Донато Карризи - Подсказчик
Возможно, именно поэтому никто в то февральское утро не заметил ничего особенного в маленьком жилом квартале, где все знали друг друга по именам, а дома и жизни их обитателей были как две капли воды похожи. Зеленый фургон «вольво» учитель музыки нарочно выбрал себе такую машину, потому что он ничем не отличался от других семейных автомобилей, припаркованных по соседству, — появился на пустынной улице. Тишина самого что ни на есть обычного субботнего утра была прервана медленным шуршанием асфальта под шинами колес и тоскливым шарканьем катившегося скейтборда, медленно набиравшего скорость… Потребовалось шесть долгих часов, прежде чем кто-то заметил, что среди привычных звуков в ту субботу чего-то не хватало. Того самого шарканья. И что маленький Пабло, разлученный в то леденящее солнечное утро с любимым скейтом, был поглощен наползающей тенью, не захотевшей больше его отпускать.
Эта доска с четырьмя колесиками вскоре исчезла в толпе полицейских, сразу же после поступившего сигнала оцепивших квартал.
Все случилось каких-то десять дней тому назад.
И это могло оказаться слишком поздно для Пабло. Поздно для его хрупкой детской психики. Поздно для того, чтобы, проснувшись, не получить тяжелой травмы от этого дурного сна.
На этот раз скейт оказался в багажнике полицейской машины, наряду с другими предметами, игрушками, одеждой мальчика. Вещдоки, которые Мила обследовала в поисках следов и которые привели ее к этому мрачному логову. К учителю музыки, который преподавал в высшей школе и каждое воскресное утро играл в церкви на органе. Он был вице-президентом музыкальной ассоциации, которая ежегодно организовывала небольшой Моцартовский фестиваль. Безликий и робкий одинокий человек в очках, с залысинами и влажными потными руками.
Мила очень хорошо его изучила. Потому что у нее был особый талант.
Она, закончив академию, пришла в полицию с вполне определенной целью и полностью посвятила себя этому делу. Ее не интересовали преступники, как таковые, а еще меньше сам закон. Вовсе не из-за этого она непрерывно прочесывала каждый угол, где злобный призрак свил свое гнездо и где вдали от всего мира томилась чья-то жизнь.
Мила почувствовала резкую боль в правой ноге в тот самый момент, когда прочла имя Пабло на губах его тюремщика. Возможно, это было вызвано длительным пребыванием в машине в ожидании сигнала. А может, из-за раны в бедре, на которую она уже успела наложить пару швов.
«Потом еще подлечу», — пообещала она себе. Однако это будет потом. Думая об этом, девушка для себя уже решила, что стремительно проникнет в этот дом, чтобы разрушить колдовские чары и прекратить этот кошмар.
— Агент Мила Васкес — Центральному управлению. Обнаружен субъект, подозреваемый в похищении Пабло Рамоса. Местонахождение — дом коричневого цвета, номер 27, бульвар Альберас. Возможно, он вооружен.
— Хорошо, агент Васкес, мы направляем к тебе два патруля. На это уйдет минут тридцать.
Слишком много времени.
У Милы его нет. У Пабло его нет.
Ужас от мысли, что может быть уже поздно, вынудил ее направиться к дому.
Звуки радио отзывались дальним эхом, и она, с пистолетом в руке, внимательно оглядываясь по сторонам и передвигаясь стремительными короткими перебежками, быстро добралась до забора бежевого цвета, огораживавшего только заднюю часть строения.
Огромный платан отчетливо вырисовывался на фоне дома. Листья изменяли свой цвет в зависимости от ветра, выставляя напоказ серебристый профиль. Мила добралась до деревянной калитки, притаилась за забором и прислушалась. Время от времени до ее ушей долетали звуки песни в стиле рок, приносимые ветром из находившегося поблизости коттеджа. Мила, приподнявшись над калиткой, увидела перед собой хорошо ухоженный сад с пристройкой для рабочего инвентаря и красный резиновый шланг, кольцами извивавшийся по траве до самого разбрызгивателя. Пластиковая мебель и газовый барбекю. Все абсолютно спокойно. Стеклянная матовая дверь цвета мальвы. Мила просунула руку в калитку и осторожно подняла задвижку. Петли заскрипели. Девушка приоткрыла калитку ровно настолько, чтобы беспрепятственно проникнуть в сад. Затем снова закрыла ее за собой, чтобы никто внутри дома, выглядывая наружу, не заметил бы никаких перемен. Все должно быть так, как было. Мила, осторожно на цыпочках ступая по траве, чтобы не оставлять после себя следов, — точно так, как ее учили в академии, — направилась к коттеджу. В случае необходимости девушка в любой момент была готова снова встать во весь рост. За доли секунды она оказалась рядом с дверью черного хода, сбоку от которой было невозможно отбросить тень, если заглянуть внутрь дома. Она так и сделала. Матовые стекла двери не позволили ей разглядеть, что творилось внутри, но по очертаниям мебели она поняла, что, скорее всего, это была кухня. Мила пошарила рукой по двери, пока не нащупала на противоположной стороне ручку. Она ухватилась за нее и опустила вниз. Щелкнул замок.
Дверь была не заперта.
Учитель музыки, должно быть, чувствовал себя вполне безопасно в этом логове, которое он устроил для себя и своего пленника. И совсем скоро Мила поймет почему.
От соприкосновения с резиновой подошвой скрипел покрытый линолеумом пол. Девушка попыталась следить за своими шагами, чтобы не издавать лишнего шума, но затем она решила снять кроссовки и оставить их рядом с мебелью. Босая, она добралась до коридора, где и услышала его разговор…
— Мне нужен готовый обед и какое-нибудь средство для чистки керамической посуды… Да, как раз именно это… Затем привезите мне шесть упаковок куриного супа, сахар, одну телепрограмму и пару пачек сигарет лайт, той же самой марки…
Голос доносился из гостиной. Учитель музыки делал заказ по телефону. Что, слишком занят, чтобы выйти из дому? А может, он просто не намерен покидать свое жилище и хочет остаться, чтобы следить за каждым движением своего гостя?
— Да, номер 27, бульвар Альберас, спасибо. И непременно сдачу с пятидесяти долларов. У меня только такие купюры.
Мила, ориентируясь на голос, прошла мимо зеркала, в котором увидела свое искаженное отражение. Почти такое же, как в луна-парке. Приблизившись к двери комнаты, она вытянула вперед руки с пистолетом и, затаив дыхание, влетела в комнату. Девушка надеялась застать его врасплох, может, даже со спины, у окна, да еще и с трубкой в руках. Прекрасная живая мишень.
Но никого не оказалось.
Гостиная была пуста, трубка аккуратно висела на телефоне.
Только когда девушка почувствовала упиравшиеся ей в затылок, словно в поцелуе, холодные уста пистолета, она поняла, что из этой комнаты никто никуда не звонил.
Он стоял у нее за спиной.
Мила проклинала себя за то, что оказалась такой дурой. Учитель музыки очень хорошо обустроил свое логово. Скрип садовой калитки и пола, покрытого линолеумом, послужил сигналом тревоги, указывающим на присутствие непрошеного гостя. Потом этот фальшивый телефонный звонок как наживка для заманивания добычи. Искажающее зеркало, для того чтобы незаметно встать за спиной. Все это было частью западни.
Девушка успела почувствовать, как он протянул к ней руку, чтобы выхватить пистолет. Мила не оказала сопротивления.
— Ты можешь выстрелить в меня, но это тебя не спасет. Скоро здесь будет полиция. Теперь ты не сможешь выкрутиться и тебе лучше сдаться.
Он не ответил. Краем глаза ей показалось, что она увидела выражение его лица. Неужели он улыбался?
Учитель музыки отступил. Дуло оружия отделилось от головы Милы, но ей показалось, что она все еще чувствовала магнетическое притяжение между своим затылком и пулей в стволе. Затем мужчина повернул Милу к себе лицом и попал наконец в поле ее зрения. Он долго и пристально изучал девушку, при этом совсем не глядя на нее. В глубине его глаз Мила разглядела некое подобие врат в преисподнюю.
Учитель музыки безо всякого страха повернулся к ней спиной. Мила видела, как он уверенным шагом направился к роялю, стоявшему у стены. Остановившись перед инструментом, сел на табурет и посмотрел на клавиатуру. На углу рояля, с левой стороны, он положил оба пистолета.
Мужчина приподнял руки, а через мгновение уронил их на клавиши.
Звуки шопеновского Ноктюрна до минор разнеслись по комнате. Мила тяжело дышала, напряжение от сухожилий и мышц шеи передалось всему ее телу. Пальцы учителя музыки легко и грациозно скользили по клавишам. Загипнотизированная нежностью звуков, Мила превратилась в их невольного слушателя.
Пытаясь изо всех сил вернуть себе прежнюю ясность рассудка, она медленно пятилась до тех пор, пока снова не оказалась в коридоре. Переведя дух, девушка попыталась немного успокоить учащенно бьющееся сердце и, преследуемая мелодией, стремительно помчалась по комнатам в поисках ребенка.
