Альфред Хичкок - Истории, от которых не заснешь ночью
Сто восемнадцать тысяч долларов, и все это мое.
Вода была единственной неприятностью, из-за которой у меня могли быть сложности. Я забыл, что компании водоснабжения и электросети были неразделимы. И подача воды и электричества была прекращена одновременно. А чтобы приготовить раствор, нужна вода.
К счастью, я нашел ее в бассейне, который был у Сары. Доска, на которой уже лежал раствор, ждала меня вместе с песком и известью.
Раствор приготовьте сначала в специальной посудине, чтобы консистенцию вы могли бы оценить вашим мастерком. Будьте внимательны, чтобы не расплескать. Предпочтительней работать прямо внутри рядом с Сарой, так как любой след, любая капля могли бы свидетельствовать о том, что стена свежей постройки.
Начните с того, чтобы уложить раствор на основание будущей стены, после чего вы укладываете тщательно сверху первый ряд плит из облицовочного камня, изобретенных и изготовленных покойным господином Паркером, а потом им же уложенных в подвале бог знает для какой цели.
Было очень трудно работать при освещении одной-единственной керосиновой лампы. Я совсем забыл об уровне каменщика.
Нужно было, чтобы стена была прямоугольной. Я откопал в мастерской уровень и выровнял второй ряд плит. До сих пор все шло прекрасно.
"Спокойной ночи, мадам. Я счастлив, что расстаюсь с вами. Здесь все будет твоим: от пола до потолка, прекрасный метраж (полтора метра), а я в это время буду в пути, на дороге в Монтевидео".
В этой части подвала отдушины или подвального окна не предусмотрели, и мне становилось неимоверно жарко. Поэтому по мере того, как продвигалась моя работа, я был вынужден каждый раз выходить к своему бочонку с вином, чтобы освежиться. В том жутком состоянии перевозбуждения я пил вино, словно воду.
Я уже укладывал четвертый ряд плит и мог работать не на корточках, а стоя, когда в дверь позвонили. Два звонка. Нет, это не было заблуждением. Тут речь явно шла не о веточке, которая стучала в окно. Звонок сам по себе не работал. Кто-то звонил в дверь.
А для того, чтобы работать, я, естественно, надел брюки и рубашку. Я разделся, надел свой домашний халат, вытащив его из чемодана, который я уже спустил вниз вместе с вещами Сары. Пойти на риск и впустить кого бы то ни было, этого я не осмелился бы сделать, но отреагировать надо было. Я хотел знать, кто это и зачем.
На пороге стояла Кэрол. Она спросила у меня, спит ли тетя. Я ответил, что, конечно, да, и справился у нее, что ей нужно. Лицо у нее было опухшим, такое впечатление, что она плакала.
— Ты не догадываешься?
Я сказал, что нет, не догадываюсь.
— Ну что, все кончено? — подождав мгновение, спросила она.
Я ответил и добавил:
— Очень сожалею, что так все произошло. Должно быть, я совсем потерял голову, если начал флиртовать с таким ребенком как ты. Но сейчас ко мне снова вернулся мой здравый смысл, и я искренне думаю о том, о чем сказал этим вечером; я собираюсь купить ранчо и устроиться. Твоя тетя и я, мы начнем вместе новое существование.
Она собралась устроить скандал, но опомнилась, развернулась, обругав меня "сволочью", и бросилась обратно к машине.
Продолжая держать дверь открытой, я закричал:
— Нет, Сара, пустяки. Это Кэрол перчатки забыла.
Мне показалось, что Кэрол рыдала, трогаясь с места. Мне было жаль. Она была славным ребенком, и я ей многим был обязан. Если бы она тихонечко не подкралась ко мне тогда там в погребе, я думаю, что я бы не выдержал эти последние месяцы. Жаль, что она была такой доверчивой. От всего сердца желаю ей встретить в жизни мужчину, который бы оценил ее по достоинству.
Вернувшись обратно в подвал, я снова сделал остановку перед бочонком с вином. Честно говоря, визит Кэрол напугал меня. Но сейчас, когда все так счастливо закончилось, я даже рад тому, что это произошло. Это еще одна преграда, которая будет меня защищать от преждевременного подозрения.
Если бы Кэрол допросили, она бы заявила:
— Нет, я слышала, как он отвечал тете Саре. Ей хотелось узнать, кто это, и он ей ответил, что это я, что я забыла перчатки. Меня раздражало, что каждый раз мне приходилось, чтобы выпить, наливать стакан за стаканом, и я отправился на кухню за кувшином, который унес с собой, чтобы наполнить его и поставить рядом с собой у стены.
На машине я доеду до Глэндайл, где я пересяду на поезд, идущий в северном направлении, оставив предварительно машину на стоянке. Это поможет мне замести следы, когда они начнут меня разыскивать. Из Сан-Франциско в Оумэха. Из Оумэха в Канзас-Сити. И из Канзас-Сити в Новый Орлеан.
Новый Орлеан. Устрицы в раковинах а-ля Рокфеллер у Антуана. Новый Орлеан и Французский квартал, а в карманах у меня — двадцать три тысячи долларов наличными и девяносто в чеках на предъявителя. Было от чего биться сердцу!
Угольник. Уровень. Раствор. Плита. Уровень. Раствор. Плита. И так далее, и бесконечно. Я никогда и не думал, что стена может быть такой высокой. Уровень. Раствор. Плита. Зацементировать каждую плиту ровно, точно на своем месте. Уровень. Раствор. Плита. Потом хорошо положить последнюю в пространство, которое оставалось в самом верху и герметически намертво запечатать, заделать его раствором.
Кончено! Тяжело дыша, я отошел к перегородке напротив.
При слабом свете лампы я отметил, что никогда еще не видел стены, так прекрасно построенной. Помню, что сел на пол, чтобы дать немного отдохнуть спине, а потом, видимо, под действием вина и спертого воздуха я потерял сознание.
Когда я открыл глаза, пламя лампы еще мерцало, но уже едва-едва. У меня, как обычно, когда, я перебираю с вином, болела готова. Дышать было нечем. Я посмотрел на часы. 5 часов. Сейчас наступит утро. Мне было пора в путь.
Я поднялся, взял чемодан и тогда я увидел Сару. Боже милостивый! Так с какой стороны стены я находился?
Теперь-то я знаю, с какой стороны. Я знаю также, какая прочная эта стена. А кровавые пятна на плитах… их оставили мои руки. Восхитительны эти плиты из облицовочного камня. Уложенные и зацементированные мгновенно схватывающимся раствором, они задуманы, чтобы бросить вызов человеку и времени.
У меня нет никакой возможности узнать, прибыли ли в дом новые его владельцы. А если бы я даже мог это сделать, я не осмелился бы привлечь их внимание. Я тоже куда-то отправляюсь, но точно не в Буэнос-Айрес. И лампа сейчас погаснет навсегда.
Во всяком случае, одно совершенно точно. Последнее желание Сары сбылось. Мы навсегда останемся вместе, навсегда…
Джек Лондон
Батар
Батар[3] был истинным демоном.
Факт этот был известен во всем Нортлэнде. "Злодей" — таково было его прозвище; только его хозяин, Леклер Ле Моди,[4] называл его постыдным именем "Батар". Леклер тоже был злым чудовищем, и оба являли собой чудесную парочку. В старой американской поговорке говорится: когда два черта встречаются, берегись боя! Поэтому, когда Батар и Леклер стали вместе существовать, следовало ждать скандала. Когда они впервые встретились, Батар был еще совсем молодой собакой, худой и оголодавшей, со злыми глазами; он рычал, обнажая свои клыки, и ненавидящий блеск сверкал в его глазах, так же, как и верхняя губа Леклера приподнималась, как у волка, и обнажала белые и жестокие зубы. Мужчина своей рукой буквально схватил из приплода щенков Батара за шкирку. Эти два существа, видно, как "рыбак рыбака", поняли друг друга: в ту же минуту Батар вонзил свои маленькие клыки в руку Леклера, а тот в ответ большим и указательным пальцами чуть не задушил щенка, сильно сжав ему горло.
— Черт возьми! — шепотом выругался французский канадец.
Он зализал кровь своей прокушенной руки и швырнул полуживого щенка в снег.
Леклер повернулся к Джону Хэмлину, управляющему почтой Сиксти-Майкл.
— Эта собака мне нравится. Сколько, месье? Сколько? Я беру у вас ее. Плачу за нее тут же.
И может потому, что Леклер уже ненавидел это животное, он купил Батара и дал ему такое ужасное имя. Пять лет блуждала неразлучная парочка по Северу, по землям от Сэн-Майкла и дельты Юкона до верховьев Пелли, даже до реки Мира, Атабаски и Гранд-Эсклав. Беспрецедентной злобности ореол, какая могла существовать только между человеком и собакой, витал вокруг них.
Своего отца Батар не знал, но Джон Хэмлин рассказал Леклеру, что автором появления щенка на свет был серый лесной волк, так что Батар мог вполне считаться незаконнорожденным. Он смутно помнил свою мать — злобное создание, коварное и бесстыдное; с огромной головой, широкой грудью, злыми глазами, но с кошачьей хитростью.
Она не внушала никакого доверия, а факт посещения ее волками, дикими волками, еще более свидетельствовал о ее порочной натуре. Батар унаследовал от своих родителей необыкновенную силу и дикое количество пороков.
А тут еще вмешался в его жизнь Леклер Ле Моди; который схватил своей тяжелой рукой крошечного щенка, в котором трепетала, теплилась жизнь, сформировал и слепил его таким, что он стал злобным, мрачным и дьявольским животным. С более человечным хозяином Батар мог бы стать довольно хорошей собакой в санной упряжке. Но, увы, Леклер отнюдь не создал такой возможности Батару — дать ему усовершенствоваться и стать лучше, а наоборот, он развил в нем вредную сторону его природы.
![Эрих фон Дэникен - Боги майя [День, когда явились боги]](/uploads/posts/books/186572/186572.jpg)
