Экземпляр (СИ) - Купор Юлия

Женька обитал в огромной пятиэтажке уютного фисташкового цвета, которая выглядела так, как будто ее случайно перенесли из Питера в крохотный уральский городок. Дом был построен буквой П, внутри — двор с хозяйственными постройками. Возле подъездов (про тротуары забыли) застенчиво ютились иномарки. Окна первого этажа были расположены очень низко, стучись — не хочу. Господин Балакирев жил на третьем этаже, и до него еще нужно было переть по бесконечно долгой лестнице с массивными перилами, украшенными позолоченными шашечками. На всех подоконниках стояли фикусы в горшочках, лениво покачивая полнотелыми зелеными листьями. Их даже никто не раскурочил — ни фикусы, ни горшочки. Такой подъездной идиллии Костя не видел давно. «Эрмитаж», а не подъезд, честное слово. В таких подъездах, поди, и шприцы не валялись вперемешку с наркоманами никогда.

Женька стоял на пороге, приоткрыв исполинскую — все в этом доме было рассчитано на гулливеров — дверь, и по местным меркам даже казался миниатюрным.

— На больницу похоже, — сообщил Костя, заходя в квартиру.

Женька деликатно притворил за ним дверь. Сегодня он был одет вполне демократично — джинсы и белоснежная толстовка с огромным, как мешок Деда Мороза, капюшоном. Правда, золотые часы были нацеплены поверх манжеты, и эта маленькая деталь сразу выдавала в Женьке человека, выбившегося из грязи в князи.

— Вот серьезно, на больницу. Эти высоченные потолки, люстры и деревянные двери в полукруглых арках, — Костю, которого никто не перебивал, неожиданно потянуло на художественные описания. — Я в такой больничке в Челябинске лежал в детстве. Такой же там интерьер был. Мне тогда аденоиды вырывали. Без наркоза, между прочим. Тебе в детстве дергали аденоиды?

Последнюю фразу Костя произносил уже на кухне, куда его деловито провел Женька.

— Не-а, не дергали, — ответил Женька. — По морде — да, часто били. А аденоиды — это, видимо, жертвоприношение для богатеньких деток.

Кухня в Женькиной квартире была хороша, точно картинка в глянцевом каталоге. Фасад травянисто-зеленого цвета, куча шкафчиков и ящиков, мраморная столешница. Костя еще пока не мог оценить истинных размеров квартиры, но уже понимал, что на самом деле она слеплена из четырех — Женька, как истинный барин, занимал весь этаж. И в квартире было шумно. Костя слышал чьи-то женские голоса и торопливые шаги. Кто-то хлопотал и суетился, суетился и хлопотал. Домработницы? Ассистентки? Женькины любовницы?

— Я искренне рад, что Векслер тебя пригласил, — произнес Женька и полез в холодильник — огромный серебристый «сайд-бай-сайд».

На мгновение его зажало между створок, но потом он победоносно вылез с бутылкой шампанского в руке.

— Бокалы достань, — скомандовал он. — Вон сзади тебя шкафчик.

Костя открыл неподатливую дверцу и снял с подставки пару высоких бокалов, издавших при соприкосновении мелодичный долгий звон, после чего дверца упруго захлопнулась.

— И нам нужно будет заняться твоим имиджем, — сообщил Женька. — Видишь ли, Векслер любит общество хорошо одетых, изысканных людей. Конечно, изысканного человека мы из тебя не слепим, Кость, все равно твоя уральская морда будет выдавать пролетарское происхождение. Но вот приодеть тебя приоденем. Сам офигеешь от восторга, когда себя в зеркале увидишь. По крайней мере, я на это надеюсь.

— У меня совершенно прекрасная морда, зря ты так, — шутливо обиделся Костя, в два глотка осушив бокал с шампанским, и, хотя он не любил брют, это шампанское было изумительно вкусным.

— По местным меркам, конечно, ты молодой Джеймс Дин, — заявил Женька, по второму кругу разливая шипучую жидкость.

— А он когда-то был старым? — поинтересовался Костя. — Неудачный пример.

Шампанское — опасный это напиток все-таки! — придало Косте какую-то истерическую, почти на грани добра и зла веселость. А главной причиной этой веселости была микроволновка. Огромная (в «Эльдорадо» такие не продаются), стилизованная под стимпанк, она стояла на столешнице как царица. Эдакая архитектурная доминанта кухонного гарнитура.

— Да-да, теперь у меня есть микроволновка, — произнес Женька, правильно истолковав Костину ухмылку. — А еще я теперь моюсь каждый день.

— И как, нравится?

— Еще не понял, — простодушно ответил Женька. — Но резиновых уточек на всякий случай накупил. А то мне без них скучно.

Все-таки что-то в нем осталось от прежнего вечно всеми избиваемого подростка из Очень Неблагополучной Семьи. Вот только нынче этот подросток работает директором завода и занимает квартиру, собранную из четырех. А впрочем… Костя внезапно осознал, что сил на зависть уже не осталось. Его разморило, размягчило и расплавило, точно хлебный мякиш в бульоне, и потекло по венам необъяснимое, но такое теплое блаженство, и даже не просто блаженство, а самая настоящая нега, истома, короче, те слова, которые Костя встречал исключительно в старомодных книжках, а теперь же они пригодились, ибо только этими словами он мог описать свое благодушное состояние.

И в тот самый момент, когда Костя, зажмурив глаза в полудреме, кайфовал с бокалом шампанского в руке, на пороге появилось некоторое божество. Комнатная фея — так ее прозвал про себя Костя. Миниатюрная загорелая брюнетка — ее волосы были с таким энтузиазмом прокрашены, что отливали синевой, — зашла на кухню и перво-наперво отправилась к холодильнику. Яркие волосы, яркий макияж, глаза цвета ультрамарин, бархатная маска тонального крема на лице — она выглядела так, будто кто-то на телевизоре вывернул до предела яркость и контрастность. Фея вынула из холодильника изящную бутылку вина и водрузила ее на столешницу. Костя во все глаза смотрел на это черноволосое чудо, а Женька не подавал признаков удивления — очевидно, он привык, что на его кухне хозяйничают красотки в фирменных блейзерах.

— Я Марта, — сообщила девушка, вытащив из ящика штопор, похожий на крохотного металлического человечка: рычажки у него поднимались, будто ручки терпящего бедствие. — А вы, мальчики, все шампанским убиваетесь? — хихикнула девушка, ловко вынув пробку. — Жень, купи уже винный шкаф — в холодильнике же не соблюдается нужный температурный режим для вина, — Марта вытащила из шкафа высокие бокалы и разлила в них рубиновую жидкость. — Я предлагаю вам попробовать вино Нового Света, — произнесла Марта, вручая каждому по бокалу, как заправский официант из дорогого ресторана.

Костя невольно удивился, чем это ей Старый Свет не угодил, но промолчал, чтобы сойти за умного.

— Каберне-совиньон, — Марта с наскока приступила к лекции, — страна происхождения — Чили. Из субрегиона Кольчагуа. Вино 2009 года. Жень, подожди пить, ну что ты как маленький! Дай вину подышать. И держи бокал за ножку, пожалуйста.

— О господи, — Костя сделал маленький глоток, пользуясь тем, что Марта больше внимания уделяла Женьке.

— Это вино, — заученно произнесла Марта, — отличается пониженной танинностью и повышенной питкостью.

Ох и хорошо же ей, наверное, платят, невольно подумалось Косте.

— Ну ребят, — Женька даже немного смутился, — бахнем, что ли. Ну, в смысле, выпьем за повышенную танинность и пониженную питкость.

— Жень, наоборот, — хрустально рассмеялась брюнетка.

Костя осушил бокал до половины. Вино как вино. Во рту вяжет.

— Мальчики, я покину вас, — произнесла Марта, поставив почти полный бокал на столешницу. — Жень, если я понадоблюсь, найдешь меня в библиотеке. Я буду сидеть на подоконнике, завернувшись в клетчатый плед, — и с этими словами комнатная фея Марта деликатно испарилась.

— Жень, — Костя не мог скрыть удивления, — и много в твоей квартире таких красоток по подоконникам раскидано?

— Пледов не напасешься, — отчего-то Женькина улыбка выглядела немного виноватой, будто бы он стеснялся своего достатка. — Марта — мой персональный сомелье.

— Ох, блин.

— У меня еще есть персональный консультант по книгам, — продолжил делиться буржуйскими новостями Женька. — Кстати, наша бывшая учительница литературы. Жаль, сейчас она в Сочи отдыхает. Имеретинский курорт знаешь? Там еще олимпийские объекты, стадион «Фишт», вот это вот все.