Кристофер Дикки - Охота на «крота»
— Что это за дерьмо? — спросил он.
Я улыбнулся, но не ответил и, повернувшись на восток, расстелил полотенце для молитвы.
— Ты! — крикнул охранник.
Я покачал головой и закрыл глаза, показывая, что общаюсь с Богом, а затем услышал, как на грунтовую дорогу за ограждением выкатили тяжелую машину. Я прочитал первую строку Фатиха — исламской молитвы Богу:
— Слава Аллаху, милостивому и милосердному…
Они привезли водяную пушку.
— Прекратите! — прокричал в громкоговоритель женский голос.
Люди в соседних клетках переглянулись и посмотрели на ближайшую сторожевую башню, где стояла полная женщина со светлыми, собранными в хвост волосами, одетая в форму, с фуражкой на голове. Она пыталась перекричать их. Черный араб взобрался вверх по прутьям своей клетки и стал бить кулаком по рифленой крыше. Остальные пленные последовали его примеру. Это продолжалось, пока по лагерю не прокатился раскат грома.
Сначала из водяной пушки текла тонкая вялая струйка воды, но мгновение спустя вырвалась мощная струя, нас отбросило от стен клеток, сбило с ног, и мы отлетели назад, как ветки, смытые с тропинки водой из шланга. После первого выстрела большинство людей отступило в дальний угол клеток. Но я по-прежнему стоял в центре, повернувшись на восток, и, послав их всех куда подальше, продолжал обряд молитвы. Я замер с закрытыми глазами, но слышал, как вода приближается ко мне, словно маленький шторм. Струя ударила мне в грудь и в голову, но я наклонился и сумел удержаться на скользком цементном полу и снова встал. Вода опять обрушилась на меня, но я поднялся, вернулся на середину клетки и продолжил молитву. Новый удар воды — на этот раз они не отводили струю, и она сбивала меня с ног, бросала из угла в угол, и я захлебывался. Группа из четырех конвоиров собралась около двери в клетку. Кувейтец из дальнего угла своей клетки наблюдал это, а потом стал передавать какие-то знаки суданцу и остальным пленникам, которых я не видел. Какой-то человек неподалеку снова стал призывать к молитве. Неожиданно поток воды прекратился. Я видел, что в соседних клетках все пленные поворачивались на восток — в том направлении, что и я. Потом Дарты Вейдеры набросились на меня, прижали к мокрому цементному полу. На мгновение мне показалось, что я лежу в луже на шоссе Уэстфилда, вокруг жара, а мне только три или четыре года. Просто запах воды и цемента будил во мне приятные чувства и словно возвращал домой.
На меня надели наручники, сковали ноги и унесли.
Глава 23
— Хорошо спали? — Надо мной склонился врач в зеленом халате. Все расплывалось, и я видел лишь его темный силуэт на фоне белой брезентовой крыши больничной палатки.
Я покачал головой и вытянулся на носилках, к которым был привязан.
— Я решил, что вам что-то дали, — сказал он.
— Дали.
— Понятно.
Зрение сфокусировалось, и теперь я мог разглядеть доктора. Ему было лет тридцать пять или сорок, крупный мужчина с воспаленными и настороженными глазами, у которого начало расти брюшко. Когда он говорил, голос его заполнял все вокруг. Он был небрит, а мятый халат наводил на мысль, что он в нем спал. Глядя на врача, я бы не сказал, что он следует всем этим глупым правилам и инструкциям. Его внешний вид совершенно не вписывался в обстановку военной базы. Но если он хорошо справлялся с работой врача — а возможно, это было единственное, что он умел делать хорошо, — то этого было вполне достаточно.
— Док…
— Да?
— Я — американец.
— Конечно, — сказал он. — Очень похоже на то.
— Я должен выбраться отсюда. У меня жена и маленькая дочка.
— Не могу вам помочь. Как вы себя чувствуете?
— Как будто оказался под водой и не могу выбраться на поверхность.
Он посмотрел на диаграмму, висевшую над носилками.
— Да, могу себе представить. Похоже, они немного переборщили с дозой.
Врач кинул на меня взгляд. Я был совершенно голым, не считая полотенца, которое мне накинули на бедра.
— Почему у вас синяки справа?
— Водяная пушка.
Он дотронулся до них, и я почувствовал прикосновение его пальцев. Он слегка надавил, я ощутил боль.
— Вы доставили некоторые неприятности капитану Джексону, не так ли? — спросил он.
— Я занимался своими делами.
— Вот поэтому вы и здесь. Вы — обычный женатый американец, который занимается своими делами.
— Док?
— Да?
— Почему вы здесь?
— Я состою в резерве военно-морских сил.
— Вы выполняете свой долг перед Америкой?
— Да.
— Я тоже.
— Тогда почему же вы здесь?
— Потому что… потому что правительство было сбито с толку.
— Сбито с толку? — Он улыбнулся. — Какая интересная формулировка.
— Док?
— Да.
— В Америке все в порядке?
Он на секунду задумался.
— Да, — сказал он.
— Были ли еще атаки после…
В его глазах вспыхнул огонек подозрения.
— Не пытайтесь выведать у меня подобную информацию, — оборвал он меня.
— Если вы знаете кого-нибудь…
— Я не могу помочь вам в чем-либо, кроме того, что касается вашего здоровья. — Он послушал меня через стетоскоп.
— Маркус Гриффин, ЦРУ, — сказал я.
— Кто?
— Просто передайте сообщение Маркусу Гриффину из ЦРУ о том, что я здесь.
— Он здесь?
— В Лэнгли должны знать, где он.
— Не могу помочь.
— Знаю, — настаивал я. — Знаю. Но если вы все-таки сможете…
— Вы будете лежать смирно, или мне дать вам еще успокоительного?
— Я буду лежать смирно.
— Вот и лежите, а я посмотрю, что смогу сделать, — сказал он мягким голосом, который успокаивал, но звучал не совсем убедительно. Потом он направился к другим носилкам, где лежал без сознания еще один заключенный. Я подумал, что он просто хочет, чтобы я заткнулся. Он совершал обычный обход в тюремной больнице.
— Док?
Он посмотрел на меня через плечо, но не остановился.
— Моя фамилия Куртовик, — сказал я. — Курт Куртовик.
К полудню меня вернули в клетку. Когда конвоиры сняли с меня цепи, я услышал, как пара других пленных закричали:
— Квибла! Квибла!
Но сейчас было не время молитвы. Я ничего не понимал.
— Квибла! — орали они.
— Это твое имя, — сказал кувейтец в соседней клетке.
Одноглазый араб с другой стороны услышал его и усмехнулся.
— Квибла! — крикнул он.
— Видишь? — сказал кувейтец. — Ты указал нам путь в Мекку. И смотри, — он показал на сторожевую башню, ту самую, где вчера стояла женщина-охранник с хвостиком и кричала на нас, — они написали твое имя на сторожевом посту.
Большая белая тряпка свешивалась с башни, стоявшей по отношению к нам на востоке. На ней зелеными буквами было написано всего одно слово — «квибла».
Я сел в противоположном углу клетки и посмотрел на северо-запад, в сторону Канзаса. «Это продлится недолго, — прошептал я про себя. — Это продлится недолго».
Я положил голову на колени и мысленно вернулся в свой дом на лугу около пруда: мой большой пустой дом, над которым еще нужно было много работать. Стены еще не покрашены. Еще не было кухни. Еще надо принять столько решений, что мне казалось, я не справлюсь с этим, по крайней мере в одиночку.
Небо потемнело. Молитва закончилась. Время было уже за полночь, а я все наблюдал за москитами базы Гуантанамо, кружившими вокруг прожекторов. Я впал в некий транс, глядя на облако насекомых-самоубийц, несущихся навстречу золотистому жару, кружащихся вокруг него, постепенно подлетающих все ближе и ближе к своей гибели.
— Квибла? — снова сказал кувейтец. — Квибла, ты не спишь?
— Нет, — отозвался я.
— Давай поговорим, — предложил кувейтец.
— Хорошо.
— Как думаешь, они нас здесь долго продержат?
— О да.
— Квибла, ты босниец?
— Да.
— Ты — брат?
— А ты?
— Я не помню тебя по Кандагару.
— Нет.
— Или Гардежу. Или Тора-Бора.
— Да.
— Где они тебя взяли?
Это было не его дело. Не нужно было это говорить.
— Когда они тебя взяли? — спросил он.
— А тебя?
— В конце Рамадана.
— Получается, ты знаешь.
— О чем?
— О свадьбах, — сказал я.
— Много свадеб, — подтвердил он.
Внутри у меня все сжалось.
— Много, — повторил я.
— О да. Больше, чем Нью-Йорк. Больше, чем Вашингтон.
— Да! Но когда, брат?
— Скоро.
— Хамдулиллах, — сказал я. — Хвала Господу.
— Скоро, брат.
— Тсс, — произнес я.
— Я слышу тебя, — отозвался он и замолчал.
Он сказал «скоро». Значит, второй атаки еще не было. Хамдулиллах за это. И информация от Абу Зубаира, вероятно, поможет остановить ее. Но какую я получил награду? Свет прожекторов, проволочная клетка, изоляция от людей, которых я любил. Свет погас. Москиты улетали, утратив огонь, но мне казалось, что в темноте я вижу, как продолжает собираться рой смертников.
