Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)
Он не отвечает, и тогда я усмехаюсь.
— Катитесь оба к черту.
Разворачиваюсь и ухожу.
Я чувствую, как Максим прожигает мне спину, и слышу, как Шрам спрашивает, о чем это я. Но мне плевать. Руки до сих пор трясутся. Я засовываю их в карманы шорт и придавливаю к ногам.
Удаляюсь от своей стаи дальше. Как можно дальше.
Глава 8. Ядовитый день
Просыпаюсь, и удивленно смотрю перед собой. До сих пор не могу поверить в то, что пришла домой раньше мамы и благополучно избежала скандала.
Смотрю на часы и поднимаюсь с кровати. Голова ноет, перед глазами прыгает шкаф, зеркало, стол. Жмурюсь и облокачиваюсь о стену. Перевожу дыхание.
Сегодня я не буду сидеть дома. Не собираюсь больше играть в бедную овечку. Надоело чувствовать себя слабой и такой же тонкой, как лед весной. Пойду в школу.
Тело наливается свинцом, когда я выхожу из комнаты и иду в ванну. Сейчас около семи утра: мой сон продлился чуть больше часа. Но это незаметно. Такое ощущение, будто я и вовсе не ложилась. Дома тихо, спокойно. Я даже соскучилась по подобной атмосфере.
В ванной смотрю на себя в зеркало. Под подбородком остался небольшой шрам, синяки впитались в кожу и больше не видны, красноватое пятно на лбу едва заметно. Мну щеки и удивляюсь, своему скорейшему выздоровлению. Возможно, и, правда, несмотря на обилие неудач и неприятностей, я счастливица. В каком-то смысле.
Протираю руками лицо и выдыхаю. Вчерашний алкоголь отразился на моей физиономии: выгляжу я, как заядлая алкоголичка с серыми кругами под глазами и характерным усталым видом. Больше никакого Джека. Больше никакой Белой Лошади.
Улыбаюсь. Вряд ли данное обещание проживет долго, но я хотя бы должна постараться его выполнить.
Моюсь, чищу зубы и иду на кухню. Делаю чай, пока он закипает — одеваюсь, и недоуменно усаживаюсь за стол. Оглядываюсь вокруг. Слишком все гладко и спокойно. Так не бывает.
Решаю сходить за Кариной. Она давно уже должна была выйти, чтобы поесть или умыться.
Открываю дверь в её комнату, и удивленно замираю: там пусто. Кровать не тронута, сумки нет. Ищу её телефон: тщетно.
Разворачиваюсь и стремительно иду обратно на кухню.
Как же мне надоело тревожиться! Надоело быть ответственной, старшей сестрой, ведь, по сути, Карина уже взрослая. Она сама в состоянии следить за собой, сама может контролировать свои действия и поступки. Но нет. Что-то в моей голове срабатывает, какой-то механизм, и я не могу сидеть на месте. Сразу начинаю волноваться, искать подвох. Осточертело это чувство ответственности, словно, если она пострадает, в этом будет лишь моя вина, и ничья больше.
Пью чай и встревоженно смотрю перед собой. Как бы мне хотелось проснуться и позабыть обо всем, что происходит. Как бы я хотела, чтобы мы с Кариной начали общаться так же, как прежде. Она моя сестра, в конце концов. Ссориться с ней нелогично, неправильно. Мы должны поддерживать друг друга, а не точить ножи в соседних комнатах.
— Не верю своим глазам, — с сарказмом протягивает сонный женский голос, и, развернувшись, я вижу маму. Она укутана в плед и зевает. — Ты добровольно решила пойти в школу?
— Надоело сидеть дома, — всё ещё взволнованно, поясняю я. Нужно успокоиться и взять себя в руки.
— А где Карина?
— Она уже ушла.
И снова ложь. Мне противно слушать то, с какой легкостью я обманываю маму. Это не я. Это кто-то другой. Хотя с другой стороны, я прикрываю сестру. Может, в такой ситуации приврать не является преступлением?
— Почему вы не поехали вместе?
— Да, мы до сих пор не помирились, — объясняю я. — Разговариваем, перекидываясь фразами. Как чужие.
— Ничего страшного, — мама улыбается и наливает себе кофе. — Скоро вы позабудете обо всех ссорах.
Я киваю. Хочу поскорей уйти из кухни, так как больше не могу сдерживать внутренние эмоции, но не успеваю.
— Как вчера прошел день? — мама пристально смотрит на меня. — Ты позанималась, как я тебя просила?
— Я… — опять врать? Господи. — Я сделала несколько тестов по русскому. И ещё написала сочинение по английскому. Отнесу сегодня его учительнице на проверку.
— А что с биологией и химией?
— Мам, давай придем к компромиссу. Если до нового года ты не увидишь, что я серьёзно настроена поступать на факультет журналистики, то можешь спокойно послать меня учить ваши медицинские штучки.
— Этот компромисс бессмысленный. Пока я буду следить за тобой, пройдет много времени.
— И всё же, дай мне шанс, — прошу я. — Мне не по душе, становиться врачом, и ты это прекрасно знаешь. Потратить годы на то, что совершенно не нужно — не менее бессмысленно.
Мама задумывается и неуверенно пожимает плечами.
— Как хочешь. Это твоя жизнь.
В её голосе звучит явное неодобрение, но я не обращаю внимания. Киваю и выхожу из кухни. У меня и так достаточно проблем. ЕГЭ кажется просто спичкой в огромном разбушевавшемся пожаре.
На остановку я прихожу как раз в тот момент, когда нужный автобус срывается с места. Недовольно выдыхаю и сильней закутываюсь в пальто. Отмечаю, что оно не такое теплое, как пальто Макса, и корю себя за подобные мысли.
Больше никакого Макса, больше никакой стаи.
В груди что-то ноет. Возможно, мне не по вкусу данный вывод: отказаться от ночной жизни, может, и правильное решение, но от его принятия — становится грустно и как-то пусто внутри. Я не смогу уйти из стаи просто так, и главное: я понятия не имею, почему.
Нужный автобус приходит только через пятнадцать минут. Я успеваю окоченеть и проклянуть все подъезжающие маршрутки. Выходит так, что в школу я приезжаю на пять минут позже. А в кабинет попадаю с опозданием на целых десять.
Учительница не хочет впускать меня. Начинает отчитывать и ругаться. Но затем, видимо, вспоминает, что я лежала в больнице и позволяет занять место.
Я закатываю глаза и сажусь за парту. К чему устраивать концерт, если я в любом случае добьюсь того, что мне нужно?
— Лия, мы записали две новые темы. — Учительница смотрит на меня сквозь свои квадратные очки и хмурится. — Возьми конспект у кого-нибудь, хорошо? Иначе на контрольной попадешь в курьезную ситуацию.
Я киваю, и не могу скрыть улыбки. Только учителя способны говорить подобные фразы подобным тоном, употребляя подобные слова.
Когда преподаватель начинает что-то писать на доске, я наклоняюсь вперед и легонько касаюсь плеча Марины. Та разворачивается и поджимает губы.
— Ну как ты?
— Отлично. — Трубецкая первая, кто спросил о моем самочувствии. — Жива, как видишь.
— Ты всех напугала.
— Почему?
— Как почему? — она заправляет за ухо локон русых волос и пожимает полноватыми плечами. — Все боялись, что ты вновь потеряешь память. Это бы сломило тебя.
Я улыбаюсь, хотя внутри уже чувствую, как растет желание ударить одноклассницу по голове. Боже мой, ну кто способен говорить такие глупые вещи? Наверно, только безмозглые дуры.
— К счастью, всё обошлось. Я хотела попросить тебя одолжить мне конспекты. Сможешь?
— Конечно. Только после урока, хорошо?
— Да, естественно.
Отодвигаюсь назад и вижу, как одноклассница вновь поворачивается к своей тетради. Скрещиваю на груди руки: школа явно не моё место. Может, в институте всё изменится? Если я, конечно, туда поступлю…
В классе я единственная, кто сидит без пары. Наверно, надо воспринимать это как попытку всех ребят огородиться от особы, чья жизнь вечно висит на волоске. Хотя, какое им дело? Я, что, ношу в школу оружие, или прилюдно кидаюсь под машины? Что во мне странного, и почему меня нужно бояться? Старые вопросы, на которых нет ответов.
Я очень долго жду звонка. Мне кажется, что проходит целая вечность, а не сорок пять минут. В моем случае тридцать пять.
Встаю, беру у Марины тетрадь, собираю учебники и медленно плыву по течению.
В коридорах, как на дороге: двухстороннее движение. Я становлюсь в крайний правый ряд и переключаю скорость. Хочется попасть в кабинет истории и бездумно уснуть на парте.
Но когда я прохожу мимо столовой, то вижу, как мне кто-то машет и останавливаюсь. Присматриваюсь, тяжело выдыхаю. Кира.
Какие бы чувства не бушевали во мне, желание узнать, как она себя чувствует, перевешивает гордость. Поэтому я проскальзываю между прохожими, и подхожу к блондинке. Та сидит за столом и устало держится за голову. По-моему, ей гораздо хуже, чем мне. Глаза Киры красные, мутные. Она бледная и слабая. Мне кажется, что если я коснусь её плеча, подруга рассыплется на маленькие кусочки.
— Ну, привет, — хрипит она.
— Привет. — Я сажусь напротив и недоуменно складываю перед собой руки. — Как себя чувствуешь?
— Паршиво. Как ещё? — Кира усмехается. — Такое ощущение, что вчера стадо слонов станцевало на мне грязную мамбу.
