Дуглас Престон - Гора Дракона
— Ладно, ладно. — Карсон вздохнул. — Но сначала я снова просмотрю записи Барта, касающиеся составления генетической карты плазмиды Х-гриппа. Я знаю все наизусть, но хочу еще раз проверить, чтобы быть уверенным до конца.
— Давай я тебе помогу, — предложила де Вака. — Может быть, вдвоем мы сумеем что-нибудь найти.
Они начали молча читать.
Роджер Черны лежал на кровати в изоляторе и смотрел на Брендон-Смит. Она сидела, прислонившись к противоположной стене, и, как обычно, ворчала. Он ненавидел ее сильнее и ожесточеннее, чем кого-либо в своей жизни. Ненавидел огромный защитный костюм, в котором она напоминала жирную клецку, ненавидел язвительный ноющий голос, сам звук ее дыхания и жалобы по интеркому. Из-за нее он мог умереть. Он был в ярости от того, что ему приходилось находиться с ней в одной палате изолятора. С такими деньжищами «Джин-Дайн» вполне мог оборудовать две палаты. Зачем засовывать его в одно помещение с толстой уродливой женщиной, которая стонет и ругается весь день напролет?
Ему приходилось наблюдать за всеми функциями ее организма — как она спит, ест, опустошает мешок для дерьма, вообще за всем. Это было невыносимо. И без того жизнь представляла собой сплошные неудобства: постоянно приходилось думать о сохранении стерильности, даже когда ты мочишься или хочешь пообедать. Он решил, что когда выберется отсюда, то подаст на них в суд, если они не сделают для него что-нибудь по-настоящему хорошее — например, выплатят премию в сто тысяч. Они должны были обеспечить его защитным костюмом из ткани, которую невозможно порвать. В обязательном порядке. И неважно, что им выдали чистые костюмы. Его заперли вместе с возможным убийцей. Они перед ним виноваты и заплатят за это.
В довершение всего они отказывались сообщать ему результаты частых анализов крови. Получалось, он узнает что-нибудь определенное, только когда истекут девяносто шесть часов. Если его выпустят, значит, с ним все в порядке. Если нет…
«Черт возьми, — подумал он, — им придется заплатить мне две сотни. Нет, две с половиной. Я найму хорошего адвоката».
Было десять часов. Приглушенный свет говорил о том, что сейчас вечер, а не утро. В этой тюрьме Роджер только так и мог определять время суток. Он в очередной раз вспомнил тот единственный раз, когда он лежал в больнице десять лет назад. Экстренная аппендэктомия. Здесь все тоже напоминало больницу, только хуже. Намного. Он находился на глубине ста футов под землей, запертый в крошечной комнатке с соседкой, которая… Роджер вдохнул и выдохнул несколько раз, пытаясь прогнать панику, рвущуюся на поверхность.
Медленно, постепенно его дыхание вернулось в норму. Он передвинулся на кровати и направил пульт на телевизор, свисавший с потолка. В очередной раз показывали «Трех уродов». Да все, что угодно, только бы не думать о том, где он оказался.
Раздался тихий сигнал, высоко на стене замигала синяя лампа, затем послышалось шипение вырвавшегося на свободу сжатого воздуха, и в дверь протиснулся доктор Грэди в красном костюме для аварийных ситуаций, таком громоздком, что он тормозил все движения.
— Новая проверка, — бодро объявил он в интерком.
Сначала он взял кровь у женщины, воткнув иглу в специальное, плотно закрывающееся резиновое кольцо в верхней части предплечья.
— Я плохо себя чувствую, — заныла Брендон-Смит. Она говорила это всякий раз, когда приходил врач. — Мне кажется, у меня слегка кружится голова.
Грэди проверил ее температуру, воспользовавшись градусником, встроенным в костюм.
— Тридцать семь градусов! — пропел он. — Это стресс. Попытайтесь расслабиться.
— У меня болит голова, — сказала она примерно в двадцатый раз.
— Время для очередной инъекции тайленола еще не пришло, — ответил доктор. — Потерпите два часа.
— Но голова у меня болит сейчас!
— Ну, может быть, половинную дозу, — сказал Грэди, покопался руками в перчатках в своем чемоданчике и сделал укол.
— Просто скажите мне, пожалуйста, заразилась я или нет, — взмолилась женщина.
— Еще двадцать четыре часа, — ответил врач. — Всего один день. У вас все хорошо, Розалинда, просто великолепно. Я же говорил вам, что мне дают не больше информации, чем вам.
— Вы врете, — рявкнула Брендон-Смит. — Я хочу поговорить с Брентом.
— Расслабьтесь. Никто никому не лжет. Это в вас стресс говорит.
Доктор подошел к Черны, который покорно подставил руку, дожидаясь, когда тот возьмет у него кровь на анализ.
— Вам что-нибудь нужно, Роджер? — спросил Грэди.
— Нет, — ответил тот.
Он знал, что, даже если оттолкнет доктора в сторону, ему ни за что не справиться с двумя охранниками, стоящими за дверью изолятора.
Врач взял кровь и ушел. Голубой свет прекратил мигать, когда входная дверь была снова загерметизирована. Черны опять стал смотреть «Трех уродов», а Брендон-Смит легла и наконец крепко уснула. В одиннадцать Черны выключил свет.
Он неожиданно проснулся в два часа ночи. Несмотря на то что вокруг царила полная тьма, он с ужасом почувствовал около своей постели чье-то присутствие.
— Кто тут? — выкрикнул он и сел.
Он нашарил рукой выключатель, затем опустил руку, когда понял, что у кровати стоит Брендон-Смит.
— Что вам нужно? — спросил он.
Она не ответила, но он ощутил, что ее мощное тело слегка дрожит.
— Оставьте меня в покое!
— Моя правая рука, — сказала женщина.
— Что с ней?
— Ее нет, — ответила Брендон-Смит. — Я проснулась, а она исчезла.
В темноте Черны дотронулся до своего рукава, нашел кнопку общей тревоги и с силой нажал на нее.
Брендон-Смит сделала маленький шажок вперед и ударилась о его кровать.
— Отойдите от меня! — завопил мужчина, который почувствовал, что постель начала вибрировать.
— А теперь моя левая рука начинает исчезать, — прошептала женщина, не очень четко выговаривая слова. Все ее тело отчаянно дрожало. — Как странно. Что-то ползает у меня в голове, как будто глисты.
Она замолчала, продолжая трястись. Черны прижался к стене.
— Помогите! — крикнул он в свой интерком. — Кто-нибудь придет сюда, черт вас побери?
Вспыхнули две утопленные в потолке лампочки, залив комнату малиновым светом.
Неожиданно Брендон-Смит закричала.
— Где ты? Я тебя не вижу! Пожалуйста, не оставляй меня!
Через интерком Черны услышал необычный влажный звук, который почти мгновенно погасило жужжание короткого замыкания. Он поднял голову и в ужасе увидел, что серое мозговое вещество залепило внутреннюю поверхность визора Брендон-Смит. Впрочем, она продолжала оставаться на ногах, еще некоторое время конвульсивно содрогалась, а потом начала медленно падать вперед, на его кровать.
Часть вторая
Конюшня, простое металлическое строение с шестью стойлами, находилась у края ограждения, идущего по внешней границе комплекса. В четырех загонах стояли лошади. Рассвет еще не наступил, и Венера, утренняя звезда, ярко сияла на восточном горизонте.
Карсон наблюдал за спящими животными, которые стояли с опущенными головами. Он тихонько свистнул — лошади резко вскинули головы и навострили уши.
— Ну, кто из вас, старых уродливых кляч, хочет немного погулять? — прошептал он, и один конь заржал в ответ.
Он окинул их взглядом — разношерстная компания, очевидно, все куплены здесь же, на ранчо, где они стали никому не нужны. Аппалуза[39] с мощным крупом, два старых квотерхорса[40] и одна лошадь неопределенной породы. Муэрто, великолепного белого мерина, не было, видимо, англичанин еще раньше отправился на одну из своих таинственных прогулок. «Наверное, его уже тоже тошнит от этого места», — подумал Карсон. Хотя то, что глава службы безопасности покинул территорию комплекса в такое время, показалось ему странным.
У него самого, по крайней мере, нашлось оправдание: лаборатория пятого уровня закрыта до завтра, пока не приедет инспектор из Управления охраны труда. Но даже если бы гриппозный отсек был открыт, Карсон не собирался сегодня работать.
Он поморщился в темноте, вдохнув застоявшийся воздух конюшни. В тот момент, когда он решил, что не должен винить себя за то, что произошло с Брендон-Смит, она умерла от Х-гриппа. Затем Черны перевели в больницу. Вирус его помиловал, но парень был не в себе. Всю лабораторию продезинфицировали, затем опечатали. Теперь оставалось только ждать, больше делать было нечего, а Карсон не мог находиться в мрачной, похоронной атмосфере жилого комплекса. Ему требовалось время, чтобы подумать над проблемой Х-гриппа, понять, что пошло не так, и — возможно, самое главное — обрести внутреннее равновесие. Он знал: лучшее лекарство для этого — долгая прогулка верхом.
Так что Карсон не мог работать, даже если бы захотел.
