Бонансинга Джей - Ходячие мертвецы. Вторжение
Томми испустил вздох – то ли шока, то ли облегчения, – наблюдая, как массивный вагон катился, переворачиваясь, еще сотню футов или около того перед тем, как остановиться окончательно, теряя колесные пары и рессоры, которые отлетали в сторону и зарывались в высокую траву. Воздух наполнился облаком пыли, которая поднималась над местом аварии и быстро рассеивалась по ветру. Томми опустил голову и издал еще один вздох облегчения. В десяти футах от него Лилли уже сумела подняться на ноги.
– Ты в порядке, парень? – спросила она, хромая к нему.
– Думаю, да.
Томми принял вертикальное положение. Его шатает от головокружения.
– Это было… вау!
Она ощупала Томми, чтобы понять, не ранен ли он.
– Похоже, ты и вправду невредим.
– Да что же это, что ты говоришь такое? Я полностью поврежден! Просто в куски.
Лилли отпустила холодный смешок:
– Да. Полностью. Но это все же лучше, чем альтернативный вариант событий.
Они услышали шум. То ли звук сломанной ветки где-то там, за деревьями. То ли шаркающие шаги.
Лилли глянула через плечо и никого не увидела… пока.
– Не время гладить друг друга по спинке, – произнесла она, замечая тени в лесу. – Шум нашей небольшой разгрузки вагона привлечет сюда толпу. Идем.
Лилли подобрала лакомства, вывалившиеся из рюкзака Томми.
– Давай-ка сложим это все обратно и уберемся отсюда к чертям.
Вопль Глории звучал в замкнутом пространстве кабины «Челленджера» с силой сирены, возвещающей о воздушной атаке. Кровь заливала Боба с ног до головы, а машина начала вилять. Боб давил на лодыжку, ручка ножовки скользила в окровавленных ладонях, кровь пропитывала штаны на его коленях и заливалась в швы между сиденьями. Он знал, что должен спешить. Чем медленнее он резал, тем мучительнее была боль.
Глория закричала еще громче – скрипуче, пронзительно завыла, в голосе скрежетал металл, когда Боб добрался до кости. Он сжал зубы, и ребристое лезвие вгрызлось в твердую, хрупкую ткань. Он давил все сильнее. Глория потеряла сознание, ее тело обмякло.
– Почти, почти, почти! – бормотал он и издавал хрюкающие звуки, пытаясь сломать лодыжку, наваливаясь на лезвие всем телом.
– Черт ПОБЕРИ! – выругался Боб, когда лезвие соскользнуло с кости. – Мне нужен рычаг получше!
– Ох, Боже, Боже, Бог Иисус, Боже, милый Боженька… – бормотала Норма Саттерс, уткнувшись себе в колени. Ее голова тряслась, а плечи придавило горем.
Боб неуклюже выбрался из-под кровавого месива, в которое превратилась нога, и попытался сменить положение, пробираясь между спинками сидений и Глорией, чтобы сесть к ней лицом и быстро закончить дело. Она застонала. Частично в сознании, в бреду от боли, с трясущейся головой, она шептала его имя.
– Я здесь, дорогая, – мягко ответил Боб и продолжил: – Еще одна секунда, один выстрел перетерпеть, и все закончится.
Казалось, что время замедлилось, а потом и вовсе остановилось, пока Боб перепиливал оставшиеся несколько сантиметров кости и в конце концов оторвал ее ногу – на три дюйма выше щиколотки. Она выскользнула из рук Боба и упала в лужу крови, которая натекла на автомобильном коврике внизу. Сиденья тоже все в крови. Боб быстро схватил горелку и зажигалку, пустил ацетилен и выбил искру.
Звук, с которым язычок синего пламени вырвался из горелки, заставил Норму Саттерс вздрогнуть на переднем сиденье – даже несмотря на то, что она глядела в сторону в течение всей операции. Боб прижег сочащийся кровью, зазубренный огрызок. Пахло ужасно – едким, черным дымом, – но это вовсе не самое ужасное.
Хуже всего звук. Шипение поджаривающейся плоти будет жить в воспоминаниях каждого из пассажиров «Доджа Челленджер» до конца их дней. Боб чувствовал, как что-то внутри него умерло, убрал палец с кнопки горелки и потушил пламя, оставляя на культе черный смолистый колпачок.
Каким-то невероятным образом у Майлза получалось держать машину ровно на дороге со скоростью пятьдесят миль в час на протяжении всей операции. Теперь он смотрел в зеркало заднего вида:
– Готово?
– Готово, – ответил Боб, глядя вниз на отрезанную ногу и вытирая липкие кровавые руки полотенцем. – Привези нас домой так быстро, как только сможешь. Мы еще не выбрались из леса.
Он оценил то количество крови, которое собралось на полу на ковриках, на обшивке сиденья и даже на стеклах. Машина изнутри выглядела так, будто здесь зарезали животное. Он прижал полотенце к культе и нежно погладил Глорию по щеке.
Она пыталась говорить, но вместо слов получался тоненький свист, похожий на вздох.
– Ты справишься, детка, – нежно говорил ей Боб, гладя горящую щеку.
Она слабо пробормотала в ответ:
– Прости, Боб… но не справлюсь… пожалуй, нет.
Боб взглянул на нее. Он в смущении покачала головой из стороны в сторону. Она просто не был уверен в том, что правильно расслышал только что. Поэтому он наклонился и приложил ухо к ее искусанным обескровленным губам.
– Повтори, милая.
Слова вышли наружу вместе со вздохом, еще больше ослабляющим ее голос:
– Я бы… предпочла бы… просто… знаешь ли… пусть это… похоже, мне конец.
Глава тринадцатая
– Подожди… Что? – Боб Стуки глядел в умиротворенное лицо женщины, в то время как на ее курносые черты ложилась жуткая невозмутимость. Боб запаниковал.
– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет.
Она пристально смотрела на него глазами, покрытыми мрачной мутной пленкой страдания.
– Отпусти меня, Боб.
– Черт, нет!
Ее веки закрылись:
– Это была… хорошая пробежка.
Он потряс ее.
– Останься с нами! Нет причины…
– Н-нет… для этого слишком много сил… у меня нет.
– Глория! Глория!
Он тряс ее, бил по лицу. Он даже не заметил, что плачет.
– Нет никакой причины для!.. Гло! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!
Ее глаза теперь были закрыты, голова завалилась набок, она мягко хрипела в преддверии смерти. Губы шептали что-то совсем неразборчиво, так тихо, что Бобу приходилось прижать ухо к ее трепещущему рту.
– Сделай так, чтобы я… не…
– ГЛОРИЯ!
– …не вернулась…
– ГЛОРИЯ!
С долгим вздохом:
– …Пожалуйста, удостоверься, что…
– ГЛОРИЯ!
Он тряс ее снова и снова. Слезы застилали Бобу глаза. Он чувствовал привкус меди на языке – привкус соли и окисленного металла – когда машина виляла. Боба прижало к двери, он тряс Глорию, приподнимая… И едва заметил изменение в ее маленьком тельце. Оно совсем обмякло.
– ГЛОРИЯ! ГЛОРИЯ! ГЛОРИЯ!
Боб держал ее и плакал, как вдруг понял, что кончики пальцев его правой руки упираются в нежную плоть как раз над ее сонной артерией.
Пульса не было.
Этот факт дошел до сознания Боба за одну наносекунду, прежде чем он осознал, что именно он сейчас должен совершить.
Боб нахмурился, слеза сорвалась с края нижнего века и сползла вниз по лицу. Он вытянул пистолет из-за спины, где тот застрял между ремнем и потной кожей. Он опустился на сиденье рядом с кровавыми останками Глории Пайн. Затем Боб Стуки издал душераздирающий крик.
Внутри салона маслкара выстрел прозвучал сухо и «плоско», как будто лопнул шарик, как раз в тот момент, когда машина с грохотом вывернула на перекресток Семьдесят четвертого и Восемнадцатого шоссе. Звонкий плевок «магнума» прозвучал приглушенно, будто смятый между стекол и стальных переборок автомобиля, а дальше его почти совсем погасил моток тряпья, прижатого к черепу Глории Пайн. Послышался низкий «бум», который легко можно было принять по ошибке за звук проколотой шины или удара покрышки о рытвину – если бы не явственное, бьющее в спину эхо, которое теперь разносилось по верхушкам деревьев ближайшего леса.
Любому, кто находился в радиусе пяти миль, оно могло напомнить грохот летней грозы на горизонте или кипение шторма, назревающего в отдалении.
Лилли Коул остановилась на тропе и глянула вверх. Она наклонила голову и прислушивалась, ожидая еще звука выстрелов, но это был единственный глухой взрыв, теперь растворившийся в дуновении ветра. На секунду она задумалась, не почудилось ли ей.
– Ты слышал это? – прошептала она молодому человеку, идущему сзади.
Томми утомленно вздохнул.
– Слышал что? Нет. Что это было? Зомби?
– Нет… Мне показалось, я слышала… Неважно.
Лилли глубоко вздохнула и подтянула ремешки рюкзака повыше. Они впивались в заднюю часть шеи в течение последних пары миль, и сейчас она слышала легкий хруст сухожилий при потягивании. Ее рюкзак весил тонну и казался тяжелее с каждой секундой. Она затянула крепления.
– Пойдем… Надо двигаться… Мы почти пришли.
Они продолжали спускаться по каменистой, поросшей сорняками тропинке, извивающейся сквозь чащу.
Пять минут спустя они увидели отблеск металла сквозь просвет в зелени, и Лилли тихо выставила руку, останавливая Томми. Она услышала голоса. Лилли жестами приказала мальчику тихо присесть и замереть на секунду. Она согнулась, скинула свой рюкзак, забралась в него, достала бинокль и всмотрелась через линзы в блеск фиолетового металла, видный сквозь лапы сосен и высокую траву. Лилли различила переднюю часть машины, припаркованной около смотрового люка. Похоже, двери машины были открыты, и виднелись силуэты трех или более людей, сидящих внутри.
