Бонансинга Джей - Ходячие мертвецы. Вторжение
– Да ладно, Глория, скажи это.
– Хорошая попытка, Боб.
Она испустила сухой, саркастичный смешок. Звучал он так, будто она уже обезумела от страха.
– Хорошая гребаная попытка.
– Эй! – Он бросил бутылку и схватил ее за плечи, встряхнул и повторил с досадой: – Кто здесь медик? Три кампании и почетная награда в Ираке – я не умею оживлять разбившихся парашютистов, зато, когда речь идет о полевой хирургии, я как чертова Флоренс Найтингейл[20]! Так что делай, что я говорю, и повторяй за мной. «Я!» Скажи это! «Я!»
Она сглотнула. Посмотрела на него мутными бегающими глазами.
– Я…
– Я собираюсь пережить всех вас, парни!
Ее голос сломался, стал наполовину рыданием.
– Я собираюсь… пережить вас, парни.
– Это точно! И раз ты права, то уж права. А я сейчас…
Голос с переднего сиденья прервал его:
– Сэр, – молодой автоугонщик перекрикивал рев двигателя, сидя за рулевым колесом. – Могу я предложить?
– Только предлагай быстро!
Боб наклонился к ремню, расстегнул его и потянул из шлеек наружу.
– Через секунду мне нужны будут все руки на борту.
– Сэр, я не пытаюсь учить вас, что надо делать, – молодой водитель нервно взглянул в зеркало заднего вида. Он сделал это, параллельно объезжая обломки на дороге и совершая такие сложные маневры, после которых большинство других водителей отправились бы в кювет.
– Но там, впереди, есть стоянка для отдыха, мы можем завернуть туда – и вы сделаете это на столе для пикника или внутри беседки…
– Нет времени!
Боб сжал дергающуюся ногу Глории и держал, перетягивая ремнем на два дюйма выше раны. След укуса уже воспалился, и стригущий лишай красного цвета уже расцвел вокруг раны. Опыт Боба, особенно при работе с огнестрельными травмами, подсказывал, что сепсис может распространяться в течение минуты. Это могло привести к тому, что кровяное давление резко упадет, наступит шок, и внутренние органы начнут функционировать с перебоями, как мигающие фонари в шторм.
К сожалению, у него не было никакого мерила, по которому можно было бы отсчитывать время распространения этой заразы, когда человек укушен ходячим, и не было опыта в работе с подобными инфекциями.
– Просто продолжай двигаться в северном направлении по Девятнадцатому шоссе так же быстро, только сильно не виляй, – приказал он молодому водителю. – Следуй по Ханасс-Милл, а вот там повернешь на запад на Джеффа Дэвиса!
– Но что насчет…
– Просто следуй маршруту! – Голос Боба звучал, как натянутые струны фортепиано. Он пальпировал ногу Глории, чувствуя вдоль сухожилия ниже колена пульс ее малоберцовой артерии. – Чтобы спасти ее, нам надо добраться как можно быстрее до нашего подобия медпункта в подземелье – некоторые вещи я смогу сделать только там!
Женщина на пассажирском сиденье обернулась и посмотрела на Боба дружелюбным взглядом:
– Вы не хотите дать ей остальную часть выпивки? Боб, так ведь?
– Да, мэм, правильно. Конечно. Было бы хорошо.
Боб кивнул и начал затягивать ремень вокруг ноги Глории, затягивая жгут насколько это возможно. Он продел конец ремня через пряжку и сильно его дернул, отрезав путь крови к ране, что заставило Глорию тихо застонать, бормоча что-то неслышное и неразборчивое. Пять минут назад они дали ей половину пинты «Мэд Дог», которую Норма Саттерс сохранила в тайнике своей сумочки, вместе с парой обезболивающих таблеток, которые Майлз Литтлтон держал в бардачке. Теперь наркотики и выпивка начали действовать на нервные окончания Глории.
– Вот и она. – Норма наклонилась вперед и открыла отсек для перчаток. Она порылась в содержимом сумочки, выудила нужные предметы, обернулась и протянула полупустую бутылку с «Мэд Дог» и пузырек с таблетками, будто они, словно старейшины индейских племен, обменивались в знак мира самым ценным.
– Если она примет еще две таблетки секонала с остатками этой выпивки… ох, Господи, она даже не будет помнить, какой год сейчас на дворе.
Лаконичный кивок от Боба.
– Хорошо, давай, хорошо. Быстро дадим ей выпить это.
Они дали Глории обезболивающее и выпивку, та закашлялась и плюнула, но в конце концов съела все это. Глория отрыгнула, икнула, испустила пару мучительных рыданий и, успокоившись, произнесла:
– Никогда не думала, что я буду вот так тусоваться с Бобом Стуки.
Она засмеялась. На самом деле это скорее страдальческий визг, чем смех, и говорила она запыхавшись – наркотик уже подействовал, – лихорадочно говорила с болезненной иронией:
– Гуляем! – Она хихикала и хихикала, и ее хихиканье переросло в искаженные бормотания, но вскоре замолкло.
Боб подложил полотенце под ее ногу. Затем поднял ножовку.
– Не хочешь потанцевать, мистер Стуки? – нечленораздельно бормотала Глория. – Часто сюда заходишь? – Продолжительное хихиканье. – Мы нигде раньше не встречались?
Боб вгрызся ножовкой в ее лодыжку.
– БУДЬ ГОТОВ СПРЫГНУТЬ!
Голос Лилли, едва слышный на ветру, достиг ушей Томми Дюпре мгновенно, прежде чем он увидел резкий поворот рельсов в паре сотен ярдов. Он лежал ничком, на животе, сжимая железную скобу сбоку платформы, жмурясь от порывов ветра, а вагон продолжал нестись в сторону крутого изгиба пути, колеса стучали все сильнее, ходовая начинала дрожать и трястись. Лилли Коул лежала в десяти футах от него, так же на животе, держась за чугунную сцепку в передней части платформы.
Томми понимал, что Лилли абсолютно права: они собирались покинуть вагон в тот самый момент, когда он зайдет в поворот, и им стоило поторопиться. У Томми получилось подняться, не растеряв поклажу и не соскользнув с края на землю. Он присел, тощие ноги согнулись под тяжестью тела, теплый весенний ветер щипал лицо мальчика, заставляя глаза слезиться.
– НА СЧЕТ «ТРИ»!
В передней части платформы Лилли также поднялась на корточки и готовилась к прыжку. В этот безумный момент, скорчившись на ветру, с кипящей в мозгу паникой, Томми думал о субботнем выпуске мультфильмов. Он вспомнил, как Дорожный Бегун слетал с обрыва, оседлав валун или бревно, и в самый последний момент – когда валун уже готов был разбиться о землю – выполнял маленький изящный кувырок, спрыгивал с камня и идеально точно приземлялся на краю только что образовавшейся воронки. А ведь это именно то, что они сейчас собирались сделать. А если это просто физически невозможно? Если сумасшедший гамбит Лилли не соответствовал основным законам физики?
– РАЗ!
Поворот вырисовывался все ближе и ближе, уже всего в сотне ярдов. Томми опустил центр тяжести и готовился сделать достойный прыжок. Стволы деревьев мерцали по краям пути, как будто они приближались к скорости света.
– ДВА!
Томми сжимал железный рычаг сзади себя так сильно, что вибрации от колес продирали сухожилия и встряхивали все кости, будто посылая разряды электрического тока через него. Он задержал дыхание и пристально посмотрел на размытый силуэт Лилли, на ее спину у передней части платформы. Томми распрямился и подбодрил себя, бормоча, что готов сплясать рок-н-ролл. Взгляд на Лилли Коул – в десяти футах впереди, плечи напряжены и собраны, ноги точно под ней, колени чуть наружу, как у ловца в бейсболе – наполнил Томми Дюпре внезапным и неожиданным ощущением собственного мужества.
Перефразируя своего покойного отца, Томми последует за этой женщиной и в долину смертной тени.
– ТРИ!
Размахивая руками и ногами, Томми взмыл в воздух. На короткий миг весь огромный груз дерева, железа и металла унесся от него, словно земля под ним внезапно начала проваливаться или разверзлась, чтобы поглотить вагон. Томми жестко приземлился на плечо и перекатился через него. Рюкзак порвался, и его содержимое стало высыпаться: чипсы из тортильи, конфеты, маникюрные ножницы, одноразовые бритвы, зубные щетки, щетки для одежды, подушки для путешествий… все упало на землю вокруг. Боль пронзила его тело, будто Томми ударили молотом в основание спины. Он неловко вышел из переката, ударившись в ствол живого дуба. Столкновение выбило весь воздух из легких, а перед глазами у него начали плясать огоньки. С трудом переводя дыхание, он попытался сесть и увидел, как Лилли приземлилась рядом. Ее огромный рюкзак ударил ее по спине, и Лилли болезненно вскрикнула. Землю сотряс глухой стук, потом металлический звон – и наступила тишина.
Что-то внезапно заслонило солнце, что-то невероятное – и внимание Томми устремилось к небесам над вершинами деревьев. Там парила шестидесятифутовая открытая платформа. Она лениво вращалась в воздухе несколько мгновений, перед тем как спланировать по дуге на соседнюю поляну. Эта картина достойна пера Магритта[21], настоящий локомотив в огне. Вагон рухнул в траву за поворотом.
Земля вздрогнула.
Томми испустил вздох – то ли шока, то ли облегчения, – наблюдая, как массивный вагон катился, переворачиваясь, еще сотню футов или около того перед тем, как остановиться окончательно, теряя колесные пары и рессоры, которые отлетали в сторону и зарывались в высокую траву. Воздух наполнился облаком пыли, которая поднималась над местом аварии и быстро рассеивалась по ветру. Томми опустил голову и издал еще один вздох облегчения. В десяти футах от него Лилли уже сумела подняться на ноги.
