Афанасий Егоров - Бой - баба
Пришла в себя постепенно Александра. Рассмеялась мысленно. Вот это кавалер! То чуть в любви вечной не объяснялся, а теперь за решетку засадить готов.
Улыбнулась тонко, подняв кверху наманикюренный пальчик:
— Простите, Сережа. Меня что — в чем-то обвиняют? Тогда напомните, пожалуйста, мои права. Кажется, я могу без адвоката ничего не отвечать?
Еще больше насупился прокурорский. Буркнул хмуро, отводя давящий взгляд:
— Нам не в чем вас обвинять, Александра Вадимовна. Просто… в связи с новым убийством… Антона… возникли некоторые непредвиденные обстоятельства.
Все понимающая женская улыбка плавно переросла в чарующе обворожительную. Грудь полная слегка вверх поднялась. Вырез глубокий еще глубже стал.
— Еще раз простите, а я могу узнать эти ваши… некоторые обстоятельства?
Сдался следак. Губы, плотно сомкнутые, разжал. И оказалась у мужика чудесная мальчишеская улыбка. Добрая и открытая. Развел беспомощно руками:
— Ну, не могу я… милая вы моя! Тайна следствия.
— А я никому не скажу. Обещаю! — глянули очень серьезно бездонные глаза.
— Ну хорошо, — решился следователь. — Антона застрелили из того же пистолета, что и Владимира Моисеевича.
Как громом поразило Александру. Сама не поняла, отчего так испугалась. Ощущение было, будто сама смерть рядом пролетела. Дыханием зловонным опалила. И сквозь звон ватный в ушах:
— Скажите, а у вас нет… еще одного «старинного знакомого»?
Вскинулась оскорблено гордая головка. Голос ледяной зазвенел:
— Не забывайтесь, молодой человек! Вы за кого меня принимаете?!
Поскреб задумчиво выбритый до синевы подбородок прокурорский. Снова взглядом посуровел:
— Вы, Александра, не в безвоздушном пространстве живете. У нас имеются оперативные сведения, что в последнее время вас неоднократно видели в обществе известных криминальных авторитетов. Если желаете, могу напомнить — кого именно. Так называемого «смотрящего» по кличке Камыш и Мурата — наркодельца и чеченского террориста.
— Послушайте, Сережа, — наклонилась к следователю красавица, — это моя личная жизнь, понимаете? Она вас не касается! Если в чем-то подозреваете, так и скажите. Заодно не забудьте адвоката пригласить. Если можно, поприличней.
— Еще раз повторяю, — тоже разозлился следак, — мы вас пока ни в чем не подозреваем! Хотим просто установить, что может быть общего между служащей городской мэрии и откровенной уголовщиной.
— Не волнуйтесь, только не любовь, — с ехидцей отрезала Александра. — Можете так и записать — ни с тем ни с другим я не спала. Довольны?! Или опять не угодила?
Сморгнул ошарашено прокурорский. Назад откинулся. Выдавил из себя тихо:
— Вы в курсе, что Камыш и Мурат войну между собой затеяли?
Молчит красавица. Не знает, что и ответить. Планчик-то удался! Сцепились воры; теперь если не поубивают друг друга, то хоть повод для ареста найдется.
А следак дальше рассказывает. Понял уже — женщина действительно ничего не знает:
— В день убийства Антона случилось еще одно преступление. Вернее, массовое побоище. Кто-то расстрелял в сауне людей из ближайшего окружения Камыша. Среди убитых есть и ваши знакомые. Директор ЖКХ и некий Вадим. Помните, вы о нем говорили? Посадить, по-моему, хотели.
Выгнулась разъяренной кошкой Александра. Снова взбитой прической тряхнула: — Сережа! Объясните наконец толком, куда вы клоните?! Зачем мне эти ужасы рассказываете? Или считаете, это я их всех перестреляла?!
Оглядел с улыбкой хрупкую женскую фигурку Сергей. Головой покачал:
— Нет. Вы бы не смогли…
— Тогда в чем дело? Покраснел вдруг густо следователь.
Но выговорил громко, не спуская глаз с сердито-сосредоточенного милого лица:
— Я много думал… о вас… Бровью не повела красавица. Ни единый мускул не дрогнул. Лишь сжавшие сумочку пальчики слегка побелели. Продолжил прокурорский чуть спокойней:
— Все эти странные убийства банкиров и коммерсантов, которые переросли теперь в настоящую войну, — они все как-то связаны с вами… Подождите! Не надо перебивать! Сколько раз повторять — никто вас ни в чем не обвиняет! Но представьте себе — только не обижайтесь, — что ваше поведение, ваш образ жизни как-то провоцируют, заставляют какого-то психически неуравновешенного человека совершать неадекватные поступки…
— Вы думаете, я с психами дружу?! — не зная, то ли смеяться, то ли плакать, вспыхнула Александра.
Вскочила на ноги, вихрем разворачиваясь на выход. Вернулась, чтобы зло прошипеть:
— А по-моему, Сережа, вы сами немножечко… того!
Тонкий пальчик выразительно крутнулся возле украшенного непослушным локоном женского виска.
Знакомство стало неожиданным для обоих. Занятая невеселыми мыслями Александра бродила бесцельно по вечерним улицам, снова и снова пытаясь проанализировать сказанное следователем городской прокуратуры.
Война, значит… Хорька Осипа убили… и Вадима… Господи, неужели из-за меня?! Быть не может! А золото с бриллиантами кто дарил? И зачем?… Правде надо прямо в глаза смотреть, дорогая. Не вилять испуганно. Может, оказывается, быть! Все может! И кровь, и смерть… Бедный Осип-то точно ни в чем не виноват.
Жирный разве что… Похудеть бы не помешало…
Как же этих идиотов остановить?.. Может, собрать их вместе да объяснить… Сказать, что оба не нужны. Подарки их дорогие вернуть… Доллары ворованные…
Совсем потеряла голову красавица. Сама не заметила, как оказалась на проезжей части. Только взревевший устрашающе близко сигнал и пронзительный визг тормозов заставили ее очнуться.
Встал как вкопанный потрепанный «Москвич». Выскочивший из салона частный таксист кинулся к растерянной женщине с кулаками:
— Ты че, не видишь?! Куда прешь, дура?! Пьяная, что ли?
Вышедший следом пассажир осадил разошедшегося горлохвата:
— Ты полегче, командир. Не видишь, не в себе человек.
— А мне от этого легче?! — не захотел униматься водила. — Меня ж потом посадят, не ее.
«Уж лучше бы посадили, — устало подумала Александра, имея в виду себя. — Всем бы проще стало».
Пассажир тем временем сунул в руку крикуну хрусткую купюру:
— На. Я дальше не еду.
— Как хочешь, — мгновенно успокоился частный извозчик. — Хозяин — барин.
Добавил вдогонку, садясь за руль:
— Присматривай за ней, а то точно под колеса залезет. Отвечай потом за разных дур…
Первый вопрос незнакомца был тривиальным, а потому особенно неловким:
— Вас как зовут?
Вздохнула недовольно красавица. Раздражение внезапное ее охватило. Ну вот, еще один кавалер объявился. Да дайте же наконец одной побыть! Неужто других вам мало?! Утешители, чтоб вас!
Бросила зло, не скрывая неприязни:
— Я в ухажерах не нуждаюсь!
— А я пока не ухаживаю.
В былые времена Александра нашла бы что ответить. А тут просто спросила растерянно:
— Что ж в таком случае делаете?
— Провожаю домой нервничающую даму.
— Делать нечего?!
— Совершенно верно. Вы замужем?
— А вам-то что?
— Это хорошо. Не люблю жен, разгуливающих в одиночестве.
Фыркнула сердито красавица. Вот тоже психолог нашелся! Повернула к непрошеному провожатому раскрасневшееся от досады лицо:
— Уйдите, ради бога! Идите, куда шли! Мне тишина нужна, понимаете?
— Я помолчу…
Ну что ты с ним будешь делать?! Вот осел упрямый! Черт с ним, пусть ходит. Лишь бы с вопросами не приставал.
Дальше пошла гордая женщина. Головку высоко держит, походочка независимая. А сама краешком глаза на незнакомца исподтишка косит. Ничего мужчина. Интересный. Ростом невысок. Александра на каблуках как раз ему вровень будет. Зато сбит плотно: двигается плавно, как на шарнирах. Спина прямая, будто штык проглотил. Стрижка короткая. На военного похож.
Точно! Одна выправка чего стоит. Судя по задубелому лицу с жесткими складками — офицер не из мелких. Отставник, наверно. Или — в отпуске.
Не хам и не наглец. Сказали молчать — молчит. И не бросает…
Неудобно вдруг стало красавице. За что человеку нагрубила? Он же помочь хотел… И сейчас не отказывается… Совсем что-то распустилась…
Подхватила раскаявшаяся Александра провожатого под руку, сама первой заговорила:
— Вы всегда такой… послушный?
— Нет. Вы — первая.
Ну, насчет «первой»-то он не оригинален. Все так говорят. Но все равно приятно.
Продолжил странный незнакомец, как ни в чем не бывало накрыв мозолистой ладонью теплые женские пальчики:
— Обычно я не пристаю к женщинам. Тем более если прямо просят уйти.
— Что задержало на этот раз?
— Глаза.
Совсем пришла в себя красавица. Улыбнулась лукаво, ловя взгляд кавалера:
— И какие у меня глаза?
— Печальные.
Всего ожидала кокетка, но только не этого. Каких только роскошных эпитетов она раньше не слышала! Каждый новый ухажер упражнялся в красноречии, изо всех сил стараясь угодить чуточку капризной, дразняще обольстительной и все же почти недоступной красавице. Поэтому глаза у нее всякий раз оказывались разными. И очаровательные, и прекрасные, и бездонные. На худой конец хотя бы просто красивые.
