Дэниел Силва - Англичанка
— Не хотели, чтобы вы читали новости о себе.
— И что обо мне пишут?
— Вы пропали без вести… вот и все.
— А что с тем ужасным признанием на видео?
— Его никто не видел. Кроме премьер-министра и его ближайших помощников.
— Джереми?
— Да.
— Саймон?
Габриель кивнул.
— А вы? Вы ведь тоже его просмотрели?
Габриель ничего не сказал. Мадлен остервенело чесала тыльную сторону ладони, словно пытаясь наказать себя. Габриель хотел остановить ее, но не мог — руки по-прежнему были связаны.
— У меня не было выбора, пришлось сознаться, — сказала наконец Мадлен.
— Знаю.
— Мне пригрозили смертью.
— Знаю.
— Сначала я врала, поверьте. Врала, будто между мною и Джонатаном ничего не было, однако они знали все: время, дни, места… Все.
Тут она замолчала и озадаченно уставилась на Габриеля.
— Вы ведь не англичанин.
— Простите, — ответил Габриель.
— Вы из полиции?
— Я друг премьер-министра.
— Значит, шпион?
— Можно и так сказать.
Мадлен улыбнулась. Некогда ее улыбка была прекрасной, однако сейчас в ней читалось нечто безумное. В конце концов Мадлен поправится, только это займет время, решил Габриель.
— Мадлен, пожалуйста, не надо, — попросил он.
— Чего не надо?
— Руки.
Девушка уставилась на свои кисти — она расчесала их до крови.
— Простите, — смиренно извинилась она и сцепила пальцы, да так сильно, что побелели костяшки. — Зачем меня похитили?
— Ради выкупа.
— Они шантажируют Джонатана?
Габриель кивнул.
— Сколько просят?
— Это неважно.
— Сколько? — настаивала она.
— Десять миллионов.
— Господи, — прошептала Мадлен. — Он согласился?
— Не раздумывая.
— И что дальше?
— Мы придумаем, как обменять деньги на вас, чтобы обе стороны остались довольны.
— Много это займет?
— Осталось недолго.
— А именно?
— Я сделаю все, что потребуется, чтобы к утру вытащить вас отсюда.
— Боюсь, мне это ни о чем не говорит.
— Еще несколько часов.
— А потом?
— Мы отвезем вас в безопасное место, там вы отдохнете и приведете себя в порядок. После отправитесь домой.
— Куда? — переспросила Мадлен. — Мне не будет жизни. Все из-за одной глупой ошибки…
— О выкупе и интрижке никто не узнает. Для всех ничего как будто не произошло.
— Это пока пресса не разнюхает. Тогда меня разорвут на части. Так они поступают. Так все поступают.
Габриель хотел было ответить, однако тут в дверь постучали — с силой, два раза. Мадлен дернулась, и желудок у Габриеля будто ухнул в пустоту. Девушка быстро надела ему на голову мешок. Должно быть, и себе тоже надела, однако Габриель этого уже не видел — ткань была очень плотная.
— Вы не представились, — вспомнила вдруг Мадлен.
— Это неважно.
— Я ведь любила его. Очень любила.
— Знаю.
— Больше я здесь не выдержу.
— Знаю.
— Вы должны меня забрать.
— Заберу.
— Когда?
— Скоро.
***Перед тем, как уложить Габриеля в багажник, с него сняли наручники. Машина поехала по той же неровной грунтовой дороге, провалилась в ту же выбоину, зато после выбралась на асфальтированную трассу. Снаружи, наверное, шел проливной дождь, потому что в ниши для колес беспрестанно хлестала вода. Габриель постепенно задремал, убаюканный плеском. Ему приснилась Мадлен — она расчесала руки до самой кости.
— Больше я здесь не выдержу.
— Знаю.
— Вы должны меня забрать.
— Заберу.
— Когда?
— Скоро.
Десять минут спустя машина остановилась, и он проснулся. Женщина заглушила мотор, выбралась из салона и ушла. Цокот каблуков стих; барабанил по кузову «пассата» ливень; гремел и шипел прибой. На какое-то мгновение Габриель испугался, что его бросят здесь подыхать страшной смертью погребенного заживо. Потом зазвонил телефон.
— Мы же сказали: приходи без прикрытия, — напомнил голос.
— Вы же не думали, что я оставлю десять миллионов евро без присмотра?
— Впредь поступай, как мы скажем, иначе девка умрет.
— Обещаю.
В трубке послышался шелест клавиш.
— К крышке приклеен запасной ключ. Возвращайся в отель и жди звонка.
— Сколько ждать?
Связь прервалась. Габриель оторвал от изнанки крышки ключ и отпер багажник. В лицо ему тут же хлынул дождь.
27
Гран-фор-Филипп, Франция
Когда Габриель наконец вернулся в номер отеля, то застал Келлера сидящим на кровати, с тлеющей сигаретой в пальцах, у телевизора: шел повтор матча из английской премьер-лиги, «Фулем» против «Арсенала». Звук Англичанин выключил.
— Хорошо устроились? — спросил Габриель.
— Я видел, как вы подъехали. — Келлер прицелился из пульта в экран и «выстрелил», выключив телевизор. — Ну как?
— Она жива.
— Все так плохо?
— Плохо.
— Что делать будем?
— Ждать звонка.
Келлер включил телевизор и закурил новую сигарету.
***Врожденная выдержка покинула Габриеля. Он уставился в экран телевизора, однако вид взрослых мужиков, гоняющих мяч по траве, показался ему оскорбительным. Тогда он встал, заварил себе еще кружку двойного «Нескафе» и выпил ядреный напиток, сидя у окна. Течение в приливном канале изменилось: вода прибывала. Габриель взглянул на часы; время с последнего раза, как он его проверял, осталось все то же: 3:22. Вот и подтверждение тому, что в половине четвертого утра ничего хорошего не происходит.
— Они не позвонят, — вслух подумал Габриель.
— Еще как позвонят.
— Откуда знаете?
— Они зашли слишком далеко. Не забывайте: вымогателям уже не терпится избавиться от Мадлен. Так же сильно, как и вам — вернуть ее домой.
— Этого-то я и боюсь.
Келлер пристально взглянул на него.
— Когда вы последний раз спали?
— В сентябре.
— Может, выкуп отвезу я?
— Ни за что.
— Ну, мое дело предложить.
— Ценю вашу заботливость.
Келлер перевел хмурый взгляд на экран телевизора. Должно быть, забили гол, потому что мужчины в шортах радостно скакали, точно малые дети на игровой площадке. Габриель же по-прежнему взирал на воду в приливном канале и думал о Мадлен, сдирающей кожу с собственных рук. Поэтому, когда в 3:48 наконец зазвонил телефон, Габриель подскочил, будто услышав вопль перепуганной женщины. В трубке раздался голос — безжизненный, он говорил, запинаясь. Габриель взглянул на Келлера и кивнул один раз.
Время пришло.
***Не найдя нигде ночного портье, Габриель оставил ключи от обеих комнат в деревянном кармане за стойкой и выкатил чемоданы на мокрую после дождя улицу. Двигатель все еще не остыл с прошлой поездки. Погрузив сумки в багажник, Габриель сел за руль. Когда он закрывал дверцу, зазвонил телефон. Выполняя инструкции, Габриель ответил на вызов и перевел сотовый в режим громкой связи.
— Выезжай на трассу А16 и двигайся в сторону Кале, — произнес голос. — Ни в коем случае не вешай трубку. Если связь прервется, девчонка умрет.
— А если пропадет сигнал?
— А ты не теряй.
***Это была четырехполосная автострада, вдоль центральной разделительной полосы ее тянулись осветительные вышки, а по обочинам — ровные возделанные поля. Габриель старался не превышать ограничения по скорости в девяносто километров в час, хотя на дороге больше не было других машин. Одной рукой он рулил, в другой держал сотовый — следя за шкалой сигнала. Она почти все время показывала пять делений, однако на несколько страшных секунд мощность упала до трех полосок.
— Где ты? — спросил наконец голос.
— Приближаюсь к выезду на D219.
— Езжай дальше.
Пейзаж нисколько не изменился: те же поля, осветительные вышки, редкие встречные машины, ЛЭП, из-за которой ухудшилось качество связи. Когда голос заговорил вновь, слышать его мешал треск статики.
— Где ты?
— Приближаюсь к D940.
— Езжай дальше.
ЛЭП осталась позади, и связь снова наладилась.
— Где ты?
— Приближаюсь к развязке А216.
— Езжай дальше.
Когда впереди показались огни Кале, Габриель остановился и, не дожидаясь вопросов, сам доложился о своем местоположении — лишь бы скрасить монотонность «общения» с вымогателями. Ему не ответили, пока он не сказал, что приближается к повороту на D243.
— Поворачивай, — произнес голос. Фраза больше походила на вопрос, чем на команду.
— Куда?
Ответ пришел через несколько секунд: велели ехать на север, в сторону моря.
***Первым городом на пути был Сангатт, скопление продуваемых ветром гранитных домов, перенесенных сюда, казалось, откуда-нибудь из сельской Англии. Дальше Габриеля отправили на запад, вдоль побережья канала, через деревни Эскаль, Виссан и Тардинген. Бывало, что новых указаний не поступало по несколько минут. Габриель слышал в трубке тишину и в то же время чувствовал, что приближается к завершению пути. Пора было внести ясность.
