Чеви Стивенс - Беги, если сможешь
— Я могу вам чем-то помочь?
— Надеюсь. Меня зовут Надин Лавуа, я выросла в Шонигане.
— И?..
— Может быть, вы мне поможете. У меня есть несколько вопросов насчет мальчика, который погиб в горах в конце шестидесятых. Его звали Финн.
Он присел на бампер, словно его вдруг покинули силы.
— Помню этот случай. Такое не забывается. А почему вы спрашиваете?
— Я в то время жила в коммуне.
Он прищурился и оглядел меня.
— Что-то я вас не узнаю. А когда вы жили в Шонигане?
— Мне тогда было всего тринадцать. Мы жили там с матерью и братом, Робби Джегером. Он по-прежнему здесь живет, а я переехала.
Я надеялась, что он знает Робби, но если и так, он не подал виду.
— Так что вас интересует?
Пока я говорила, он закончил разгружать грузовик. Когда я рассказывала, как Аарон отвел меня к реке и что там произошло, он остановился. Я излагала только факты, без подробностей, но все равно это было нелегко. Подхватив переносной холодильник и удочки, он жестом велел мне продолжать. Лицо у него было сосредоточенное. Наконец я умолкла.
— Пойдемте в дом, — сказал он. — Становится холодно.
У него оказался чистый и опрятный дом, но было совершенно ясно, что здесь живет холостяк: коричневые кожаные стулья, кухня из нержавейки — все здесь словно излучало мужскую энергию. В гостиной он подбросил дров в камин и пригласил меня присесть. После холодной улицы было приятно оказаться в тепле. Пока он ворошил золу, я смотрела, как за окном густой туман спускается на темное озеро.
Покончив с камином, он сел напротив и, опершись локтями о колени, наклонился ко мне. Когда он заговорил, голос его звучал хрипло, почти сердито.
— Это я нашел тело мальчика. Родители все повторяли, что теперь он в лучшем мире. — Он помолчал мгновение, плотно сжав губы. — Со всеми ними было что-то не то. Особенно с Аароном. Мне казалось, что он имеет какое-то отношение к пропаже мальчика, но нам ничего не удалось доказать. Некоторые члены коммуны подтвердили его показания.
— А вы помните, кто именно?
Он откинулся на спинку кресла и поднял взгляд в потолок.
— Имен сейчас не вспомню. Один из свидетелей сказал, что видел, как какая-то женщина танцевала с мальчиком на руках, а потом ушла с ним куда-то. Но потом он сказал, что обкурился и все перепутал.
— Вы считаете, что кто-то велел ему взять свои слова обратно?
— Это возможно.
— А как его звали?
— Левий.
Я молилась, чтобы он не назвал имя Робби, но этот ответ меня тоже потряс.
Заметив мое выражение лица, он спросил:
— Вы что-то хотите добавить?
— Нет. — Я задумалась. — Я плохо помню то время, но Левий очень дружил с моим братом. Странно, что я этого не запомнила.
— Он сразу же отказался от своих слов.
— Вы считаете, они скрывали что-то насчет смерти Финна? Вы думаете… — Я откашлялась, чувствуя, как от внезапно нахлынувших чувств сдавило горло. — Вы думаете, что его убили?
— Нет, следов насилия не было. Он умер от переохлаждения. У его родителей был еще один ребенок — его забрали социальные службы. Я все думал, что с ним стало.
Мы помолчали, после чего он продолжил:
— Мы подозревали, что они выращивают марихуану, но не нашли никаких улик.
— Они и правда выращивали марихуану. Поэтому и не сразу заявили в полицию. Боялись, что вы будете обыскивать территорию.
Он покачал головой.
— Мы поняли, что они избавились от всего, но не нашли кострищ или чего-то в этом роде. Так до сих пор и не знаю, как им это удалось.
Я задумалась.
— Странно. Я тоже не знаю, что они сделали. Всех детей тогда отправили спать. Я переживала за Финна, все думала, как он там один. Аарон повторял, что наши позитивные мысли его вернут.
— Родители у него были идиоты, но хуже всего было то, что они слушали Аарона.
— Он был очень умелым манипулятором. Поэтому меня и беспокоит то, что происходит в центре. Могут быть и другие жертвы.
— Дела о сексуальном насилии всегда сложно расследовать — особенно если речь идет о таком известном человеке. Этот центр сейчас очень популярен. У них много спонсоров, и там крутятся большие деньги.
— Я понимаю.
Он пристально посмотрел мне в глаза, словно проверяя мою решимость. Я не отвела взгляда, но понимала, что он прав, и вновь спросила себя: как далеко я готова зайти?
— С тех пор как они переехали, я продолжаю за ними следить, — продолжал он. — В девяностые годы две сестры заявили, что он их домогался. Делом занимался мой коллега.
Значит, другие жертвы все же были. У меня перехватило дыхание при мысли о том, что Аарон мог сделать с другой девочкой под маской «духовной близости» — я слишком хорошо это представляла.
— А что произошло?
— Дело выглядело довольно основательным, у нас были шансы его арестовать, но в последний момент девушки испугались и пошли на попятную. Сейчас дело закрыто, но Марк всегда бесился из-за этого — ему Аарон жутко не нравился. Могу найти их фамилию.
— Как вы думаете, они согласятся со мной поговорить?
— Сложно сказать, но могу спросить. Они уже выросли. Если узнают, что были и другие жертвы, то могут передумать. В компании чувствуешь себя увереннее.
Я кивнула.
— Попробовать стоит.
Мне не хотелось слишком уж хвататься за эту надежду, но если сестры узнают обо мне, они могут захотеть вновь возбудить дело. Тогда полиции наконец-то удастся призвать Аарона к ответу.
Я не знала, следует ли рассказывать ему об Иве: опасалась, что он сочтет меня параноиком. Однако все же рискнула:
— Одна из девушек, Ива, довольно неожиданно покинула коммуну. Полицейским не удалось ее найти.
Я рассказала ему всю историю, не высказывая никаких предположений, — пусть сам сделает выводы.
Он покрутил кончик уса.
— Так вы думаете, что она вообще не уезжала? Что с ней что-то случилось?
— Не знаю, но меня это тревожит.
— Без заявления о пропаже мало что можно сделать. Полиция не будет начинать поиск, если не появится новая информация.
— Понимаю. Просто хотела рассказать.
— Давайте я поищу фамилию тех девушек и попробую собрать еще какую-нибудь информацию.
— Это было бы прекрасно.
Он положил руки на подлокотники.
— Соболезную насчет вашей матери. Кейт была очень интересной женщиной.
Его слова оказались для меня полной неожиданностью — как и болезненный укол, который я ощутила, впервые за много лет услышав ее имя.
— Так вы ее знали?
— Мой друг как-то купил у нее лошадь.
Это я помнила. Когда мы вернулись из коммуны, мать продала обеих наших лошадей. Потом она завела других. Казалось, что ей невыносимо было видеть все, что хоть как-то напоминало о коммуне, — в том числе и меня. Только Робби мог до нее достучаться.
Стив с серьезным видом расправил усы.
— Я одним из первых прибыл на место происшествия.
Мне сразу же представились ужасные образы — сверкание полицейских мигалок, молодой Стив, вглядывающийся в груду искореженного металла, тело матери на руле, окровавленная рука. Помню, как полицейский постучался к нам в дверь, как отец упал на колени, как дрожали его плечи. Мы с Робби бросились к нему, понимая, что случилось нечто ужасное, что жизнь уже никогда не будет прежней. Я сглотнула, попыталась что-то сказать и не смогла.
Стив заговорил о другом:
— Левий все еще живет в Шонигане.
Я облегченно ухватилась за предоставленную возможность:
— А я думала, что он уехал.
— Он вернулся. У него теперь школа водных лыж, сдает в аренду лодки, гидроциклы, водные велосипеды и все в таком духе. Скорее всего, он согласится с вами поговорить — он довольно дружелюбный малый.
Левий был доброжелательным и веселым парнем, и в моей памяти он всегда был вместе с Робби — то они заигрывали и смеялись с девочками, то работали рядом в поле. Когда мы вернулись домой, Робби был мрачен — я думала, что он скучает по другу, но теперь вспомнила, что в период между гибелью Финна и нашим отъездом они почти не разговаривали. В то время я пыталась понять, в чем дело, но так ничего и не выяснила. Знает ли Робби, что Левий вернулся в город? Возможно, но почему тогда он промолчал, когда я его спрашивала?
— Есть еще одна женщина, с которой вам стоит поговорить, — добавил Стив, — но она может оказаться крепким орешком.
— Кто?
— Мэри. Она тоже жила в коммуне, но осталась в городе, когда они переехали в Викторию. У нее ферма на левом берегу реки недалеко от перекрестка. Сейчас нарисую план.
Он взял лист бумаги и набросал схему. Тем временем я пыталась вспомнить в коммуне кого-нибудь по имени Мэри, но потерпела неудачу. Странно, что мы не сталкивались и что ни мать, ни Робби не говорили о ней.
Стив передал мне карту.
— Спасибо. Поеду туда прямо сейчас.
Почему-то я не хотела ехать к Левию — что-то во мне восставало против такого варианта. Вместо этого я уцепилась за мысль, что есть еще одна женщина, ушедшая из коммуны. До этого на такое решились только моя семья, Ива, Хизер и Даниэль.
