Десмонд Бэгли - Оползень
Клэр подошла к письменному столу и села. Говард, по-моему, готов был наброситься на меня, но Доннер схватил его за пальто и потянул назад. Они оба отошли в сторону, и Доннер начал что-то яростно шептать Говарду на ухо. Я прекрасно знал, что он говорил. Если письмо дойдет до Булла, это будет означать признание Говардом факта, что он провалил серьезное дело. Из того, что я уже успел увидеть, легко было сделать вывод, что старик относится к сыну с презрением, недаром он приставил к нему Доннера в качестве няньки. Булл Маттерсон никогда не простит Говарду, что тот чуть не потерял миллион долларов.
Вошел Вейстренд. Клэр взглянула на него и сказала:
– Пожалуйста, отвези это письмо в Форт-Фаррелл, Мэтью.
Шепот в углу перерос в шипение, и Говард пожал плечами. Доннер сказал решительно:
– Подождите минутку, мисс Трэнаван. – Затем он обратился прямо ко мне, и на этот раз в его тоне не прозвучало сомнения, что у меня есть право вести переговоры. – Вы имеете в виду, Бойд, что вы берете четыре миллиона долларов?
– Мисс Трэнаван возьмет.
Его губы на мгновение сжались.
– Хорошо. Я уполномочен согласиться. – Он вынул из кармана контракт. – Все, что нужно, – это обозначить сумму и получить подпись мисс Трэнаван при свидетелях.
– Я ничего не подпишу, пока мой адвокат все не проверит, – холодно сказала Клэр. – Вам придется подождать.
Доннер кивнул головой. Он и не ожидал ничего другого, так как сам был законником.
– По возможности поторопитесь. – Он вынул ручку, заполнил графу посредине листа, затем сунул ручку в руку Говарду. – Подпишите.
Говард поджал губы и размашисто расписался. Выпрямившись, он ткнул в мою сторону дрожащим пальцем.
– Смотри, Бойд, ой, смотри. Больше тебе не удастся так вести себя со мной.
Я улыбнулся.
– Говард, в порядке утешения скажу тебе, что у тебя здесь не было никаких шансов. Во-первых, мы прекрасно знали, что имели, и, во-вторых, мне пришлось долго уговаривать Клэр согласиться на продажу. Ее это не интересовало, а это большое преимущество при деловых переговорах. Тебе нужна была сделка, непременно. Твой старик ее бы не упустил.
Доннер сказал:
– Видите? Я заверяю подпись мистера Маттерсона. – Он расписался и положил бумагу на стол. – Я думаю, это все.
Говард повернулся на каблуках и вышел, не произнеся ни слова. Доннер последовал за ним. Клэр медленно разорвала письмо, которое она написала, и сказала Вейстренду:
– Необходимость ехать в Форт-Фаррелл отпала, Мэтью.
Тот потоптался на месте, потом рот его растянулся в улыбке.
– Кажется, вас хорошо опекают, мисс Клэр. – Он взглянул на меня дружелюбно и ушел.
Я вдруг почувствовал, что у меня подкашиваются ноги, и сел. Клэр сказала деловито:
– По-моему, тебе надо выпить. – Она подошла к бару, достала виски и налила мне большую порцию. – Спасибо, Боб.
– Я не думал, что нам удастся провернуть такое дельце, – сказал я. – Когда Говард собрался уходить, мне показалось, что все рухнуло из-за меня. – Я помотал головой.
– Ты его шантажировал, – сказала она. – Он до смерти боится своего отца, и ты это использовал, чтобы напугать его.
– Поделом ему. Он попытался навязать тебе нечестную сделку. Впрочем, старый Булл об этом не узнает, и он будет счастлив со своим миллионом долларов. – Я взглянул на нее. – Ну, а ты что собираешься делать со своими четырьмя?
Она засмеялась.
– Теперь у меня есть возможность организовать собственные раскопки, раньше я не могла себе этого позволить. Но сначала я хочу помочь тебе. Мне не понравилось высказывание Говарда о разорившихся геологах.
– Да нет, – сказал я. – Я ничего особенного не совершил.
– Ты сделал много больше, чем смогла бы я одна. Мне бы не выдержать такого разговора с Говардом. Так что комиссионные – по праву твои.
Об этом я даже и не подумал. Клэр продолжала:
– Давай будем разговаривать по-деловому. Ты проделал определенную работу, и тебе за нее положена плата. Ну, скажем, двадцать процентов?
– Ради Бога! Это слишком много. Десять процентов.
– Мы поделим разницу, – сказала она. – Это будет пятнадцать процентов. Ты их получишь.
Я сделал хороший глоток виски и чуть не поперхнулся при мысли о том, что только что заработал шестьсот тысяч долларов.
2
Как я уже говорил, мы вышли в тот день поздно, и, когда остановились, чтобы перекусить, были не так уж далеко от дома. Наблюдая за тем, как Клэр разжигает костер, я понял, что она привычна к лесу, – костер получился как раз такой, какой надо. Я спросил ее:
– А как вышло, что Вейстренд работает у тебя?
– Мэтью? Он работал у дяди Джона. Он был хорошим лесорубом, но с ним случилось несчастье.
– Он мне рассказывал.
– Он вообще много горя хлебнул. Примерно в то же время умерла его жена – кажется, от рака. На его руках остался мальчик, и дядя Джон позвал его к себе помогать по дому, что в Лейксайде. Лесорубом он уже работать не мог.
Я кивнул.
– И он вроде как перешел потом к тебе.
– Да. Он присматривает за домом, когда меня нет. – Она нахмурилась. – А молодой Джимми, он прямо сошел с ума, к сожалению. Он крупно поссорился с отцом из-за чего-то и ушел работать в Корпорацию Маттерсона.
– Я догадываюсь, из-за чего они поссорились. Ведь работа, которую получил Джимми, – плата за то, что он наговаривал Говарду обо мне.
Она покраснела.
– Ты имеешь в виду, о той ночи в доме?
Я сказал:
– Джимми мне должен за это и еще кое за что. – И я рассказал ей о дикой гонке по дороге с Кинокси, когда я был начинкой в бутерброде из лесовозов.
– Ты чуть не погиб! – воскликнула она.
– Конечно, но все было бы представлено как дорожное происшествие. – Я улыбнулся. – Но старый Булл оказался джентльменом. Он хорошо мне заплатил, и ют теперь у меня есть джип.
Вытащив геологические карты, я объяснил Клэр, что собираюсь делать. Она схватывала на лету.
– Это почти так же, как в археологии. Глядя на карту, всегда знаешь, где копать. Только значки отличаются.
Я согласился с ней.
– Этот район называется Скальный Разлом. Он возник в результате геологических катаклизмов, и обычно в таких местах на поверхности обнаруживаются разные интересные вещи. Так что у нас есть шанс кое-что обнаружить, хотя рядом, на земле Маттерсона, ничего и не было. Давай пойдем прямо в верховье долины.
До верховья было всего миль десять, но время поджимало, и по дороге разведкой я не занимался. Я решил, что лучше уж скорее добраться до места, а потом, на обратном пути, спускаясь, присмотреться. Так будет легче.
Когда мы разбили лагерь, стемнело. Луны не было, и единственный свет шел от костра, который весело потрескивал и распространял приятное тепло. За костром начиналось черное пространство, океан деревьев: елей, сосен, кедров, других хвойных. Все они были очень ценны с коммерческой точки зрения. Я спросил Клэр:
– Сколько же у тебя земли?
– Около десяти тысяч акров, – ответила она. – Их мне оставил дядя Джон.
– Тебе, наверное, следует завести небольшую лесопилку. Смотри, сколько спелой древесины, ее давно пора рубить.
– Ее ведь придется тащить через Маттерсонову землю. В обход – страшно невыгодно. Вообще, надо подумать об этом.
Я оставил ее заниматься приготовлением пищи и пошел набрать лапника для постелей, которые я решил устроить по обе стороны от костра. Она распоряжалась у костра со знанием дела, не производя ни одного лишнего движения. Я видел, что тут ее нечему учить. Скоро вокруг распространился вкусный запах мяса, и она позвала меня. Вручив мне полную тарелку нарезанного мяса, она улыбнулась и сказала:
– Утка, которой ты меня угощал, была вкуснее.
– Нет, это просто чудесно. А завтра мы, может быть, раздобудем свежего мяса.
Мы ели и разговаривали, потом пили кофе. Клэр порылась в своем рюкзаке и достала фляжку.
– Хочешь выпить?
В день, когда тебе привалило шестьсот тысяч долларов, отказаться было невозможно. И я сказал:
– Ну, один глоток не повредит.
Ночь выдалась чудесная. Даже летом на Северо-Восточных территориях Британской Колумбии теплые ночи редкость, а это была одна из них – мягкая, покойная ночь со звездами, окутанными дымкой облаков. Я потягивал виски и, наслаждаясь его крепким вкусом, вдыхая аромат дымка от костра, чувствовал себя легко и свободно. Может, это происходило из-за присутствия рядом женщины; ведь в тех местах, где я обычно разбивал свой лагерь, женщин встречаешь редко, а когда случается, у них оказываются плоские носы, широкие скулы, черные зубы и кожа, намазанная прогорклым жиром, они привлекательны для своих соплеменников-эскимосов, но не для меня.
Я расстегнул рубашку и вытянул ноги.
– Не хочу никакой иной жизни.
