Линкольн Чайлд - Смертельный рай
— Оно купило лицензию у нас.
— Ничего особенного, — сказала несколько секунд спустя Тара. — Сниффер ничего не показывает.
— Чем занимается этот человек? — спросил Лэш.
— Отдел упаковки отвечает за безопасное архивирование данных о клиентах по завершении процесса.
— То есть после подбора партнера.
— Верно.
— И вы говорили, что он руководит этой службой. У него есть доступ к личным данным соискателей?
— Мы распределяем сведения о клиентах по нескольким отделам упаковки, чтобы минимизировать риск. Теоретически это возможно. Впрочем, если бы он попробовал сунуть нос туда, куда не положено, данные с клавиатуры показали бы это.
— Он мог получить доступ к информации с другого терминала?
— Они требуют ввода идентификационного кода с браслета. Если бы он воспользовался другим терминалом, мы бы знали об этом.
Наступила тишина. Мочли смотрел на экран, скрестив руки на груди.
— Тара, — сказал он, — проведи частотный анализ нажатий на клавиши. Посмотрим, нет ли каких-либо отклонений.
— Минуту.
Экран обновился, и на нем появился ряд параллельных колонок: дата, время и какие-то таинственные сокращения, которые ничего не говорили Лэшу.
— Никаких отклонений от нормы, — сказала Тара. — Все вполне типично.
Лэш вдруг понял, что не дышит. Неужели опять все повторится и то, что казалось удачей, вновь окажется очередным тупиком?
— Даже чересчур типично, — добавила Тара.
— То есть? — удивился Мочли.
— Вот, посмотрите. Ежедневно, ровно с 14.30 до 14.45, повторяются в точности одни и те же команды.
— И что в том необычного? Это может быть какое-то рутинное действие, например обновление архива.
— Даже в таких случаях есть небольшие отличия — новые файлы или другое место размещения резервной копии. А здесь все одинаково, вплоть до названий.
Мочли несколько секунд смотрел на экран.
— Ты права. Ежедневно в течение пятнадцати минут нажимались одни и те же клавиши.
— К тому же ровно в одно и то же время. — Тара показала на экран. — С точностью до секунды. Какова вероятность подобного события?
— Так что же это означает? — спросил Лэш.
Мочли взглянул на него.
— Наши сотрудники знают, что их работа контролируется. Хандерлингу известно, что если он попытается сделать нечто очевидное — например, отключить регистрацию ввода с клавиатуры, — то тут же привлечет к себе внимание. Похоже, он нашел некий способ обмануть следящую программу. Наверняка он вводит макрокоманду, состоящую из невинных инструкций, а в это время занимается чем-то другим.
— Возможно, он обнаружил слабое место системы, — сказала Тара. — Какую-то недоработку программы, которую он использует.
— А есть способ посмотреть, что он на самом деле делает эти пятнадцать минут? — спросил Лэш.
— Нет, — ответил Мочли.
— Да, — сказала Тара.
Оба посмотрели на нее.
— Возможно. У нас ведь используются камеры, которые делают снимки экранов всех компьютеров руководства. Это происходит в определенные моменты времени, случайным образом. Но может быть, нам повезет.
Она быстро ввела новый набор команд и замерла.
— Похоже, что в этот пятнадцатиминутный отрезок был сделан только один снимок с экрана терминала Хандерлинга. Тринадцатого сентября.
— Можно распечатать? — попросил Мочли.
Тара ввела несколько команд, и принтер на столе тихо загудел. Мочли схватил страницу, едва она упала в податчик, и все трое посмотрели на нерезкую картинку.
КОРПОРАЦИЯ «ЭДЕМ»Конфиденциальная информация
Результаты запроса SQL-запроса к набору данных А$4719
Оператор: неизвестен Время: 14:38:02.98 13.09.04
Процессорных циклов: 23054
Торп, Л. — Флагстафф, Аризона
Уилнер, Дж. — Ларчмонт, Нью-Йорк
Коннелли, К. — Берлингейм, Массачусетс
Гупта, П. — Мэдисон, Вайоминг
Ревир, М. — Джупитер, Флорида
Империоле, М. — Александрия, Виргиния
КОНЕЦ ПОИСКА
— О господи, — выдохнула Тара.
— Остальные фамилии — это суперпары? — спросил Лэш.
Мочли кивнул.
— Все шесть.
Но Лэш почти не слышал его, лихорадочно сопоставляя факты. «У серийных убийц есть свои привычки…»
Глядя на список, он вдруг кое-что вспомнил, и его бросило в дрожь.
— Вы упоминали про железнодорожный билет, — сказал он Таре. — И аванс за бронирование номера в мотеле.
Тара внезапно широко раскрыла глаза.
— Билет на «Асела-экспресс» до Бостона. На утро пятницы.
— А где находится гостиница?
— В Берлингейме, штат Массачусетс.
Директор отошел от терминала. Все его безразличие куда-то пропало.
— Тара, мне нужны записи телефонных переговоров Хандерлинга. Как с работы, так и из дома. Сделаешь?
Тара кивнула и подняла трубку.
— Спасибо. — Мочли направился к двери, но на полпути остановился и обернулся. — А теперь, доктор Лэш, прошу меня извинить. У меня есть кое-какие дела.
25
Картина убийства во многом напоминала остальные: беспорядок в комнате, разбитые зеркала, широко раздвинутые занавеси в спальне, словно приглашающие ночь в свидетели преступления. Но кое в чем она выглядела полностью иначе. Женщина лежала в луже крови, жуткой короной окружающей ее изуродованное тело. Стены в безжалостном свете прожекторов сияли пустотой — на них не было никаких надписей.
Капитан Мастертон отвел взгляд от жертвы. У него было измученное лицо полицейского, на которого давят со всех сторон.
— Я все думал, когда ты сюда доберешься, Лэш. Познакомься с жертвой номер три. Хелен Мартин, тридцать два года.
Мастертон смотрел на Лэша, и казалось, что сейчас он выдаст очередное едкое замечание насчет пригодности составленного Лэшем психологического портрета. Но он лишь с отвращением покачал головой.
— Господи, Лэш, ты словно зомби. Каждый раз, когда я тебя вижу, ты выглядишь все хуже.
— Поговорим об этом в другой раз. Как давно наступила смерть?
— Меньше часа назад.
— Следы насилия?
— Судмедэксперт уже едет сюда, но похоже, что ее не насиловали. Нет также признаков того, что она стала жертвой взломщика, застигнутого врасплох. Все как и в прошлый раз. Но теперь у нас кое-что есть. Соседка сообщила, что слышала шум мотора. Марка машины неизвестна, но мы поставили контрольные посты на главных перекрестках и выездах на автостраду. Может, нам повезет.
Преступление случилось столь недавно, что местные полицейские лишь приступали к работе: делали снимки, распыляли дактилоскопический порошок, обрисовывали мелом контуры тела. Лэш стоял, глядя на труп. У него снова возникло раздражающее ощущение неправильности, словно он видел головоломку с неподходящими элементами. Ничто не состыковывалось, а если даже и так, то картина выглядела не лучшим образом. Лэш знал об этом, поскольку уже много дней мысленно менял местами кусочки этой головоломки. Она была подобна огню, который пожирал все другие мысли, не давая заснуть.
Тело было изуродовано, явно в припадке безумия, что указывало на отсутствие у убийцы социальной адаптации. Дом стоял уединенно, на краю леса, так что преступление было не случайным. Кроме того, разбитые зеркала обычно указывали на психологический дискомфорт, испытываемый убийцей после совершения подобного преступления. Вот только такие преступники закрывали тела своих жертв, по крайней мере их лица. А эта женщина была обнажена, причем поза ее выглядела вызывающей. Но ведь это не было убийством на сексуальной почве, как и убийством с целью ограбления. И на этот раз нет даже ритуального нимба из отрезанных пальцев рук и ног, придающего убийству маниакальный оттенок.
Чтобы, составить портрет преступника, нужно войти в его мысли, задать себе ряд вопросов. Что произошло в этой комнате? Почему это случилось именно таким образом? Даже у серийных убийц есть своя извращенная логика. Впрочем, здесь отсутствовало какое-либо логическое объяснение.
Он огляделся. В местах двух предыдущих убийств стены спальни покрывали неразборчивые каракули, написанные кровью, сплошная мешанина противоречий.
На этот раз стены были пусты.
Почему?
Он задержал взгляд на большом окне, выходящем на лес за домом. Как и в прошлый раз, занавеси были раздвинуты, и в черном прямоугольнике отражался свет натриевых ламп. В их ослепительном блеске трудно было разглядеть что-либо, но Лэшу казалось, будто он замечает какие-то неясные пятна на стекле, черные на фоне черной ночи.
