Том Харпер - Затерянный храм
— Значит, он не здесь. — Мужчина со щелчком вынул пустую обойму из револьвера и заменил полной, снятой с пояса. — Он бежал сегодня утром, и никто не знает, куда он направился. Мне велели поискать его здесь.
Пембертон прищурился:
— Кто вы?
— Грант. — Мужчина не стал протягивать ему руку.
— Джон Пембертон. Я руководитель раскопок.
— Поздравляю.
Грант убрал револьвер в кобуру и встал на колено, чтобы поднять автомат немца. Обшарив карманы мертвого солдата, он вытащил три запасных магазина и, к ужасу Пембертона, две ручные гранаты.
— Вы же не станете применять их здесь?
— Почему нет? — Грант заткнул гранаты за пояс, а ремень немецкого автомата перебросил через плечо. — Если вы беспокоитесь о сохранности фресок, так вы опоздали на пару тысяч лет. — Повернувшись, он начал подниматься по лестнице. — Подождите здесь.
Во рту у Пембертона вдруг пересохло.
— Куда вы идете?
— Искать греческого короля.
Притаившись в тени от изгиба лестницы, Пембертон ждал. Шаги Гранта затихли вдали, и наступила тишина. Стараясь не звенеть пряжками, Пембертон открыл рюкзак и пошарил внутри. Тетрадь, слава богу, была по-прежнему на месте — пальцы прошлись по обложке, и Пембертон спросил себя, во что же он впутался. Откуда взялся этот Грант? Вернется ли он? Даже если он уничтожит солдат во дворце, как они смогут миновать остальных? Ведь их сейчас на острове полным-полно! Пембертон был знаком с войной, но в последние двадцать лет археология накрыла ее толстым одеялом прошедших эпох: пятна от пожара на стенах, щербатые и гнутые бронзовые клинки, иногда только попадется скелет; все это надо сфотографировать, снабдить ярлыком и выставить в музее. А сейчас ученый оказался в гуще событий, и мысль, что сам он может стать находкой для будущего археолога, совсем ему не нравилась.
Неподалеку раздались крики, а за ними последовали, один за другим, три выстрела. Место оказалось опасным, надо спрятаться там, где темнее, куда не доберутся. Тихо ступая по широким ступеням, Пембертон на цыпочках направился вниз, к залу с колоннами.
Грант, стоя на коленях рядом с телами двух немецких солдат, вставил в свой «уэбли» три новых патрона. Привычкой перезаряжать оружие, как только представится возможность, он обзавелся очень давно. И уже не мог сказать, сколько раз это спасало ему жизнь.
«Еще двое», — подумал он.
Он целый день следил за долиной из укромного места — с того самого момента, как к нему на квартиру явился перепуганный адъютант и, заикаясь, сообщил, что король Греции пропал. Грант видел, как разворачиваются самолеты для высадки десанта, как парашютисты дождем сыплются на остров, как из городков к небу поднимается дым, и чувствовал, что в сердце закипает гнев. Он должен держаться в стороне от боевых действий только потому, что какой-то идиот политик обеспокоен судьбой короля — короля, который не нужен его собственным подданным. Грант видел, как Пембертон ушел с виллы, потом наблюдал, как отряд парашютистов приземляется в долине. Тогда он и покинул свой пост и осторожно спустился вниз по склону во дворец. Не для того отправляло его сюда УСО,[7] чтобы он таращил глаза на королевскую особу, его прислали убивать нацистов. И именно этим он и займется.
Стараясь не поднимать головы, он сполз по восточному склону к дворцу. У него было немало времени, чтобы хорошенько изучить дворец сверху, но сейчас, когда Грант находился внизу, среди развалин, оказалось почти невозможно соотнести вид с высоты птичьего полета с тем хаосом, что царил вокруг. Просто какая-то мечта снайпера — столько разных прикрытий, рассредоточенных по разным уровням, что Грант даже не знал, куда ему смотреть.
— Спокойно, — пробормотал он.
Терпение не было его добродетелью. Однако в лабиринте еще бродят двое немцев, и если он не станет действовать осмотрительно, то может оказаться легкой добычей. Лучше…
Камень в стене за его спиной рассыпался в мелкую крошку от попадания пули. Грант не заметил, откуда был сделан выстрел; он инстинктивно схватил «шмайссер» обеими руками и резко развернулся, чтобы, стреляя очередями, подавить сопротивление противника. Автомат выстрелил дважды, и все — оружие заклинило. Грант сдернул «шмайссер» с плеча и отбросил в сторону, а сам нырнул вправо, потому что над головой опять засвистели пули. Этот ублюдок где-то над ним. Лежа на животе, Грант прополз, извиваясь, до неглубокой канавы, которая некогда была коридором в царском дворце. В конце темнело какое-то помещение — погреб или кладовка в склоне холма. Если туда добраться, то хотя бы сверху он будет прикрыт. В ушах стучала кровь, но все же Грант слышал, как немецкий солдат слезает вниз, чтобы догнать его. Отбросив осторожность, Грант, преследуемый новой автоматной очередью, кинулся в дверной проем.
И оказался в длинной узкой комнате, по обеим сторонам которой располагались небольшие закутки, напоминающие стойла для скота. Их разделяли невысокие стены, и в каждом, похоже, стояла массивная глиняная ваза выше человеческого роста. Грант даже подумал, не забраться ли в одну из них, но отбросил эту мысль. Тогда он окажется в западне, словно крыса в мешке.
Снаружи опять раздались выстрелы, выбивая из пола фонтанчики пыли. В поисках двери или хотя бы дыры в стене Грант добежал до конца помещения. И ничего не обнаружил — дверь, в которую он вошел, была и единственным выходом.
«Везет, как всегда, — мрачно подумал он. — Единственная непроходная комната во всем проклятом дворце».
Последний закуток справа от него оказался пуст, и едва Грант успел забежать туда, как в дверях появился его преследователь.
На миг наступила тишина — немец ждал, пока глаза привыкнут к полумраку, а Грант, присев на корточки, прятался за стенкой. Он попытался выглянуть, но брюхатая ваза в соседнем закутке полностью заслонила ему обзор.
— Rudi, — позвал солдат. — Komme. Ich habe ihn.[8]
Ответа не последовало.
«Это хорошо, — подумал Грант. — Да и голос звучит не очень уверенно. Немец не знает, где я, и ему самому не хочется это выяснять. Очень хорошо».
Тихо, как кошка, Грант перебрался через низкую стену и спрыгнул в другой закуток позади огромной вазы. Взведя курок револьвера, осторожно выглянул, голой рукой ощущая холодное шершавое прикосновение глины. Где же немец?
Револьвер Гранта высунулся из-за вазы, и на дуло упал луч света из дверного проема. Всего на один миг, но взвинченному парашютисту этого хватило. От выпущенной немцем очереди комната дрогнула, и от вазы полетели большие куски глины. Один ударил Гранта в кисть, и он не успел еще ничего понять, как пальцы разжались и выронили оружие. Револьвер упал на пол и добавил шуму в комнате, выстрелив от удара.
Грант, пригнувшись, нырнул обратно за вазу. Слава Иисусу, что минойцы сделали ее такой прочной — от пуль она потрескалась, но не развалилась. Тем временем выстрел из «уэбли», кажется, заставил немца задуматься. Он перестал стрелять, может быть дожидаясь, когда подойдет его товарищ. Глядя из-за вазы, Грант видел пару блестящих черных сапог справа от двери.
Теперь Грант знал, где немец, но ничего не мог сделать. «Уэбли» лежал на песчаном полу настолько близко, что можно протянуть руку и достать его, и все же достаточно далеко, чтобы погибнуть, если попытаться это сделать. В сапоге у Гранта был нож, но ему никак не удастся подобраться достаточно близко к врагу, чтобы воспользоваться этим ножом. Значит, остается…
Грант посмотрел на две ручные гранаты, заткнутые за пояс. И вспомнил беднягу археолога — какой ужас отразился на его лице, когда Грант взял эти гранаты у убитого немца.
— Прости, старина, — прошептал Грант.
Он отвинтил колпачок на ручке гранаты, нащупал шнур внутри и дернул.
«Один… два…»
Он встал, замахнулся и бросил гранату в дальний конец комнаты.
«Три…»
Вращаясь, она пролетела по воздуху и скрылась из виду.
«Четыре…»
Звук удара о край вазы рядом с солдатом, глухой стук — это граната провалилась внутрь.
«Пять…»
Ваза взорвалась, и туча глиняных осколков окутала немца. Грант больше не медлил. Он прыгнул в проход, схватил револьвер, присел и выстрелил подряд три раза, еще не закончив группироваться. Последние два выстрела были уже лишние. Парашютист упал на пол, окруженный мелкой крошкой взорванной вазы. Его лицо превратилось в кровавое месиво, а из маленькой дырочки на груди слева, под значком с изображением орла, тонкой струйкой бежала кровь. Немец не двигался.
Грант глянул на кучу глины и пыли, в которой никак нельзя было узнать памятник материальной культуры.
«Ну, теперь археологам будет что собирать», — подумал он.
И в этот момент услышал выстрел.
Джон Пембертон был в ужасе. Такого ужаса он не ощущал с самого Пашендейля,[9] к тому же тогда, несмотря на все страхи, рядом с ним были товарищи. А сейчас он оказался один. Где-то поблизости, может быть из-за стены, раздалась бешеная автоматная очередь, потом, после паузы, — глухой рокочущий взрыв, от которого дворец, кажется, дрогнул до самого основания. Неужели вернулись бомбардировщики? В каменном колодце лестницы метались обрывки эха, вызванного взрывом, и Пембертон не расслышал ни осторожных шагов вниз по лестнице, ни выстрелов.
