Джон Гришем (Гришэм) - Преступление без наказания: Теодор Бун - маленький юрист
Мадам Моник сказала ему, что у него есть способности к языкам, и он стал заниматься с еще большим усердием. Любопытные ученики часто просили ее «сказать что-нибудь по-немецки или по-итальянски». Она соглашалась, но прежде ученик, от которого поступила просьба, должен был встать и произнести пару слов на одном из этих языков. Ученики получали бонусные баллы, и это им очень нравилось. Большинство мальчиков в классе Тео знали пару дюжин слов на нескольких языках. Аарон, сын испанки и немца, был, безусловно, самым одаренным лингвистом. Но Тео твердо решил его догнать. После основ государственного устройства его любимым предметом был испанский, а мадам Моник лишь немного отставала от мистера Маунта в рейтинге его любимых учителей.
Сегодня, однако, Тео было сложно сосредоточиться. Проходили испанские глаголы — скучнейшее занятие для столь хорошего дня, и Тео унесся мыслями далеко-далеко. Он волновался, как Эйприл переживет ужасные минуты на свидетельской трибуне. Он и представить не мог, насколько это страшно, когда тебя заставляют выбирать одного из родителей. А когда ему наконец удалось выкинуть Эйприл из головы, он переключился на размышления о деле об убийстве и просто дождаться не мог вступительных речей юристов.
Большинство одноклассников Тео мечтали заполучить билеты на какой-нибудь важный спортивный матч или концерт. А Тео буквально жил важными процессами.
Вторым уроком была геометрия с миссис Гарман. Дальше последовала короткая перемена — ее провели на свежем воздухе, — потом все вернулись в класс к мистеру Маунту на самый интересный в этот день урок, по крайней мере по мнению Тео.
Мистеру Маунту было около тридцати пяти, и он когда-то служил юристом в одной гигантской фирме в небоскребе в Чикаго. Его брат был юристом. Его отец и дед работали юристами и судьями. Мистер Маунт же устал от долгих часов работы в офисе и чрезмерного напряжения и все-таки бросил это дело. Он оставил попытки заработать большие деньги, зато нашел нечто, приносившее ему гораздо больше удовлетворения. Он любил преподавать, и хотя до сих пор считал себя юристом, полагал, что школьный кабинет — место куда более важное, чем зал суда.
Поскольку он отлично знал право, его урок по основе государственного устройства часто проходил за обсуждением дел, давних, и текущих, и даже выдуманных, вроде «судов» по телевизору.
— Ну что ж, мужчины, — начал он, когда они расселись и успокоились. Он всегда называл их мужчинами, а для тринадцатилетних мальчиков нет лучшего комплимента. — Завтра я хочу, чтобы вы пришли в восемь пятнадцать. Мы поедем в Дом правосудия на автобусе и займем места заранее. Эта экскурсия одобрена директором, так что вас освободят от других занятий. Возьмите деньги на ленч, и мы поедим в «Паппис дели». Вопросы будут?
«Мужчины» с наслаждением вслушивались в каждое слово, на их лицах читалось радостное возбуждение.
— А что с рюкзаками? — раздался чей-то голос.
— Оставить дома, — ответил мистер Маунт. — В зал судебных заседаний ничего проносить нельзя. Охрана будет работать в усиленном режиме. В конце концов, это первый суд по делу об убийстве за долгое время. Еще вопросы есть?
— Что нам надеть?
Постепенно все, включая мистера Маунта, перевели взгляды на Тео. Все прекрасно знали, что Тео проводил в Доме правосудия больше времени, чем многие юристы.
— Пиджак с галстуком, Тео? — спросил мистер Маунт.
— Вовсе нет. Обычная школьная одежда вполне подойдет.
— Отлично. Еще вопросы? Хорошо. А сейчас я попрошу Тео подготовить почву для завтрашнего мероприятия. Объяснить, что будет происходить в зале суда, описать игроков, рассказать, что нас ждет. Давай, Тео.
Ноутбук Тео уже был подключен к проектору. Он встал перед классом, нажал клавишу, и на цифровой широкоформатной белой доске появилась огромная схема.
— Это главный зал судебных заседаний. — Тео пытался говорить как настоящий юрист, держа лазерную указку с красным лучом и водя его по схеме. — Наверху в середине скамья, или пост судьи. Там сидит судья и контролирует весь процесс. Не знаю точно, почему говорят «скамья». Больше похоже на трон. В любом случае следует называть это место скамьей. Судьей будет Генри Гэнтри. — Тео ткнул клавишу пальцем, и появилась большая фотография судьи Гэнтри. Черная мантия, хмурое лицо. Тео уменьшил фотографию и подтащил изображение к скамье. Когда судья занял свое место, он продолжил: — Судья Гэнтри служит уже более двадцати лет и рассматривает только уголовные дела. На его слушаниях всегда много людей, и еще он нравится большинству юристов. — Лазерный луч переместился к центру зала суда. — А это стол защиты, куда посадят мистера Даффи, человека, которого обвиняют в убийстве. — Тео нажал клавишу, и появилась черно-белая фотография из газеты. — Это мистер Даффи. Ему сорок девять лет, он был женат на теперь уже покойной миссис Даффи, и, как мы знаем, именно его обвиняют в ее убийстве. — Уменьшенное изображение мистера Даффи переместилось к столу защиты. — Его защищает Клиффорд Нэнс,[2] пожалуй, самый лучший адвокат по уголовным делам в этой части штата. — Нэнс появился уже в цвете, в темном костюме и с хитрой улыбкой на лице. У него были длинные седые волнистые волосы. Его фотографию тоже уменьшили и переместили к клиентам. — Рядом со столом защиты находится стол обвинения. Главным обвинителем является Джек Хоган, который также известен как окружной прокурор, или ОП. — Появилась фотография Хогана, через пару секунд она тоже уменьшилась и заняла свое место у стола, соседствующего со столом защиты.
— Где ты нашел эти фотографии? — поинтересовался кто-то из ребят.
— Каждый год ассоциация юристов публикует справочник по всем юристам и судьям, — ответил Тео.
— А тебя включили? — За этим вопросом последовали немногочисленные смешки.
— Нет. За обоими столами будут сидеть и другие юристы и помощники юристов как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. Там обычно много народу. А рядом с защитой место присяжных. Видите? Четырнадцать стульев — двенадцать для присяжных и два для запасных. Во многих штатах до сих пор на процессах двенадцать присяжных, хотя бывает и по-другому. Но независимо от их числа вердикт должен приниматься единогласно, по крайней мере по уголовным делам. Запасные присяжные выбираются на тот случай, если один из двенадцати постоянных заседателей заболеет или будет отсутствовать по уважительной причине. Присяжных выбрали на прошлой неделе, так что понаблюдать за этим мы не сможем. Вообще-то это довольно скучно. — Лазерная точка переместилась на место перед судьей. Тео продолжил: — Здесь сидит секретарь судебного заседания. Она работает с аппаратом, который называется стенограф. Он похож на пишущую машинку, но на самом деле сильно от нее отличается. Работа секретаря заключается в том, чтобы записать каждое слово, произнесенное на процессе. Кажется, это невозможно, но она, похоже, легко справляется. Позже секретарь подготовит так называемую расшифровку стенограммы, чтобы потом передать судье и юристам в письменном виде. Иногда в таких расшифровках тысячи страниц. — Луч снова переместился. — А здесь, неподалеку от секретаря и прямо рядом с судьей, место свидетеля. Каждый свидетель подходит, клянется говорить правду и потом садится.
— А где будем сидеть мы?
Луч лазера сместился в центр схемы.
— Это называется барьер. Опять же не спрашивайте почему. Барьер — деревянная ограда, которая отделяет зрителей от участников суда. В зале суда десять рядов мест для зрителей с проходом посередине. Обычно этого более чем достаточно, но на этом процессе все будет иначе. — Лазерный луч переместился в заднюю часть зала суда. — А здесь, над последними рядами, находится балкон, где стоят три длинные скамьи. Мы будем сидеть на балконе, но не волнуйтесь — мы все увидим и услышим.
— Вопросы есть? — спросил мистер Маунт.
Мальчики уставились на схему.
— А кто будет выступать первым? — спросил один из них.
Тео принялся расхаживать по классу.
— Ну, доказать вину должен штат, так что его представители первыми изложат доводы. Прежде всего прокурор подойдет к скамье присяжных и обратится к ним. Это называется вступительной речью. Он выскажет свою точку зрения на процесс, потом адвокат сделает то же самое. После этого штат начнет вызывать свидетелей. До вынесения приговора мистер Даффи считается невиновным, так что штату надо доказать его вину, причем так, чтобы в этом не осталось никаких сомнений. Он утверждает, будто невиновен, но совсем не обязательно, что это так и есть. Примерно восемьдесят процентов обвиняемых в убийствах признают свою вину, потому что на самом деле совершили преступление. Еще двадцать процентов проходят через весь процесс, и девяносто процентов из них признают виновными. Так что по обвинению в убийстве редко выносят оправдательный приговор.
