Я попросил его присутствовать на нашей встрече. Просто на случай, если нам понадобится какая-нибудь помощь.
Митцер кивнул Хельмуту Крагану, потомку пруссака с бычьей шеей, который был личным помощником Фрика. Краган ответил улыбкой столь же теплой, как давно потухшие языки пламени. Митцер почувствовал какое-то различие между хозяином кабинета и его помощником, но не смог сразу определить, в чем оно заключается.
— Я подумал, что нам безопаснее встретиться здесь, — продолжал Фрик. Его немецкая, речь отличалась большей нормативностью, чем у Митцера, что вообще свойственно жителям Восточной Германии. — К сожалению, приходится соблюдать тайну. Но, возможно, это ненадолго. — Он жестом пригласил Митцера сесть в одно из кресел, а сам опустился в стоявшее рядом. — Я знаю, что вы не голосовали за меня на заседании руководства. Мне понятны ваши мотивы, поиски кого-то более… — он помедлил, — зрелого. Надеюсь, что вы сможете убедиться в моих качествах руководителя.
— Это было вчера. Сегодня я обещаю вам полную поддержку. Буду рад действовать под вашим руководством.
— Благодарю. Я не обойду вас. Рассчитываю на вашу постоянную поддержку и ваши советы, когда они мне понадобятся.
Оба немного помолчали, покончив с формальными любезностями.
— Не хотите чего-нибудь выпить? — спросил наконец Фрик.
Митцер, поблагодарив, отказался.
— Вы слышали сегодняшние новости из Берлина? — продолжал Фрик.
— Да.
— Для нас это хорошо. Все телевизионные репортажи о головорезах, которые нападают на противоповстанческие части полиции, имеют определенный педагогический смысл.
— Это люди из «Нового форума», — презрительно бросил Краган, стоявший около своего лидера. Митцер теперь ясно увидел внешнюю особенность Крагана. Тот подкрашивал сероватые волосы, создавая белесые пряди. Он помнил, что когда-то так делал Мартин Борман, чтобы походить на настоящего блондина-арийца.
— Из нового ничтожества, — переоформил мысль своего сотрудника Фрик. — Коммунисты и сионисты. Анархисты. Со своими могиканскими прическами и своими реликтовыми одеяниями. Кожаные куртки, джинсы и, как говорят англичане, бычьи ботинки. Чем активнее они нападают на полицейских, тем больше станет людей, поддерживающих подлинный закон и порядок.
— Там свыше трех тысяч полицейских.
— С бульдозерами и бронетранспортерами. С полицейскими дубинками и слезоточивым газом. Девяносто полицейских ранено. Многие арестованные оказались радикалами из Франции, Италии и Нидерландов. Они пересекли старую границу, бывшую Стену, чтобы разнести свои политические взгляды по остальной Германии. А средства массовой информации, — он фыркнул с презрением, — скрывают правду. Они возлагают вину на несостоятельность местных и федеральных властей. Вам это знакомо?
— Совсем как в 1933 году.
— Точно. Хаос перед порядком. В 1933 году был фюрер. На этот раз будем мы. — Фрик заливисто рассмеялся, возбужденно и по-девичьи. — Вам известна старая шутка: «Дай немцу винтовку, и он направится во Францию»?
— Надеюсь, что теперь смогу послужить партии, — сказал Митцер, возвращаясь к разговору по существу дела.
Фрик с пафосом обратился к промышленнику:
— Вы же краеугольный камень будущего. Руководитель бизнеса. Настоящий создатель индустриальной нации страны.
Он играл на самолюбии Митцера и видел, что его восхваления оказывают на промышленника желаемое воздействие. — Когда в 1933 году национал-социалисты пришли к власти, это произошло благодаря поддержке крупного бизнеса. Преуспевающая промышленность возможна только в организованном обществе. Поэтому-то они и поддержали нас в 1933 году. И поэтому вы поддержите нас теперь. Именно здесь нам нужна ваша помощь. Надо показать предпринимателям, что в нас их спасение и что мы залог их успеха. На этот раз нам не потребуется военная сила, чтобы добиться наших целей. При единой валютной политике Европы, при полномочиях «Бундесбанка», управляющего финансовой политикой Европы, мы все сможем сделать без единого выстрела. Даже проклятые англичане утратят свой суверенитет. Но чтобы сделать это, нам нужно быть в правительстве. А для этого необходим хаос.
— Западногерманские бизнесмены подвергались нападениям со стороны «Красных бригад», руководимых Баадер-Майнхофом и другими. Это стало частью нашей жизни почти тридцать лет назад. И так продолжается до сего дня, что подтверждает случай с Роведдером и некоторыми другими.
— Вы знали его?
— Он был одним из моих друзей. — Хороший друг, вспомнилось Митцеру. Он припомнил шок, пережитый им, когда Детлев Роведдер, политический деятель, ответственный за приватизацию значительной части государственных предприятий в Восточной Германии, был застрелен в своем доме в Дюссельдорфе в 1991 году.
— Да. Это красные. — Фрик не упустил возможности напомнить Митцеру, что группировка «Роте арме» взяла на себя ответственность за это нападение. — Вашим коллегам следует знать, что только мы можем вывести их из этой сумятицы. Что мы являемся единственной альтернативой анархии и беспорядку. Это наша общая судьба. И я надеюсь, мой дорогой Гроб, что вы подскажете им правильную дорогу. Для их же спасения. Для спасения Германии.
Сила этого человека захватила Митцера. Он почувствовал мощь и чары, которых никогда не было у Кушмана. Действительно, сейчас время радикальных действий, и Фрик обладает магнетизмом, необходимым лидеру национального движения.
— Я… можете рассчитывать на мою преданность… на мои усилия, — промямлил Митцер, не чувствуя больше возможности называть Фрика по имени. Лидер партии заслуживает большего уважения.
— Ничего большего я и не ожидал, Гроб. Я предоставлю вам средства для достижения наших целей. Не стану вас сегодня обременять всеми этими планами, но в нужную минуту вас снабдят всем необходимым, чтобы убедить ваших коллег. А тем временем давайте позволим коммунистам, сионистам и другим анархистам драться вместо нас за наше дело. — В тоне его нарастала ненависть. — Даже еврейское дерьмо требует возвращения якобы их собственности на территории Восточной Германии. Они обескровили нас перед 1930 годом и теперь снова хотят проделать то же самое. Как на это должны реагировать простые немцы? Их дома, их земли были отобраны коммунистами, а теперь, когда они снова начали работать на себя, евреи используют германские суды, чтобы опять захватить их собственность. По какому праву? А потому, говорят они, что эта собственность украдена у них до войны. Украдена у них? Да ведь они сами являются жуликами истории. Как же, черт возьми, можно украсть у жулика?
Фрик отвалился на стуле, гнев его вдруг иссяк. Митцер, только собравшийся поддержать разговор, увидел по лицу собеседника, что тема исчерпана.
— Мы никогда не позволим им вернуться, — спокойно констатировал Фрик. — Никогда. — И он внезапно поднялся. — Вам нужно идти. Нас ждет большая работа.
Митцер последовал за Фриком к двери. Фрик повернулся лицом к промышленнику.
— И еще одна вещь. «Призраки Луцы».
— Это соответствует нашим планам, — сказал Митцер.
