Джозеф Файндер - Директор
– Почему? – удивилась Одри.
– Больно наглый. Любит наезжать.
– На кого, например?
– Да на нас. К его директору повадились лазать в дом, а он наехал на нас с таким видом, словно это мы убили директорскую собаку, а не какой-то уволенный придурок.
– Ну и как он на вас наезжал?
– Говорил, что мы ни черта не делаем, что нас надо всех поувольнять, и требовал от нас информацию об этом уволенном сотруднике.
– О каком сотруднике?
– Как это о каком? – удивился Фогель. – О том, чье дело вы расследуете. О Стадлере, конечно. Разве вы не поэтому задаете вопросы?
Внезапно к фигуре Эдварда Ринальди Одри почувствовала повышенный интерес.
Потом она позвонила в Гранд-Рапидс, но там вообще никто не хотел ничего рассказывать ей о Ринальди, пока один лейтенант по фамилии Петтигрю не признался ей в том, что никто из его коллег не жалеет о том, что Ринальди у них больше не работает.
– Видите ли, – уклончиво объяснял лейтенант Петтигрю, – он жил на широкую ногу.
– Ну и что?
– А то, что на наше жалованье так не пошикуешь.
– Он брал взятки?
– Возможно, но я имею в виду другое. Скорее всего, он сдавал в отделение далеко не все, что попадало к нему в руки на месте преступления.
– Он наркоман?
– Вряд ли, – усмехнулся лейтенант. – Мне кажется, его пристрастие – чемоданы с деньгами. Впрочем, его попросили уйти, не проводя никаких официальных расследований. Так что все это лишь слухи.
Но этого было вполне достаточно для того, чтобы Одри насторожилась.
Однако больше всего ей не понравилась манера поведения Ринальди: его уклончивость, бегающие глазки, странные ухмылочки, испытующий взгляд. В этом человеке было что-то вульгарное и скользкое.
– А где ваш напарник? – через несколько минут разговора спросил у Одри Эдвард Ринальди. – Разве вы не всегда работаете в паре?
– Часто, но не всегда, – ответила Одри и подумала, что Ринальди и Багби прекрасно бы спелись. Два сапога пара. – Так значит, Эндрю Стадлер влезал в дом к вашему генеральному директору?
Эдди Ринальди мгновенно опустил глаза, а потом уставился в потолок с таким видом, словно совершал колоссальное мысленное усилие.
– Не имею никаких оснований это утверждать.
– Но ведь вы затребовали информацию о нем в полиции? Вы его подозревали?
– Я стараюсь хорошо выполнять свою работу, – взглянув прямо в глаза Одри, ответил Ринальди, – и не исключаю никаких возможностей. Не сомневаюсь в том, что вы действуете точно так же.
– Извините, но я не поняла. Вы все-таки подозревали Эндрю Стадлера или нет?
– Видите ли, в дом моего руководителя не только влезали, но и делали там всякие непотребные вещи. Естественно, что в первую очередь мне пришло в голову изучить тех лиц, кто был уволен из нашей фирмы. Всех, кто не удержался от тех или иных угроз в ходе увольнения. Потом оказалось, что один из них лечится у психиатра. Естественно, мне захотелось узнать о нем побольше. Вам это не кажется логичным?
– Абсолютно. И что же вы узнали?
– Что я узнал?
– Да. Он угрожал при увольнении?
– Я бы этому не удивлялся. С людьми это случается. В такие моменты они могут наговорить все что угодно.
– А вот начальник модельного цеха утверждает, что Эндрю Стадлер никому не угрожал. В отделе кадров говорят то же самое. Он уволился, но никого не проклинал.
– Пытаетесь меня поймать? – усмехнулся Ринальди. – Напрасно. И вообще, подумайте только, о ком идет речь! Он же не вылезал из сумасшедшего дома!
– Ему поставили диагноз шизофрения?
– Чего вам от меня надо? Если вы меня спросите: это Стадлер выпустил кишки собаке Коновера? – я скажу вам: откуда я знаю?
– Вы с ним разговаривали?
– Нет, – отмахнулся Ринальди.
– Вы обращались в полицию, чтобы там провели расследование?
– Зачем? Чтобы совсем испортить этому несчастному придурку жизнь?
– Вы же сказали, что не удивились бы, услышав от него при увольнении угрозы.
Ринальди повернулся на своем удобном кресле и, прищурившись, уставился на экран компьютерного монитора.
– Кто у вас сейчас начальник отдела? Нойс?
– Да. Сержант Нойс.
– Передавайте ему от меня привет. Он добрый человек. И хороший полицейский.
– Хорошо. Передам.
«Что это? – подумала Одри. – Он намекает, что будет жаловаться на меня Нойсу? Но ведь Нойс практически не знает Ринальди! Я сама спрашивала о нем Нойса».
– Возвращаясь к моему вопросу, мистер Ринальди. Выходит, вы никогда не разговаривали со Стадлером и не обращали на него внимание полиции как на подозреваемого во вторжениях в дом мистера Коновера?
Эдди Ринальди задумчиво наморщил лоб, покачал головой и спокойно проговорил:
– У меня не было оснований считать, что это дело рук Стадлера.
– Значит, злоумышленник, вторгавшийся в дом мистера Коновера, до сих пор не найден?
– Это я должен спросить ваших коллег, что они предпринимают, чтобы его найти.
– А вы вообще когда-нибудь видели Эндрю Стадлера? Разговаривали с ним?
– Никогда.
– А мистер Коновер встречался со Стадлером? Разговаривал с ним?
– Вряд ли. Генеральный директор компании такого масштаба обычно редко встречается с рабочими. Разве что на собраниях.
– Тогда вас не удивляет то, что мистер Коновер был на похоронах Стадлера?
– Вот как? Это на него похоже!
– В каком смысле?
– Мистер Коновер очень трепетно относится к людям. Особенно к своим сотрудникам. В том числе к бывшим. Скорее всего, он ходит на все похороны сотрудников «Стрэттона». В таком маленьком городке, как наш, это неизбежно. Мистер Коновер здесь у всех на виду.
– Понятно. – Одри ненадолго задумалась. – А вы не показывали мистеру Коноверу списки уволенных сотрудников, возбудивших у вас подозрение, чтобы он сам подумал, не говорят ли ему что-нибудь особенное их имена?
– Обычно я его не беспокою по таким пустяковым вопросам, если у меня нет твердой уверенности. Я занимаюсь своей работой и не мешаю работать ему… Ну а вам я вряд ли чем-то могу помочь. Могу лишь сказать, что мне жаль мужика, тридцать шесть лет проработавшего на «Стрэттоне» лишь для того, чтобы его труп потом нашли на помойке.
17
– Алло! – Скотт Макнелли высунулся из-за перегородки, за которой сидела Марджори Дейкстра. – Не желаешь ли развлечься чтением? Книга ужасов под названием «Ежеквартальный финансовый отчет» в своей новой редакции готова!
Ник Коновер оторвал глаза от экрана монитора с неприятной электронной перепиской с юристом «Стрэттона» Стефанией Ольстром по поводу бесконечной и утомительной тяжбы с Министерством по охране окружающей среды, связанной с выбросами в атмосферу некоторых летучих органических соединений, содержащихся в клее, применявшемся «Стрэттоном» при изготовлении одной марки стульев, к тому же уже снятых с производства.
– Интересно? – спросил он у Макнелли.
– Не очень. Извиняюсь за то, что даю это тебе в последний момент, но мне пришлось переделать все цифры так, как ты этого хотел.
– Извини, что заставил тебя работать, – саркастически усмехнулся Ник. – Но в конечном итоге отвечать за эти цифры придется не тебе, а мне.
– Мьюлдар и Айлерс приезжают в Фенвик сегодня вечером, – сказал Скотт Макнелли. – Я сказал им, что покажу отчет им сегодня же перед ужином. Ты же знаешь этих людей… Они не отстанут…
Члены совета директоров всегда ужинали в Фенвике накануне ежеквартального заседания. Дороти Деврис, дочь основателя «Стрэттона» и единственный член его семейства, входящий в состав совета директоров, обычно приглашала их в загородный клуб Фенвика, в котором, по сути дела, почти единолично распоряжалась. Ужины эти были скучными и чопорными. О делах там почти никогда не говорилось.
– Знаешь, Скотт, сегодня вечером я не смогу поужинать с вами. – Ник встал и пошатнулся от острой головной боли.
– Как? Ты сошел с ума!
– Сегодня в школе у моей дочери праздник. Четвероклассники поставили спектакль. «Волшебник из страны Оз».[31] У моей Джулии там большая роль. Я никак не могу пропустить.
– Четвероклассники поставили спектакль? Ты шутишь?
– В прошлом году я не ходил на спектакль третьеклассников. Еще я не ходил на выставку их рисунков. Еще я не ходил практически ни на одно родительское собрание. А этот спектакль я пропустить не могу.
– Пусть тебе его запишут на видео!
– Запишут на видео? Какой из тебя после этого, на фиг, отец!
– Я сам никогда не хожу в школу и этим горжусь. А дети мои уважают меня еще больше за то, что я такой гордый и недоступный.
– Подожди! Еще немного, и они вообще забудут, кто ты такой. Кроме того, я не вижу в этих обедах ни малейшего смысла.
