Эрик Ластбадер - Черное сердце
— Да.
Голос был человеку незнаком, однако он произнес:
— Он пришел к старику.
Связь тут же прервалась, и человек побрел к своей машине. Вот уже больше часа он мечтал о порции мороженого в вафельном рожке.
* * *— То, что ты держишь в руках, важнее для меня всего на свете, — сказал Трейси.
Отец поднял голову. Сидящая у него в глазу лупа часовщика придавала ему сходство с пучеглазым морским чудищем. Он разглядывал сына с таким же напряженным вниманием, с каким мгновение назад изучал «клопа».
— В тебе есть стержень, Трейс. Я об этом позаботился, — и старик вновь склонился над устройством. Он так исхудал, что, казалось, острые лопатки вот-вот прорвут кожу.
— Мама это понимала. И не любила это во мне. Она хотела чтобы я был другим, не таким, как хотел ты. Поэтому иногда мне кажется, что я — какой-то гибрид.
Старик включил специальную, не дававшую теней лампу.
— Жаль, что с губернатором так случилось... Ага! — Старик очень осторожно держал подслушивающее устройство длинным пинцетом с изогнутыми концами. Трейси увидел, как отец поближе поднес к глазам устройство и присвистнул — он помнил этот свист с самого детства. Трейси смотрел на ставшую такой худой шею отца, видел, как резко выступают вены.
Трейси отвернулся, взглянул в окно на огромное дерево грецкого ореха в заднем дворе. Сколько раз в детстве он взбирался на это дерево? И сколько раз мама кричала ему: «Слезай, Трейси! Это очень опасно!» Мир казался матери полным опасностей, и она хотела уберечь от них Трейси. А он каждый раз бежал за поддержкой к отцу, не подозревая, что у родителей прямо противоположные взгляды на его воспитание и уступать друг другу они не собираются.
Мой отец, мой несокрушимый отец, подумал Трейси. И стиснул кулаки так, что ногти впились в ладонь.
— Ну, по крайней мере, раз умом тебя не обделили. — Трейси понял, что отец имеет в виду подслушивающее устройство. — Если б ты дал эту штуку какому-нибудь хваленому эксперту, он бы даже не понял, что перед ним, — Луис Ричтер откинулся на спинку стула и вынул из глаза лупу. — А я понял.
Он всегда гордился своими знаниями, подумал Трейси.
Старый Ричтер поднял пинцет с «клопом».
— Это маленькое устройство, — сообщил он, — способно воспринять любой слышимый человеческим ухом звук в диапазоне от двадцати герц до двадцати тысяч герц и донести его до приемника, находящегося на расстоянии пятидесяти миль, — на лбу его выступили крупные капли пота, встревожившие Трейси. — Черт побери, — задумчиво произнес он. — Я должен был изобрести такое устройство десять лет назад. Почему не я его придумал? — Он помахал пинцетом. — Но я все же могу такое создать.
— Мы нашли эту штуку на дне графина с грушевым бренди, — Трейси не хотел, чтобы отец отвлекался от темы. — Ее спрятали в самой заспиртованной груше.
— С ума сойти! — воскликнул Луис Ричтер. — Я бы хотел встретиться с тем, кто это сделал.
— И я тоже, — ответил Трейси.
— А когда я отказывал тебе в твоих желаниях? — горделиво произнес Луис Ричтер.
* * *Киеу вышел из скоростного лифта на предпоследнем этаже здания на Голд-стрит в Нижнем Манхэттене. Мисс Кроуфорд уже ждала его. Уверенными шагами она направилась навстречу по устилавшему пол серому ковру, протянула руку для поцелуя. Киеу грациозно поклонился.
— Мерси боку, — пробормотала она. Глаза за очками сияли. Хорошо сшитый костюм из легкой буклированной ткани, легкий аромат дорогих духов: встречала Киеу сама мисс Кроуфорд, а не кто-либо из многочисленного штата секретарш, только потому, что с Киеу здесь считались.
Мисс Кроуфорд была женщиной выдающейся во всех отношениях: она имела несколько ученых степеней, но главным в ней был талант не вмешиваться в то, что ее не касалось.
Дела, связанные с Киеу, находились именно в этом ряду, однако, говоря «Проходите, он вас ждет», она в очередной раз подумала: «Я бы все на свете отдала за пару часиков наедине с этим божественным телом».
Киеу взбежал по широкой винтовой лестнице, также покрытой серым ковром. Вид, открывавшийся из офиса, который занимал весь верхний этаж, был восхитительным. Стеклянные стены-панели казались витринами ювелира, за которыми блистали драгоценности цивилизации: небоскребы Манхэттена, Центр мировой торговли, парк перед мэрией, воды Гудзона, и даже далекие очертания Нью-Джерси и Стейтен-Айленда.
На фоне панорамы Уолл-Стрита шагал высокий человек. В руках он держал лист с текстом телекса. Первое, что бросалось в глаза — все тот же странный контраст между загрубевшими, наработанными костяшками и наманикюреныыми ногтями.
Яркое освещение выгодно подчеркивало черты его лица: широко расставленные голубые глаза, тяжелую челюсть человека, привыкшего повелевать, прямой нос с резко очерченными ноздрями. Тщательно ухоженные усы были такими же седыми, как и шевелюра, лишь в последние несколько лет начавшая несколько редеть.
В этот момент раздалось жужжание интеркома, и человек махнул рукой Киеу: подожди.
Нажал на кнопку.
— Слушаю, Мэделайн.
— Мистер Макоумер, как вы и просили, я соединила вас с Харланом Эстерхаасом. Он на третьем канале.
Макоумер взял трубку.
— Сенатор! Рад вас слышать! — Голос его был полон воодушевления.
— Я тоже.
— Говорят, завтра вы должны быть в городе. Думаю, пришло время завершить нашу сделку.
— Я восхищен вашими источниками информации: я сам узнал, что поеду в Нью-Йорк, лишь час назад. — Сенатор рассмеялся.
— Давайте встретимся в четверть четвертого в Музее современного искусства. Знаете, где это?
— Нет проблем. Увидимся.
Макоумер положил трубку. Он улыбался:
— Хоть это и дорого — телефонная линия, которую невозможно отследить, однако она себя окупает.
Киеу уже прочел телекс, но Макоумер все же прокомментировал его содержание:
— "Вампир" — это настоящий успех. Сегодня он в двадцать седьмой раз поднимался в воздух с аэродрома «Голодная лошадь», — Макоумер говорил об аэродроме компании в глухой северо-западной части штата Монтана. — Двигатель с керамической камерой сгорания работает как часы, даже при повышенных нагрузках. Только представить! — Он обогнул сделанный из оникса письменный стол. — Двадцать семь вылетов всего лишь за восемь дней! Эта чертова штуковина в четыре раза легче двигателя из литого алюминия, к тому же не нуждается в системе охлаждения! — Лицо его сияло.
— Мы не ошиблись! Теперь мы можем установить на борту истребителя в три раза больше оборонительных и наступательных систем, чем на любом ином вертолете подобного типа и размеров.
Киеу тоже был доволен.
— А как насчет ССОД? — спросил он. Так они называли систему скоростной обработки данных: все бортовые компьютерные системы, включая ночное наведение на цель, были сделаны не на старомодных чипах, а на лазерах. Это означало значительное сокращение времени на обработку информации, и, следовательно, превращало «Вампир» в самый совершенный из существующих вертолетов, ибо его системы могли просчитывать, маневрировать и поражать цель быстрее других, даже быстрее баллистических ракет.
— Сегодня в небе над аэродромом было уничтожено девятнадцать целей за три секунды, — а «целями» они называли ракеты всех типов, правда, на этот раз лишенные своих смертоносных зарядов. — ССОД уничтожила все. Я недавно говорил по телефону с пилотом, он уверяет, что за двадцать лет своей боевой практики такого еще никогда не встречал. Он просто вне себя от восторга! Весь персонал «Голодной лошади» жил при аэродроме, чтобы избежать утечки информации.
— Итак, мы этого добились, — сказал высокий. — Вовремя и в пределах бюджета.
Киеу вновь глянул на телекс.
— И все это — благодаря двигателю с керамической камерой, — сказал он. — Идея Такакуры модифицировать двигатели для космических челноков НАСА оправдала себя. Но направление поисков подсказали ему вы. Это вы поняли, что с обычным двигателем мы не сможем создать истребитель шестого поколения.
— Да, — согласился Макоумер. — Как только я узнал о ССОД, мне сразу же стало ясно, что обычный двигатель не выдержит таких нагрузок, — он удовлетворенно потер руки. — Прекрасно. Я доволен. Через несколько дней мы сделаем соответствующее сообщение и посмотрим, что из этого выйдет.
— Я полагаю, теперь вы примете предложение Трехсторонней комиссии.
Макоумер кивнул: комиссия, состоявшая из ведущих бизнесменов и политических деятелей Нью-Йорка, предложила ему сопровождать их во время визита в Китай.
— Сейчас мне необходимо создать впечатление человека, помогающего добиваться более солидных торговых связей с КНР, — он улыбнулся. — К тому же это прекрасное прикрытие для того, чем я действительно должен заняться на востоке. Я буду в Шанхае в начале следующей недели. Пришло время поджечь фитиль.
