Пенсия для киллера - Гу Бенмо

— Вот доживешь до моих лет, тоже будешь все забывать.

Воздух в квартире был сухим, и почти вся вода из собачьей миски испарилась, а несколько оставшихся кусочков корма окаменели: вся влага, которая в них когда-то была, давно высохла. Когти выкинула ошметки корма, поставила миску отмокать в раковину и снова посмотрела на Гирю:

— Хотя, пожалуй, по собачьим меркам мы с тобой ровесницы.

Когти вспомнила, как в последний визит ветеринар говорил, что собаке около двенадцати лет. Правда, она не могла сказать, когда именно и по какому поводу они ходили к ветеринару. Такие подробности быстро исчезали, выветриваясь из памяти. Когти даже точно не знала, сколько лет назад взяла собаку, где и почему. Может, это случилось дождливым днем, а она собиралась пройти мимо, прикрываясь зонтом, — так обычно разворачиваются события в журнальных рассказах про спасение животных, — но собачка взглянула на нее из брошенной посреди улицы коробки, и во влажных глазах бедняжки стояли печаль и боль страдающего живого существа.

Когти, скорее всего, возвращалась домой после задания. Хоть она и привыкла к специфике своей работы, но все же тогда она только что забрала чью-то жизнь. Возможно, хотя теперь она уже не помнила наверняка, в тот самый момент где-то в мозжечке вспыхнуло предчувствие: надо подобрать эту собаку, иначе будет беда. Одно Когти знала наверняка: она ни за что не купила бы щенка по Интернету или в ветклинике. И все же назвала собаку Гирей, чувствуя себя глупо от собственной сентиментальности.

— Пойдешь со мной? — спросила Когти, заранее зная ответ: Гиря уже давно перестала сопровождать ее на утренних пробежках, оставаясь нежиться и досыпать дома.

Когти заперла дверь и вышла на улицу. Оказавшись в квартале от своего дома, она вдруг засомневалась, наполнила ли собачьи миски водой и кормом. Она могла по рассеянности сунуть миску со свежей едой в холодильник. Но сейчас уже слишком далеко от дома, чтобы поворачивать назад. Порой ее преследовали подозрения, что она не отключила утюг или духовку, забыла закрутить кран в ванной. Когти спешила домой, и всякий раз тревога оказывалась ложной: уходя, она на автомате выключала и свет, и воду. Даже если сегодня она и забыла про миску, ничего страшного. Это же просто собачий корм, а она вышла всего лишь на пару часов, а не дней.

Теперь Когти добиралась только до родников в ближайшем лесопарке. Дистанция ее пробежек с каждым годом сокращалась, да и упражнений она больше не делала. Простейшее спортивное оборудование вроде брусьев, степперов или эллиптических тренажеров, установленное вдоль тропы для публичного пользования, помогало поддерживать общую форму, но она не помнила, когда последний раз качала пресс или бицепсы.

Конечно, при желании всегда можно приобрести квартальный абонемент в зал. Кости и мышцы сохранили достаточно силы, и ей не составит труда освоить силовые тренажеры. Она частенько видела, как некоторые старики потеют и напрягаются на снарядах.

Спортивные заведения отличались расположением и уровнем дохода посетителей. Рядом с ее домом была пара простеньких залов с видавшим виды оборудованием, но они предназначались для обоих полов, и мужики вечно занимали нужные ей тренажеры, так что туда было не пробиться. Помимо прочего, эти залы служили не столько для поддержания физической формы, сколько в качестве места встречи для жителей соседних домов.

Когти могла бы поискать специализированный фитнес-зал для пожилых в одном из бизнес-центров поближе к оживленному району Каннамгу, но решила подождать, пока не начнет совсем уж разваливаться. Вообще-то, она уже побывала в одном из таких мест, но молодая администратор за стойкой регистрации огорошила ее вопросом: «Вы из какого дома?» — словно проживание клиентки в этом комплексе подразумевалось само собой. Еще больше обидело ее удивление служащей, когда та услышала, что Когти не только не живет там, но и вообще не из этого района. Девушка произнесла:

— Понимаю, аджумма [3], но как вы узнали про нас?

Интересуясь у пожилой дамы, нашла ли та информацию в Интернете или услышала от друзей, администратор, наверное, хотела показаться вежливой и доброжелательной. Но для Когти это прозвучало как предупреждение: «Чужакам тут не место».

Девушка продолжала рассказывать о различных программах для поддержания и укрепления стареющих мышц и даже добавила:

— Рада сообщить, что у нас есть специальная группа для пожилых, такой больше нигде нет. Вы сделали прекрасный выбор…

Но Когти уже отвернулась, бросив сквозь зубы:

— Я вам не аджумма!

На самом деле все это были лишь отговорки, но существовала и настоящая причина, по которой Когти не ходила в спортзалы. Частенько инструктор, даже не приписанный к ней, подходил, когда она лежа отжимала штангу, и восхищался ее внушительными мускулами:

— Аджумма, даже не верится, что вам за шестьдесят. Мужчины вашего возраста еще способны на спортивные подвиги, но редко встретишь таких женщин. Большинство считает, что не стоит заморачиваться тренировками, и предпочитает тратить деньги — причем куда бо́льшие, чем стоимость абонемента, — на игрушки и конфеты для внуков. А все-таки, по какой системе вы занимаетесь?

Иногда другие женщины собирались вокруг и бесцеремонно жаловались, что их свекрови того же возраста, как и Когти, ни в какую не хотят заниматься. Или начинали зазывать ее на чай, невольно подтверждая, что еженедельные пешие походы пожилых посетителей спортзала обычно выливаются в банальные пикники с выпивкой, песнями и игрой в карты. А однажды занимавшаяся на соседней беговой дорожке молодая женщина протянула Когти свою визитку и сказала, что продюсирует вечернюю передачу, где показывают необычных людей. Продюсер пригласила Когти прийти и рассказать о том, как ей в столь преклонном возрасте удается сохранять такую потрясающую фигуру. Когти не стала на глазах у продюсерши рвать в клочья абонемент, который истекал только через двадцать дней, а просто прекратила ходить в тот зал и сменила телефонный номер, чтобы инструктор ее не беспокоил.

Более молодые специалисты по борьбе с вредителями, которые ходили в спортзал, вполне могли позволить себе принимать участие в телешоу, иметь поклонников и завистников, светить улыбками, продолжая при этом свою закулисную деятельность.

И хотя это не совсем то же самое, но она знала одного такого специалиста, мужа владелицы торговой интернет-фирмы, про которую в прошлом году рассказывали в телешоу об успешных предпринимателях. Видимо из скромности, ее муж старался не попадать в камеру больше чем на несколько секунд, не смотрел в объектив и не улыбался, а когда съемки проходили у них дома, то и дело перемещался, по привычке или специально. Однако предполагалось, что в бизнесе задействованы все члены семьи, и он не мог совсем отказаться от участия в шоу. В конце концов его засняли с продукцией фирмы в руке и поднятым в жесте одобрения большим пальцем.

Фирма производила детское питание, которое «с материнской заботой» готовилось поутру из свежих ингредиентов и доставлялось на дом, и муж владелицы теми же руками, которыми устранял вредителей, готовил на пару сладкую тыкву, молол фарш, резал тофу и шинковал морковку. Его официальное прикрытие вызвало у Когти насмешку и жалость, но потом она решила, что предыдущий опыт обращения с ножом наверняка пригодился ему в новой ипостаси. Когти не могла не отдать ему должное: требовалось большое искусство, чтобы играть роль преданного мужа, помогающего талантливой супруге развивать бизнес, а потом перевоплощаться в совершенно другого человека. Тут мало уметь при любых обстоятельствах оставаться невозмутимым: надо создать и поддерживать непересекающиеся личности, отдельные друг от друга формы существования. Для Когти, чье владение Интернетом сводилось к использованию почты и чтению статей, такой уровень раздвоения был слишком сложным и утомительным, да и зачем ей на старости лет так заморачиваться.