Джеймс Грант - Золотой остров
— Ваших полномочий?
— Да. Мы представляем некоторые, скажем так, официальные интересы.
— Вы из полиции?
— Не совсем, но достаточно близко, чтобы это не имело значения в ситуации подобного рода.
— Но почему?
— Мы хотели, чтобы вы сделали для нас работу, мистер Стануэй. Мы заплатим вам, и заплатим хорошо, но если бы мы попросили вас напрямик, вы бы, без сомнения, отказались. Теперь это маловероятно.
— Почему?
— Потому что если вы откажетесь, мы скажем французской полиции, чтобы они продолжили, и должным порядком вы несомненно будете отправлены в тюрьму на очень долгое время.
Я почувствовал себя несколько ошеломленным. Поттер, казалось, сжалился надо мной. Он улыбнулся и сказал спокойно:
— Я действительно очень сожалею обо всем этом, но речь идет о жизненно важном деле, требующем быстрых действий. Есть только один или два человека, способных помочь нам. Вы — один из них, и, как я уже говорил, маловероятно, чтобы вы согласились сотрудничать добровольно. Мы должны были принудить вас.
— Что это за жизненно необходимая работа, для которой я нужен?
— Позже. Сейчас я хочу лишь быть уверенным, что вы полностью понимаете альтернативу. — Он пустил вялое кольцо дыма. — Помогайте нам, и мы снимем вас с крючка. С легкостью. Мы представим свидетельства, что вы являетесь невольными доставщиками. Отказываетесь помочь нам — будете оставлены французам. Миллер тоже. Я бы предположил, что срок, который дадут вам французы, составит по меньшей мере лет двадцать, и условия во французских тюрьмах далеко не соответствуют стандартам, описываемым в путеводителе Мичелина.
— У меня нет иного выбора, не так ли?
— Нет, действительно, нет. — Он поднялся. — Остальное я сообщу вам утром. — У двери он обернулся:— Один из нас будет за дверью всю ночь. Полиция следит за окнами. Не сделайте каких-нибудь глупостей.
Было излишне говорить мне об этом. Я прилег, погрузившись на час в размышления. Каких-либо положительных результатов это не принесло. Ничто из происшедшего не имело какого-либо смысла, и менее всего — моя жизненно важная значимость для чего-то, что хотела совершить полиция или что бы там ни представлял Поттер.
Насколько я мог проследить, моя жизнь была заурядной до скуки. За обычной школой следовала обычная работа учеником в гараже, затем два года военной службы, которая дала мне возможность повидать места, куда бы я никогда не попал по своей воле. Жизнь казалась приятной, и, когда вышел срок, я остался служить дальше. Мне удалось получить офицерское звание, когда в армии на переломе века оно еще давалось тем, кто это заслужил, а не только имеющим лоб и подбородок, скошенные под надлежащим углом. Затем я женился и очень скоро после этого обнаружил, что моя способность жить в убеждении, что двое могут вести столь же недорогой образ жизни, как и один, была решительно неправильной. Я быстро покатился под гору и, в конечном итоге, совершил два несанкционированных изъятия из бумажников боевых соратников. Меня поймали и подвергли суду чести. Наихудшим во всем этом было изумление всех этих утюжьих подбородков и то, что подозрения и сомнения желчных старых полковников наконец совершенно подтвердились. Затем положение безработного, за которым последовали мелкие кражи, непродолжительные внутренние усилия и еще больший период безработицы, отчаяние, одна расчетливо неудачная попытка самоубийства, и потом Тони Миллер. Нет нужды говорить, что где-то на этом пути я вернулся к состоянию холостяка. Не то чтобы Кристина возражала против моей криминальной активности; наоборот, ее заботил недостаток успеха в этом деле.
Это была почти вся моя биография. Если в ней и было что-то, что могло оказаться полезным Поттеру и его друзьям, то я пока этого не видел, и мое часовое раздумье не породило ничего, кроме головной боли.
Утром Делейни сидел и наблюдал, как мы ели. Или, точнее, пили, поскольку завтрак состоял только из кофе. Поттер появился, когда мы вымучивали третью или четвертую чашку; французы не могут делать кофе столь хорошо, как они об этом думают. Поттер сел за стол и жизнерадостно засиял:
— Все улажено? Добро, мы отправляемся.
— Куда?
— Не беспокойтесь об этом, — сказал он.
— Прошлую ночь… — начал было я.
— Позже, — сказал он мне, стрельнув глазами на Тони и обратно. Это подтвердило мою догадку. Во что бы я ни вляпался, в нем не было роли для Тони, кроме той, что ему пришлось бы разделить со мной, откажись я играть в эти игры.
Нас привезли на небольшой аэродром сразу за городом. Легкий самолет уже поджидал, и мы сразу же взлетели. По случайным солнечным бликам я догадался, что мы направлялись на юг. Затем самолет повернул на юго-восток, и, когда он приземлился, я был вполне уверен, что знаю, где мы находимся. Я был однажды в этих местах во времена моей армейской службы — самолет, в котором я летел, приземлялся тут для дозаправки. Место это называлось Истре, около пятидесяти миль к северо-западу от Марселя, и я вспомнил, что оно находилось в середине плоской, бесцветной местности, которая могла бы показаться чудесной, будь вы орнитологом, и ужасной, если кем-то иным. Я не интересовался орнитологией.
Поттер оказался хорошим организатором. Он устроил две небольшие хибары для нашего размещения. На этот раз охрана отсутствовала. Она была и не нужна — идти было некуда, и к этому времени я знал, что обстоятельства против нас. Что до Тони, то никто ничего ему не сказал, и он, хотя и не показывал этого, был явно обеспокоен. Он знал, что я изрядно погружен в происходящее, а он нет, и это, вероятно, более всего его беспокоило. Тони любил быть в центре событий.
Впрочем, мы пообедали вместе, и это, казалось, сделало его счастливей. Тем не менее, после этого его отослали в одиночное заключение в другую хижину, и Поттер предложил мне сесть и слушать. В этом не было необходимости, к тому времени я сгорал от желания знать, во что меня впихивали.
Глава третья
Поттер закурил сигарету и выпустил три кольца табачного дыма перед тем, как начать.
— В 1954 году вы были призваны в армию на действительную военную службу. Вас направили в подразделение, расквартированное в Хаббании в Ираке. По окончании срока службы вы подали рапорт о зачислении в кадры и оставались там еще на три года. — Он взглянул, произвело ли это на меня впечатление. Не особенно, поскольку я предположил, что он имел доступ к личному делу, где все это имелось. — Будучи в Ираке, вы участвовали в обмене опытом с иракской армией. С тремя другими британскими солдатами вас временно откомандировали в иракскую военную тюрьму в Багдаде.
Он опять сделал паузу, и на этот раз я был удивлен. Это тоже могло содержаться в документах, но только в рапортах местного командования, вряд ли достаточно важных, чтобы поступать в центральные отчеты. Казалось, он ожидал реакции, и я кивнул:
— Это так. Идея состояла в том, чтобы они обучились у нас, как мы обращаемся с преступниками. Полагаю, ожидалось и обратное, но не могу сказать, чтобы я многое перенял.
— Вероятно, нет. Подразделение, в котором вы состояли, было небольшим. Капитан, унтер-офицер, два сержанта, три капрала, включая вас, и сорок человек. Трое других, посланных с вами в тюремный отряд, были унтер Стэнсил и два рядовых, Кеннеди и Арчер.
— Да. — Я не мог удержать просочившуюся нотку уважения. Поттер действительно очень хорошо проделал свое домашнее задание.
— В целом вы были в тюрьме около года. Вы хорошо ее знаете? — Прошла секунда или две, прежде чем я понял, что последняя фраза была вопросом. Впервые у меня стало формироваться слабое представление о направлении, в котором мы поворачивали — и оно мне очень не понравилось.
— Я знал ее устройство, да. Это было двадцать лет назад. Сейчас все изменилось.
— Как ни странно, нет. По крайней мере, не очень.
— И что из этого?
— Мы хотим, чтобы вы отправились туда.
— Куда?
— Мы хотим, чтобы вы отправились в военную тюрьму в Багдаде. Вы и Делейни. Вы проникнете в нее, освободите удерживаемого властями заключенного и выведете его оттуда.
Он остановился и ждал, словно давая мне подумать. Я сделал это. Быстро. Придя к неизбежному заключению, я не видел особого смысла в том, чтобы держать его при себе.
— Вы с ума сошли, — сказал я.
Поттер слегка улыбнулся и запустил в потолок еще одно табачное кольцо.
— Вовсе нет. Я понимаю, это не так просто. Есть ряд деталей, которые нужно разработать. — Ему не нужно было этого повторять.
— Это невозможно, — сказал я вежливо. — Никто без поддержки армии не сможет сделать то, что вы хотите.
— Я думаю, вы недооцениваете ваши возможности.
— Слушайте, я бы не смог сделать это двадцать лет назад и, конечно, не смогу сделать это теперь.
— Ах да, ваша недавняя история жизни оставляет желать лучшего, не так ли. Вы покатились по наклонной плоскости, нервный срыв, попытка самоубийства. Не очень эффективная, да? Маленький пузырек таблеток, вслед за чем быстрый телефонный звонок врачу. Крик о помощи, так называют подобные вещи социальные работники.
